Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

главные силы болгар в то время воевали Солунскую область, то болгарский царь Владимир пригласил на помощь угров (которых византийцы при этом называют и гуннами, и турками). Угры явились в большом числе на берега Дуная, однако не помешали бегству македонян. А это событие происходило в эпоху императора Феофила

(829–842), то есть именно в эпоху упомянутого выше посольства Днепровской или Киевской Руси к этому императору[122].

Известие о русском посольстве к Феофилу, сохраненное нам Вертинскими летописями, есть драгоценный луч света, прорезывающий тот мрак, который покрывает судьбы руси перед ее грозным появлением под стенами Константинополя в 865 г. Это известие, несомненно указывающее на существование Днепровско-Русского княжества и на его мирные сношения с Византией уже в первой половине IX в., находится в полном согласии с последующим свидетельством патриарха Фотия о руси 865 г. Он говорит, что «варвары справедливо рассвирепели за умерщвление их соплеменников; они благословно требовали и ожидали кары, равной злодеянию». И в другом месте: «Их привел к нам гнев их, но, как мы видели. Божья милость отвратила их набег» (Четыре беседы Фотия – архим. Порфирия Успенского). Из этих слов можно понять, что нападению руси предшествовали ее посольские и торговые сношения с Византией, и не только сношения, но и договоры (ибо известные договоры Олега и Игоря являются только продолжением прежних). Ясно, что какое-то умерщвление русских людей в Греции вызвало набег руси на Константинополь.

Подобно латинскому известию о русском посольстве 839 г., византийское свидетельство о построении Саркела также бросает некоторый луч света на русскую историю того времени. Это свидетельство устраняет нашу летописную басню об Аскольде и Дире, освободивших Киев от хазарской дани; ибо оно и показывает, что уже в первой половине IX в. границей хазарского государства на севере было нижнее течение Дона и Волги и что хазары стараются с этой стороны защитить себя от нападений других народов, именно печенегов и руси. Очевидно, летописное предание или, как мы заметили, смешивало турко-хазар с аварами, или спутывало Днепровскую Русь с Русью Тмутараканской, собственно Болгарской, которая действительно находилась в зависимости от хазар. Точно так же невероятны известия летописи о хазарской дани у радимичей, северян и вятичей, если принять в расчет географическое их положение. Но вопрос несколько изменяется, если названия двух последних племен примем в более обширном значении, нежели какое они имеют у наших летописцев. Известно, что наша севера есть то же, что сервы или сербы, имя, когда-то бывшее не видовым, а родовым названием для значительной части славянских племен. Точно так же и название вятичи есть только видоизменение другого родового имени, то есть антов или вантов, вятов (венетов).

А «безчисленныя» племена антов, как замечает Прокопий, соприкасались своими жилищами на юге с таврическими и кубанскими гуннами, то есть болгарами[123].

Вообще, славянские племена в те времена далеко распространялись на юго-восток, до самого Кавказа и нижней Волги. Только в течение длинного ряда веков многократным наплывом турецких кочевых орд, начиная с турко-хазар и кончая татарами, юго-восточные ветви славян были отторгнуты от своих соплеменников и впоследствии утратили свою народность. Но в эпоху, о которой идет речь, часть этих славян входили в пределы Хазарского государства. О том в особенности свидетельствуют арабские известия. В этих известиях Дон и Волга нередко встречаются под именем Славянской реки. Баладури, писатель IX в., говорит, что арабский полководец Мерван, во время набега на хазарию, взял в плен 20 000 славян, которых поселил за Кавказом; а такая цифра ясно указывает на присутствие многочисленного славянского населения в пределах хазарского государства. Масуди прямо говорит, что некоторые племена язычников, обитающих в земле хазарского царя, суть славяне и руссы, что из них набираются отряды в его войско и что они населяют целую часть его столичного города Итиля.

VI

Судовой путь из Киева в Азовское море и связи Днепровской Руси с Боспорским краем. – Угличи и тиверцы суть племена болгарские. – Черная Болгария и ее тожество с третьей группой руссов у арабских писателей

Сблизив, при помощи хронологии и других обстоятельств, построение Серкела с известием о руси Вертинских летописей, мы подходим к уяснению исторической связи между Русью Днепровской и тем краем, который является потом под именем Тмутараканского княжества. До прихода печенежских орд в Черноморские степи племена антов, по всем признакам, еще жили почти сплошь от Днепра до Азовского моря. Последнее еще долго потом, до половцев или даже до татар, не было обнажено от славяно-русских поселений на северо-западных его берегах и славяно-болгарских – на юго-восточных. Если обратим внимание на положительное известие Масуди о том, что руссы живут на одном из берегов Русского моря, на котором никто, кроме их, не плавает, и если под этим морем признаем преимущественно Азовское (ибо о Черном никак нельзя было сказать того же), то убедимся, что еще в X в. русь сохраняла свои поселения на Азовском побережье и свою связь с этим побережьем. Эта связь объяснит нам многое в начальной истории нашего государства. Обыкновенно думали, что Киевская Русь сообщалась с Тмутараканью и ходила в Азовское море Днепром и Черным морем, то есть вокруг Таврического полуострова. Такое мнение не выдерживает более тщательного рассмотрения обстоятельств. Наша историография, очевидно, увлекалась картинным описанием плавания руси в Византию у Константина Багрянородного. Историография доселе не задала себе простого вопроса: Константин описывает только путешествие в Грецию, а каким способом русь возвращалась назад в Киев? Если плавание сквозь пороги вниз по Днепру было сопряжено с такими трудностями, то как же оно могло совершаться вверх, против течения? Чтобы руссы переволакивали свои ладьи посуху мимо всех порогов, то есть на расстояние 70 или 80 верст, это совершенно невероятно. Из описания Константина видно, что когда они плыли вниз, то большей частью и не вытаскивали своих лодок на берег, а проводили их у самого берега по мелкому каменистому дну или спускали по быстрине. Притом Константин описывает собственно торговый караван; а как совершалось плавание военного флота в несколько сот и даже тысяч ладей, отправлявшегося грабить берега Черного или Каспийского морей, и как он возвращался домой, этого не объясняет нам прямо ни один источник.

Не было ли еще какого пути из Киева в Азовское море?

Такой путь действительно был. На него указывает Боплан в своем описании Украины. Рассказывая о возвращении запорожцев из своих походов по Черному морю, он поясняет, что кроме Днепра у них была и другая дорога из Черного моря в Запорожье, а именно: Керченским проливом, Азовским морем и рекой