Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

вероятно, относится известие, что когда умрет булгарин (конечно, знатный), то слуг его сожигают вместе с мертвецом или что у них есть большой храм, и покойника заключают в этом храме вместе с женой и слугами, которые и остаются там, пока умрут. В известии этом, конечно, есть неточности; но в общих чертах оно достоверно. Два способа погребения указывают, что у языческих болгар, с одной стороны, существовало сожжение, как у русских славян, а с другой – заключали жену и некоторых слуг в могилу покойника (которую надобно разуметь под словом храм или покой); в том и другом случаях над ними, конечно, насыпали курган[129]. Второй способ погребения также существовал у языческих руссов, по ясному свидетельству Ибн-Дасты (Хвольсон. С. 40). Последнее еще более убеждает нас, что болгары Масуди в этом случае суть черные болгары, которые не только имели с руссами много общего в обычаях, но и находились в то время с ними в политическом единении. Далее, Масуди замечает, что бурджане не имеют ни золотой, ни серебряной монеты, а все их покупки и свадьбы оплачиваются коровами и овцами. Это известие подходит и к дунайским болгарам и к черным, но особенно к последним, а равно и к языческой руси. (Отсюда понятно, почему в древнерусском языке слово скот имело значение денег.) Наконец, в большом Словаре Якута сказано, что Булгария составляет область Хазарии и что мусульмане нападали на нее при халифе Османе. Это известие вошло в словарь, конечно, из более древнего источника. Толкователи видят здесь необъяснимую путаницу (см. о том у Гаркави, с. 20). Но вопрос решается очень просто существованием Черной или Кубанской Булгарии, тогда-то действительно входившей в состав хазарского государства.

По поводу арабских известий о болгарах обратим внимание людей компетентных на то место «Золотых Лугов» Масуди, где он описывает племена славян. «Из этих племен, – говорит он, – одно господствовало в древности над остальными; царь его именовался Маджак (Махак, Бабак?), а само племя называлось валинана. Этому племени прежде подчинялись все прочие славянские племена, ибо верховная власть была у него, и прочие цари ему повиновались». И несколько ниже: «Славяне составляют многие племена и многочисленные роды. Мы уже выше рассказали про царя, коему повиновались в прежнее время остальные цари их; это был Маджак, царь Валинаны, каковое племя есть одно из коренных поколений славянских и общепочитаемое между ними. Но впоследствии пошли раздоры между их племенами; порядок был нарушен; они разделились, и каждое племя избрало себе царя» (Relation de Masoudu, etc., par Charmoy, Bulletin de L’Academic. Vl-me serie,). Это любопытное место подвергалось различным толкованиям; но ни одно из них, очевидно, не попало на истину, за исключением самого имени Валинана, в котором с достоверностью узнают волынян. Все сказанное у Масуди об этом племени, по нашему мнению, замечательным образом совпадает, конечно в общих чертах, с историей болгарского народа, если припомним его первоначальные судьбы. Он был могуществен и страшен своим соседям, пока жил в Юго-Восточной Европе и не разделился, не рассеялся по разным странам. Разделившись, он потерял прежнюю силу и подпал отчасти под власть других народов. Имя его царя читается разным образом (о вариантах см. у Гаркави. С. 163); один из вариантов его, Бабак, не напоминает ли Батбая (иначе Баяна), который, по известию византийцев, властвовал когда-то над болгарами приазовскими? А имя валынян разве не в связи с Каспийским морем, которое в древней России известно было под названием Хвалынского или Валынского?

Имели ли какое отношение к болгарам наши волыняне, сказать трудно: некоторые племенные названия у славян повторялись и встречаются в совершенно различных местах (например, сербы или севера, друговичи, поляне и древляне). Но, принимая в расчет невозможность определить, где кончались угличи и начинались волыняне, а также некоторый антагонизм между Киевской Русью и Волынской, которые постоянно стремились к обособлению, можно допустить, что волынское племя, подобное угличам и тиверцам, было ветвью собственно не русского, а болгарского семейства или, по крайней мере, имело значительную болгарскую примесь. Тогда, пожалуй, мы придем к возможности уяснить несколько вопрос, откуда пошли два главных наречия русского языка, то есть откуда взялось наречие малорусское. Язык Киевской Руси, судя по письменным памятникам, мы можем отнести именно к наречию великорусскому, а не малорусскому. Предлагая свои догадки по этому вопросу, мы, конечно, еще не думаем о его решении, а указываем только на тот путь, который может впоследствии привести к некоторым более положительным выводам[130].

Итак, черные болгары являются в арабских известиях отчасти под собственным своим именем, но преимущественно под именем руси. Арабские известия о делении Руси на три части, Куяву, Славию и Артанию (или Артсанию), невозможно объяснить помимо Руси Азовско-Черноморской или Болгарской. Относительно первых двух все согласны, что тут разумеются Киев и Новгород; но толкования Артании Мордвой эрдзянами (Френ) или Биармией, то есть Пермью (Рено), не выдерживают ни малейшей критики. Да и незачем отыскивать ее где-нибудь на севере, когда сама летопись наша с конца X в. указывает на существование Руси Тмутараканской. А последняя, как мы доказываем, возникла на почве родственного нам племени, то есть черных болгар[131]. Арабские известия об этой части относятся к тому времени, когда имя руси уже сделалось славным и громким на Востоке после их известных походов в Каспийское море и после ударов, нанесенных ими хазарскому царству, и когда Черная Болгария была уже объединена с Русью под властью того могучего княжеского рода, который сидел в Киеве. Впрочем, и вообще имя русь гораздо более было распространено в те времена на востоке, нежели на западе: между тем как арабы указывают на поселения руссов в Италии, на их торговцев в Камской Болгарии и в Хазарии, прямо называя их руссами, византийцы отчасти продолжают именовать их скифами и особенно усвоивают им название тавроскифов.

Некоторые этнографические черты, сообщенные теми же арабскими известиями о руси-Артании, подтверждают наше предположение, что это край Азовско-Черноморский. А именно: руссы, там живущие, будто бы убивают всякого попавшего к ним иностранца; они ведут торговлю водяным путем и ничего не рассказывают про свои дела и товары. Судоходство, конечно, может указывать на приморское положение этой руси; а слухи о жестоком обращении ее с иноземцами сильно напоминают древние басни о таврах, которые приносили в жертву своей богине всякого иноземца, занесенного на берег. Баснословная примесь в этих арабских известиях несомненна, ибо, по другим арабским свидетельствам (например, Ибн-Дасты), руссы именно отличались гостеприимством. «Из Арты, – говорит Истархи, – вывозятся черные соболи, черные лисицы и свинец». Пушные меха были