Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

христианский город, но уступил увещаниям проповедника и снял осаду. По всей вероятности, здесь идет речь о каком-либо хазарском или черкесском князе, находившемся в вассальных отношениях к верховному кагану. Мы имеем здесь намек на борьбу, которая шла в то время между местными племенами и пришлыми хазарскими дружинами. Не забудем, что вскоре потом, то есть в 864 г., мы встречаем уже руссов, предпринимавших поход на Византию, и, конечно, не без связи с Боспором Киммерийским, на берегах которого обитали их соплеменники болгары. Окончание этой борьбы и совершенное уничтожение хазарских владений в Крыму мы встречаем в начале XI в., когда, по известию Кедрена, соединенные греко-русские силы покорили страну хазар и взяли в плен их князя Георгия Чула. Последнее имя указывает на то, что эти хазары или часть их была в то время христианами.

В сказании о миссии Кирилла видна также историческая связь хазар-черкесов с уграми. Вслед за пребыванием его в стане хазарского вождя он попал было в руки угров. Эти кочевники, по всей вероятности, встречались тогда и в северной степной части Крыма или являлись сюда в качестве хазарских союзников и подручников именно для войны с греками, болгарами и руссами. Такие отношения совпадают с тем, что Константин Багрянородный сообщает о хазарском влиянии на угров и об их связях с хазаро-кабарами.

Далее, в житии упоминается какой-то язык или народ фульский, который уже принял христианскую веру, но еще так мало укрепился в ней, что продолжал совершать свои языческие обряды и жертвоприношения. Что это за фульский язык? Город Фулла встречается в жизнеописании епископа Иоанна Готского, который жил в VIII в. Потом в уставе Льва Философа о порядке церквей Фульская епархия приводится в числе архиепископий на 36-м месте, вслед за епархиями Готской и Сугдейской. Впоследствии в уставе императора Андроника встречается епархия Сугдейско-Фульская, то есть Сугдея и Фулла были соединены в одну митрополию. Все это ясно говорит, что Фулла находилась в соседстве Готии и Сугдеи (Судака), но положение ее мы можем определить только приблизительно[133]. Итак, под фульским языком в житии Константина должно разуметь какое-то племя, обитавшее между Готией и Судаком. Это не могли быть сами готы, потому что они вели свое христианство по крайней мере с IV в.; у них упоминается особый епископ уже в первой половине VI в. Прокопий еще в то время засвидетельствовал о их благочестии и преданности православию; следовательно, трудно предположить, чтобы в IX в. они еще совершали языческие обряды и приносили жертвы под дубом. Это не могли быть хазары, ибо житие называет их своим именем и ясно отличает от других народов; притом хазары-черкесы если и жили в Крыму, то преимущественно в качестве дружин, рассеянных по городам и замкам, откуда они собирали дани с подчиненных туземцев. Остается предположить, что это была какая-либо часть все тех же черных болгар или гуннов, по известию Прокопия занимавших всю восточную полосу Крыма от Корсуни до Боспора. Мы уже приводили известия об их обращении в христианство в VI и VII вв. Разумеется, оно продолжало распространяться и в последующие века, и преимущественно по соседству с такими греческими центрами, как Корсунь и Сугдея. Эти языческие обряды у народа, еще не твердого в вере, и это поклонение дубу совершенно согласны как с общим ходом христианства у черных болгар в Крыму, так и вообще с языческой религией славян. Следовательно, в данном случае Кирилл и Мефодий, обращаясь к туземцам, могли показать свое знание славянского языка. Последнее обстоятельство приводит нас к вопросу об упомянутых в житии русских письменах, а также вообще к вопросу о письменах славян и переводе Священного Писания на церковнославянский язык.

По смыслу жития Константин (и Мефодий), прибыв в Корсунь, остановился здесь на некоторое время и начал изучать языки соседних народов. Это известие весьма правдоподобно. Херсонес Таврический был в то время деятельным торговым посредником между византийскими областями, лежавшими по западному и южному берегу Черного моря, с одной стороны, и варварскими народами, обитавшими на север и восток с этого моря, – с другой. На Херсонском торжище сходились весьма разнообразные языки. Здесь, между прочим, можно было встретить евреев, хазар, болгар и руссов. Следовательно, этот город представлял большое удобство для знакомства с языками упомянутых народов. Так, Константин здесь научился «жидовской беседе» и еврейским книгам. В данном случае я думаю, что жидовская беседа и еврейские книги суть не один и тот же язык. Известно, что евреи давно уже перестали говорить на своем древнем языке, а принимали обыкновенно речь тех народов, посреди которых они жили.

Следовательно, Константин с помощью книг действительно мог изучать древнееврейский язык. В житии говорится именно о самарянине, и, может быть, Константин выучился понимать книжное самаританское наречие[134]. А что касается до живой разговорной речи, которой он научился от евреев в Херсоне, то, вероятно, это была речь хазар или черкесов, посреди которых жили евреи и часть которых они обращали в свою религию. Такое предположение тем более вероятно, что Константин отправился именно к хазарам и, следовательно, имел нужду ознакомиться с их языком. Далее в Херсоне Константин нашел русские книги, Псалтирь и Евангелие, и человека, говорившего русским языком; у этого русина он выучился читать и говорить по-русски, «к удивлению многих».

На последнем известии мы остановимся и спросим: на каком языке были написаны означенные книги?

По всем соображениям, эти книги были не что иное, как церковнославянский, то есть болгарский, перевод Священного Писания. Если бы подобный перевод существовал в IX в. собственно на русском языке, то естественно представляется вопрос: зачем же Киевская Русь, принявшая христианство в X в., не воспользовалась переводом на своем родном наречии, а приняла церковные книги на языке болгарском? Если существовал русский перевод, то куда же он пропал? Затем: есть ли вероятность, чтоб около половины IX в. был уже русский перевод, когда мы не имеем указаний на христианство русского народа до этого времени? Между тем если обратимся к болгарам, то увидим все данные на их стороне. Мы говорили о начатках христианской религии у таврических болгар в VI и VII вв. С того времени она, разумеется, утверждалась все более и более, и около половины IX в. значительная часть черных болгар исповедовала греческую веру, между тем как другая часть оставалась в язычестве. Если христианство не получило еще между ними окончательного господства, то, конечно, вследствие их раздробления на мелкие общины и владения, то есть вследствие недостатка централизации. Значение последней в этом отношении мы видим у дунайских болгар при Борисе и в Киевской Руси при Владимире: