Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

одним из главных предметов торговли у древних руссов; водились ли соболи и лисицы в самой стране черных болгар, трудно сказать; во всяком случае, Русь Черноморская получала их от своих более северных единоплеменников. То же можно сказать и о некоторых металлах, если последние не добывались в горах Крыма и соседнего Кавказа; кроме того, они могли вымениваться у греков, собственно у корсунцев, и потом продаваться русью в Хазарии и других восточных странах.

VII

Русская церковь по уставу Льва Философа. – Сказание о хазарской миссии Кирилла и Мефодия и его исторические данные. – Достоверность известия о славянских книгах, найденных в Корсуни

Мы сказали, что название черных болгар русью встречается по преимуществу у арабских писателей X в. Но его можно встретить и у византийцев. А именно в уставе императора Льва Философа (886–911) «О чине митрополичьих церквей, подлежащих патриарху Константинопольскому», в списке этих церквей находим на 61-м месте церковь русскую (Рсосяа), рядом со следующей за ней церковью аланскую; а далее, в числе архиепископий, подчиненных константинопольскому патриарху, находим на 29-м месте Боспор и на 39-м – Метраху (τα Μετραχα), то есть Таматарху или Тмутаракань, рядом с Готией, Сугдией и Фулой (Codini de officiis. Париж. Изд. Т. I. С. 379 и след.). О какой русской митрополии тут упоминается?

Едва ли под ней можно разуметь церковь собственно киевскую; скорее можно видеть здесь именно Черную Болгарию или Русь Азовско-Черноморскую. К этой-то Руси, вероятно, и относится известие Фотия о ее обращении в окружном послании 866 г. Трудно предположить здесь Киев, в котором во время Льва Философа княжил язычник Олег; не только киевский князь, но и вся дружина его была языческой, ибо в Олеговом договоре о крещеной руси не упоминается; последняя, а равно и христианский храм в Киеве, встречаются только со времени Игоря. (Оставляем в стороне легендарные лица Аскольда и Дира; а отдельные случаи обращения в Киеве до того времени, конечно, не могли составить особой митрополичьей церкви.) Поэтому мы вправе предложить вопрос: под именем России в уставе Льва Философа не следует ли разуметь соединенные Боспор и Таматарху? Не только у арабских писателей, но и в западных источниках встречаем иногда Боспор или Керчь под именем города Росия (например, в договоре генуэзцев с греками в 1170 г. См. в упомянутой статье г. Бруна. С. 132). Собственно боспорская церковь существовала по крайней мере с IV в., и упоминание Боспорской архиепископии рядом с Русской митрополией может быть объяснено тем, что Кодин приводил списки церквей, не различая строго времени, к которому относились эти списки. Титул архиепископии Боспорская церковь имела во времена более ранние; а в эпоху Льва Философа она могла быть повышена на степень митрополии с расширением своих пределов, то есть с соединением архиепископии Боспора и Таматархи в одну митрополию; подобный пример мы видим в соседних с ней архиепископиях Сугдейской и Фульской, которые были соединены в одну митрополию (см. о том у преосв. Макария: «История христианства до Владимира», с. 86). Херсон, Сугдея, Боспор и Таматарха были именно теми пунктами, откуда христианство постепенно распространилось между болгарскими племенами, жившими по обеим сторонам Боспорского пролива. А примеры их обращения мы уже видели в VI и VII вв.

Те черные болгары, которые исповедовали христианскую религию, по всей вероятности, получили богослужение на родном языке, а следовательно, уже имели перевод Священного Писания, по крайней мере наиболее необходимых богослужебных книг. Это предположение, совершенно согласное с духом греческой проповеди и с примерами других восточных народов, приводит нас к известному спорному месту из жития Константина Философа. Славянский апостол на пути своем к хазарам нашел в Корсуни Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами. Теперь, когда мы знаем о существовании в те времена таврических и таманских болгар и не сомневаемся в их исконных связях с руссами, теперь мы не найдем ничего странного в этом известии, которое предыдущим исследователям казалось каким-то недоразумением. Очевидно, тут разумеется перевод Священного Писания на древнеболгарский язык, иначе называемый у нас церковнославянским. Почему же письмена в житии названы «русскими»? На этот вопрос можно отвечать двояко: или составитель жития употребил название русь, под которым черные болгары более были известны собственно в его время, приблизительно во второй половине X в.; или это название употреблялось для обозначения тех же болгар уже во второй половине IX в., то есть в эпоху Кирилла и Мефодия. Первое нам кажется вероятнее; но и второе было бы соответственно упомянутой выше «Русской митрополии» времен Льва Философа, которую мы также относим в страну черных болгар.

Но обратимся к самому сказанию о миссии Константина в Хазарию. Напомним содержание этого любопытного сказания по наиболее полному его житию, так называемому Паннонскому.

К императору византийскому пришли послы от хазар и сказали: «С одной стороны сарацины, с другой евреи стараются нас обратить в свою веру; просим у вас мужа, сведущего в книжном учении: если он переспорит евреев и сарацин, то мы примем вашу веру». Царь послал к ним Константина Философа. Последний отправился в путь и прибыл в Корсунь. Здесь он научился жидовскому языку и письму и перевел восемь частей грамматики. Тут жил некий самарянин, который дал ему свою книгу; философ с Божией помощью научился читать и самарянские книги; вследствие этого удивленный самарянин принял крещение. Константин нашел тут Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами, и человека нашел, который говорил русским языком; беседуя с ним, он научился читать и говорить на этом языке. Потом, услыхав, что мощи святого Климента, папы римского (сосланного в Херсонес во время гонения на христиан при Траяне и утопленного здесь по его приказанию), все еще находятся в море, Константин, с помощью херсонского архиепископа и клира, предпринял труд отыскать мощи, сел на корабль и действительно нашел их.

Между тем хазарский воевода осадил какой-то христианский город. Узнав о том, философ отправился к этому воеводе и так подействовал на него своей проповедью, что тот обещал креститься и отступил от города. Вслед за тем на философа во время пути напали угры в тот час, когда он молился, и хотели его убить; но он не устрашился и продолжал свою молитву. Угры укротились, послушали его назидательных слов и отпустили невредимым со всеми спутниками. После того Константин сел на корабль и отправился в Хазарию по Меотийскому озеру, к Каспийским воротам Кавказских гор. Следуют прения о вере с хитрыми и лукавыми еврейскими учителями в присутствии хазарского кагана о Святой Троице, о воплощении Сына Божия, о Моисеевом законе обрезания, об иконопочитании и проч. Разумеется,