Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Ельцин поймал его на слове и сказал:

— Я прошу это оформить указом президента страны.

Пока Горбачев продолжал говорить, Ельцин решил судьбу коммунистической партии:

— Товарищи, для разрядки. Разрешите подписать указ о приостановлении деятельности российской компартии.

В зале раздались аплодисменты.

Ельцин на глазах депутатов вывел свою подпись и довольно произнес:

— Указ подписан.

Горбачев, оказавшийся в дурацком положении, попытался возразить:

— Не вся компартия России участвовала в заговоре. Запрещать компартию — это, я вам прямо скажу, будет ошибкой для такого демократичного Верховного Совета и президента.

Ельцина это не смутило.

— Михаил Сергеевич, указ не о запрещении, а о приостановлении деятельности российской компартии до выяснения судебными органами ее причастности ко всем этим событиям. Тем более, что российская компартия до сих пор в министерстве юстиции России не зарегистрирована.

Ельцин подошел к трибуне, на которой стоял Горбачев, и, тыча в него пальцем, заставил его прочитать запись заседания кабинета министров СССР — она свидетельствовала о том, что правительство предало своего президента.

Горбачев в эту минуту выглядел растерянным. Взгляд у него был затравленный. Он пережил величайшее унижение в своей жизни. Горбачев не понимал, что он вернулся в другую страну. Но и депутаты обошлись с ним как с плохим учеником, вызванным к доске.

По мнению Андрея Грачева, последнего пресс-секретаря Горбачева, «руководивший этим политическим развенчанием Горбачева Ельцин торжествующе и мстительно брал реванш за унижение, которому четыре года назад был подвергнут сам на пленуме Московского горкома, снявшем его с должности партийного секретаря».

Грачев спросил потом Михаила Сергеевича, «почему он не ушел, а остался в зале, где его распинала толпа, и сносил оскорбления со стороны людей, не имевших в большинстве своем никакого отношения ни к победе над путчистами, ни к защите демократии. Он ответил:

— Знаешь, рассуждая по-человечески, по-мужски, надо было хлопнуть дверью и послать их всех... Но когда я вгляделся в их лица, в глаза,, где увидел только непримиримость и ненависть, я решил, что не могу оставить их наедине с самими собой».

После встречи в Верховном Совете РСФСР Горбачев прошел в кабинет Ельцина. Ельцин сказал ему:

— У нас уже есть горький опыт, август нас многому научил, поэтому, прошу вас, теперь любые кадровые изменения — только по согласованию со мной.

Ельцин вспоминал потом: «Горбачев внимательно посмотрел на меня. Это был взгляд зажатого в угол человека. Но другого выбора у меня не было. От жесткой последовательности моей позиции зависело все».

Победа над путчем поставила демократов в положение победившей стороны. Они вдруг оказались властью, но не были готовы принять на себя управление страной, не имея для этого ни механизма власти, ни программы. Они-тο готовились к долгой борьбе в роли оппозиции, которая позволила бы им подготовиться к новой роли. Но произошло иначе.

Олег Попцов вспоминает:

«Я помню, как обсуждалось, брать ли власть после августовского путча или создать среду мощной оппозиции, в которой со временем могли бы и вызреть управленческие структуры, и сложиться понимание, как надо управлять. Тогда и прозвучала эта знаменитая фраза: народ нам не простит. Дескать, все эти сомнения — глупости. Сейчас есть шанс, нельзя его упускать. Давайте строить демократическую власть...»

Они все-таки были очень наивны.

Помню, что говорила мне тогда Галина Старовойтова:

— Задача демократии сегодня — не допустить, чтобы идеи антикоммунизма совместились с идеей мести. Миллионы рядовых честных коммунистов, равно как и миллионы людей, которые сотрудничали с КГБ, не улетят на Марс, останутся жить среди нас. Надо найти форму сосуществования с ними. Сергей Ковалев во время российского съезда в момент очень острого противостояния сказал мне: «А ведь нам еще придется погибнуть, защищая коммунистов, когда толпа потребует повесить их на фонарях...»

Сергей Ковалев вспоминал потом, как сразу после путча он беседовал с Ельциным один на один. Тот спрашивал, как поступить с путчистами. Ковалев сказал, что раз президент собирается строить демократическое государство, то казнить заговорщиков нельзя.

Ельцин сказал:

— Мы их приговорим к смертной казни. Потом я их помилую, а потом подпишу указ об отмене смертной казни...

Но никакой мести за путч не было. Российская прокуратура, закончив следствие по делу ГКЧП, сообщила о результатах парламенту. Рассказывая депутатам, как происходил государственный переворот, следователь назвал значительное число генеральских имен. В «Матросскую Тишину» попали двое — маршал Язов и генерал Варенников. Маршал Ахромеев покончил с собой. Язов вышел по амнистии. Варенников добился оправдания.

А что произошло с остальными военачальниками, чью роль в августовских событиях изучало следствие?

Никто из них не был наказан!

Генерал Владислав Ачалов, заместитель министра обороны, а до этого командующий воздушно-десантными войсками, как утверждало следствие, готовил штурм Белого дома. Ачалов был народным депутатом РСФСР. Представление прокуратуры о привлечении Ачалова к уголовной ответственности парламент отверг. Вскоре Ачалов стал военным советником председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова.

Непосредственным исполнителем приказов ГКЧП в Москве стал генерал Николай Калинин, командующий Московским военным округом. Указом Янаева он был назначен комендантом Москвы. По просьбе КГБ подписал чистые бланки ордеров на арест. Он дважды выступал в программе «Время», и его мрачное лицо стало символом нового порядка. После провала путча сдал округ и был назначен начальником Академии бронетанковых войск.

Неудачливый кандидат в президенты России генерал Альберт Макашов, командующий Приволжско-Уральским военным округом, восторженно встретил весть о создании ГКЧП. Получив от маршала Язова сообщение о введении чрезвычайного положения, приказал начать патрулирование в городах.

Газеты опубликовали отправленную Макашовым 20 августа шифротелеграмму в Кремль:

«Военный Совет и войска округа обеспокоены нерешительностью по отношению к Ельцину и его окружению. Промедление смерти подобно. Считаем целесообразным ввести чрезвычайное положение в городе Самаре и городе Свердловске».

Макашов был освобожден от должности командующего округом и с тех пор украшает трехзвездными генеральскими погонами митинги радикальной оппозиции.

Генерал Иван Третьяк, заместитель министра обороны и командующий войсками противовоздушной обороны страны, запретил принимать и выпускать с крымского аэродрома Бельбек любые самолеты — президента Горбачева приказано было отрезать от внешнего мира. Третьяк был отправлен в отставку.

Генерал Борис Пьянков, командующий Сибирским военным округом, 19 августа отправил в Кремль шифротелеграмму:

«Военный Совет округа выражает свое недоумение малоэффективными действиями в отношении руководства Российской республики, продолжающего обман народа, призывающего не выполнять решения ГКЧП. Большинство трудового народа требует решительных действий. Военный Совет поддерживает требования трудового народа».

После провала путча генерал Пьянков был назначен заместителем министра обороны, а потом заместителем главнокомандующего вооруженными силами СНГ...

Любой российский император разжаловал бы заговорщиков в солдаты. Борис Ельцин поступил с ними как истинный демократ. Но его великодушия генералы оценить не могли.

2 сентября 1991 года открылся пятый внеочередной съезд народных депутатов СССР. Он оказался последним съездом...

Президент Горбачев и руководители десяти республик предложили сформировать новые органы управления — Государственный совет (в составе президента СССР и высших должностных лиц союзных республик) и Межреспубликанский экономический комитет — вместо союзного правительства.

Об этом руководители республик договорились накануне ночью — все они хотели избавиться от съезда народных депутатов, который только мешал.

От имени президентов выступил Нурсултан Назарбаев. Он сказал, что руководители республик договорились подписать между всеми желающими договор о Союзе суверенных государств. С идеей федерации было покончено. Всем республикам предлагалось заключить экономический союз и соглашение в области обороны с целью сохранить единые вооруженные силы.

Президенты согласились поддержать просьбу союзных республик принять их в ООН.

Как только Назарбаев договорил, был объявлен перерыв.