Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Председатель Верховного Совета Башкирии Муртаза Рахимов вечером 19 августа вернулся в Уфу из Москвы. Он рассказал, что группа представителей автономий побывала у Янаева. На вопрос, что происходит, вице-президент рассказал, что руководители страны обратились к находящемуся на отдыхе Горбачеву: в стране необходимо срочно наводить порядок. И Горбачев будто бы ответил: «У меня есть заместитель Янаев, пусть он и наводит порядок». Представители автономий сказали Янаеву, что поддержат ГКЧП, если реформы пойдут в русле демократии, и категорически откажут ему в поддержке, если возникнет опасность военной диктатуры...

Какой была реакция союзных республик? Парламенты Прибалтийских республик и Молдавии сразу же поддержали Ельцина и активно выступили против ГКЧП. Другие республики исходили из того, что раз их не трогают, то и они ни во что не вмешиваются. Но к исходу второго дня президент Казахстана Назарбаев и глава Украины Кравчук, увидев, что ГКЧП ни на что не способен, а Ельцин держится, изменили свою позицию и признали ГКЧП антиконституционным органом.

Армения держалась крайне осторожно. Белоруссия скорее готова была поддержать ГКЧП. Среднеазиатские республики просто молчали. Тогдашние руководители Азербайджана и Грузии из ненависти к Горбачеву поддержали ГКЧП.

Внутри самого руководства Верховного Совета России не было единства. 19 августа на экстренном заседании президиума мнения разделились. Оппоненты Ельцина считали происходящее закономерным.

Заместитель председателя Верховного Совета Борис Исаев говорил:

— Сегодня призывать к забастовке — равносильно призыву к гражданской войне. В стране ситуация, которая вышла полностью из-под контроля. Хлеб не сдается, народ его прячет, впереди нас ждет голод. Я не против самостоятельности России. Однако Союзный договор взрывает все общество.

Его поддержал Владимир Исаков, председатель Совета Республики:

— Сегодняшняя ситуация — это ответ на тот переворот, который подготавливался 20 августа, я имею в виду подписание Союзного договора. Союзный договор, по моему мнению, антиконституционный. Я считаю преступлением выводить людей на улицы. Члены президиума призывают созвать сессию Верховного Совета 21 августа. Сессия неправомочна решать многие вопросы. Президиум не предлагает созвать полномочный съезд, так как я не уверен, что российский съезд поддержит российского президента, который довел Россию до такой ситуации.

На стороне Ельцина, как обычно в те годы, твердо стоял только Руслан Хасбулатов, исполняющий обязанности председателя Верховного Совета:

— Вы же сами принимали участие в выработке Союзного договора, а теперь он, по-вашему, антиконституционен? Союзный договор — это политическая декларация, на этой основе должна быть сформулирована новая Конституция. Многие возражения Исакова и Исаева повторяют слова путчистов. Какая же должна быть ситуация в стране, чтобы президиум был единодушен, если даже сегодня мы имеем двоих против? Сегодня срочно необходимо обсудить путчистский переворот и собрать сессию Верховного Совета...

Какой была роль КПСС? К осени 1991 года партия фактически начала распадаться.

Валерий Легостаев, бывший сотрудник Лигачева, вспоминает:

«Некогда оживленные длинные коридоры здания ЦК опустели. Появились признаки небрежности, неаккуратности в работе комендатуры ЦК. В буфетах исчезли ножи, чайные ложки. Что касается продуктов, то они исчезли гораздо раньше. Гибельным отчаянием повеяло от сообщений о начавшихся в здании хищениях. Срезали, как правило, кнопочные телефонные аппараты в кабинетах сотрудников, пользовавшиеся повышенным спросом на рынке. Случалось несколько раз, что вскрывали служебные сейфы работников. Несмотря на усиленную охрану здания, никто из воров задержан не был».

Но за пределами Москвы все еще существовало двоевластие, шла борьба новой демократически избранной власти и партийных структур.

Анатолий Собчак вспоминал:

«Смольный оставался в руках коммунистов, и эти люди обладали реальным влиянием, связями, деньгами, вследствие чего многие вопросы продолжали решаться не в структурах городской власти, избранных населением, не в Мариинском дворце, где была резиденция мэра и Ленсовета, а в Смольном, где продолжали работать областной и городской комитеты партии...»

17 апреля 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон «О милиции», в котором говорилось: «В милиции не допускается создание и деятельность политических партий и их организаций». За месяц до путча, 20 июля, Ельцин выпустил указ «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях». Целью указа было ликвидировать парткомы на предприятиях, контролировавшие администрацию.

Пленум ЦК КПСС назвал указ антидемократическим. Ельцин эти обвинения опроверг:

«Указ направлен на предотвращение возможной политической конфронтации различных партий и общественных движений в трудовых коллективах.

На работе надо работать без политических помех, а вот заявление ЦК КПСС, призывы не подчиняться указу провоцируют конфликтную ситуацию между центром и республикой, между президентами страны и России. Подписанный указ ограничивает не гражданские права и свободы, а монополию одной партии, а точнее — партократии, на участие в выработке политики государства».

Андрей Грачев, который еще работал в международном отделе ЦК КПСС, пишет, что во время путча на Старой площади царила боязливая тишина. Приехал с дачи секретарь ЦК КПСС Валентин Фалин.

Грачев сказал Фалину:

— Ведь это же авантюра! И что будет с Горбачевым?

Фалин нехотя ответил:

— Он сам виноват. Мы его предупреждали, что он спровоцирует военных, да и партию он уже ни во что не ставил. А авантюра или нет, в ближайшие дни увидим.

В те дни многие люди открылись с неожиданной стороны.

Утром 19 августа председатель Совета Союза Иван Лаптев соединился с Лукьяновым:

— Что с Горбачевым? Что вы задумали?

— А я тут ни при чем. Лежит, говорят, ни на что не реагирует. Вчера у нему летали...

— Пусть не вешают тебе лапшу на уши! — закричал Лаптев. — Я только что разговаривал с Вольским, Бакатиным, Ревенко — все они еще вчера общались с президентом. Никакой болезни у него нет, чуть спина побаливает, и только. Давай срочно собирать сессию Верховного Совета.

— Ну, не знаю, не знаю, — нехотя ответил Лукьянов. — Про Горбачева я, конечно, выясню и, если что не так, все сделаю, ты же понимаешь. А сессию мы можем созвать только по регламенту, через семь дней, двадцать шестого.

Другим, менее осведомленным депутатам Верховного Совета Лукьянов убежденно говорил, что своими глазами читал медицинское заключение о состоянии здоровья Горбачева и что у него есть само заключение...

Анатолий Иванович был куда умнее тех, кто вошел в ГКЧП, действовал крайне осторожно, но тут же составил проект постановления президиума Верховного Совета СССР об утверждении документов ГКЧП. То есть он пытался с помощью Верховного Совета одобрить введение чрезвычайного положения и другие шаги путчистов.

Тогдашний секретарь ЦК КПСС и будущий президент Молдавии Петр Лучинский отдыхал в санатории «Южный» неподалеку от Фороса, где был блокирован Горбачев:

«Компания подобралась замечательная: член Совета безопасности Евгений Примаков с внуком, министр внутренних дел Пуго с женой, невесткой и внучкой...

Наш генсек и на отдыхе любил обзванивать секретарей ЦК и других руководящих работников. Внутренне к такому звонку я был готов всегда. Но шли дни, и никого из нашей компании Горбачев ни разу не потревожил. Даже министра внутренних дел. Всегда невозмутимый и юморной Евгений Примаков однажды даже сказал мне весьма озабоченно:

— Не пойму, что случилось. Михаил Сергеевич почему-то не звонит...

Примаков волновался. Пока Рафик Нишанов (председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР. — Л.М.) не порадовал нас рассказом о телефонной беседе с Горбачевым: он решил посоветоваться с ним по процедуре подписания Союзного договора. В конце разговора даже смеялись, шутили...

Утром 19 августа жена включила радио, и мы не поверили своим ушам: Государственный комитет по чрезвычайному положению берет на себя всю полноту власти!.. Горбачев тяжело болен, Янаев его замещает. Взялся за трубку ВЧ, но правительственная связь уже не работала. Позвонил Примакову по внутреннему телефону, тот тоже ничего не понимает. Решили встретиться на берегу. Там, под тихий шелест волн, уже волновался народ. Получил известие: к Горбачеву никого не пускают, он изолирован КГБ. Вот так фокус!..

Среди членов ГКЧП назвали Бориса Пуго. Но ведь еще вчера утром мы всей своей пляжной компанией провожали его с семейством в Москву. Пригубили по рюмке, пожелали удачной дороги. На прощанье невестка Пуго и Рафик Нишанов нас всех сфотографировали. Моему сыну Кириллу тоже потребовалось срочно в Москву, и я попросил Бориса Карловича прихватить его, если можно, с собой. Он с радостью согласился. Самолет «Ту-134», служебный спецрейс, мест на всех хватит.