Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

В девять вечера всем предложили чай и кофе. В двенадцать ночи перешли на виски.

Павлов по телефону связался с Василием Александровичем Стародубцевым, председателем Крестьянского союза, и вызвал его в Москву.

Крючков позвонил министру иностранных дел Александру Александровичу Бессмертных, который отдыхал в Белоруссии, и без объяснений попросил срочно прибыть в Москву. Министра доставили в столицу на самолете командующего Белорусским военным округом. Бессмертных появился в Кремле в джинсах и куртке, недоуменно осматривал присутствующих. Крючков вышел с министром в другую комнату, наскоро ввел в курс дела и предложил подписать документы только что созданного ГКЧП.

Бессмертных, как и Лукьянов, попросил исключить его из списка членов ГКЧП:

— Да вы что? Со мной ведь никто из иностранных политиков разговаривать не будет.

Он сам синим карандашом вычеркнул свою фамилию, хотя и опасался, что его несогласие повлечет за собой печальные последствия. Он очень боялся за своего маленького сына. Но его отпустили домой.

Около трех ночи встреча закончилась. Еще раз появились официанты. Крючков и Грушко вернулись в здание на Лубянке. Грушко домой вообще не поехал, ночевал у себя в кабинете.

Министр внутренних дел Пуго вернулся к семье под утро очень довольный, сказал:

— Ну все, свалили, убрали мы этого...

Объяснил сыну:

— Горбачев не может управлять страной, мы ввели чрезвычайное положение... — И добавил: — Я им говорю, что Ельцина надо брать!

19 августа люди проснулись в стране, над которой нависла тень ГКЧП. Валентин Павлов, который все дни путча подстегивал себя изрядными порциями спиртного, открыл заседание кабинета министров ернически:

— Ну что, мужики, будем сажать или будем расстреливать?

Своему помощнику Анатолию Черняеву, сопровождавшему президента СССР и в отпуске, Горбачев сказал:

— Да, это может кончиться очень плохо. Но, ты знаешь, в данном случае я верю Ельцину. Он им не дастся, не уступит. И тогда — кровь. Когда я их вчера спросил, где Ельцин, один ответил, что «уже арестован», другой поправил: «Будет арестован...»

Такая оценка личных качеств Бориса Николаевича Ельцина дорогого стоит. Михаил Сергеевич понимал стойкость и надежность Ельцина и фактически признавал, что тот способен на то, на что он сам оказался не способен.

Пока в Кремле и на площади Дзержинского шла лихорадочная подготовка к государственному перевороту, ничего не подозревавший Борис Николаевич находился в Казахстане и наслаждался жизнью. Принимали его в Алма-Ате с особым почетом.

18 августа после официальных мероприятий Ельцин и президент Казахстана Назарбаев играли в теннис, потом поехали на конезавод, полюбовались скачками и отправились на Медео. Здесь уже были расставлены юрты, и московский гость оказался на пикнике.

Пригласили артистов, Назарбаев играл на домбре, Ельцин тоже продемонстрировал свой коронный номер — на деревянных ложках. Российский президент не упустил случая искупаться в ледяной воде горной речушки. Температура воды была не выше тринадцати градусов.

Ельцин должен был вылететь в четыре часа дня. Но пикник удался на славу, российский президент расслабился, и любезный Назарбаев предложил отложить отлет на пару часов. Потом говорили, вспоминал Лев Суханов, что, если бы самолет вылетел в четыре, его бы сбили. Документально эта версия не доказана. Хотя...

Еще когда Ельцин только стал главой Верховного Совета России, он должен был лететь в Якутию — рейсовым самолетом. Накануне он получил телеграмму: «Если полетите сегодня в Якутск, самолет будет взорван в воздухе. Подумайте...»

Во время заседания Высшего консультативного совета Ельцин показал эту телеграмму генералу Дмитрию Антоновичу Волкого-нову, который был избран российским депутатом и поддержал Ельцина.

Волкогонов сказал:

— Может быть, действительно перенести поездку в Якутию? С этим не шутят...

— Это они меня испытывают, проверяют, — ответил Ельцин. — Может, надеются, что я дрогну.

И полетел...

Самолет президента России приземлился в Москве в час ночи. А утром переворот.

Ельцин уже тогда постоянно жил на даче. После избрания Бориса Николаевича председателем Верховного Совета аппарат позаботился о создании ему «нормальных условий для работы». Стали искать Ельцину подходящую дачу. Облюбовали дачный поселок Архангельское, который принадлежал республиканскому Совету министров.

Его главный телохранитель Александр Коржаков тоже жил в Архангельском. Услышав по радио об отстранении Горбачева, сразу пошел к Ельцину и вызвал из службы охраны подкрепление. Охрану Ельцину набрали из отставников и гражданских людей. От услуг Девятого управления КГБ, обеспечивавшего безопасность высшего руководства, наотрез отказались — не доверяли этому ведомству.

Возникли трудности с получением оружия, но некоторое количество автоматов и пистолетов удалось получить с помощью хороших личных отношений в министерстве обороны и в МВД. Начальник Академии Генерального штаба Игорь Родионов, например, помог охране Ельцина научиться стрелять из гранатометов и огнеметов. Накануне путча служба безопасности президента России имела на вооружении шестьдесят автоматов и около ста пистолетов.

Утром все помощники Ельцина собрались в Белом доме. Связались с его дачей в Архангельском, и туда поехал заведующий секретариатом Виктор Илюшин с машинисткой. Лев Суханов улучил момент и успел заглянуть на свою дачу повидаться с женой — мало ли что может произойти... Когда возвращался назад, в город входили танки.

Собравшиеся на даче Ельцина думали, что предпринять.

Незадолго до переворота Ельцин побывал в Тульской дивизии. Его сопровождал командующий воздушно-десантными войсками, веселый и компанейский молодой генерал Павел Грачев. Он понравился Ельцину. И между ними состоялся такой разговор:

— Павел Сергеевич, вот случись такая ситуация, что нашей законно избранной власти в России будет угрожать опасность — какой-то террор, заговор, нас попытаются арестовать. Можно положиться на военных, можно положиться на вас?

Генерал твердо ответил:

— Да, можно.

По словам Коржакова, беседовали Ельцин и Грачев с глазу на глаз: «Ельцин был первым руководителем высокого ранга, который разговаривал с Грачевым столь нежно и доверительно. Поэтому Павел Сергеевич еще за несколько месяцев до путча проникся уважением к Борису Николаевичу».

Утром 19 августа Ельцин позвонил Грачеву прямо из Архангельского. Грачев вспоминал потом, как Борис Николаевич спросил его:

— Командующий, что там за движение войск и какую вы имеете задачу?

Грачев ответил:

— Борис Николаевич, я получил приказ от министра обороны усилить охрану и оборону основных административных зданий в Москве, а часть сил оставить на аэродроме в Чкаловске в резерве.

— А другую задачу вы получили?

— А другой задачи, Борис Николаевич, я не получал.

И тогда Ельцин многозначительно напомнил о том, прежнем разговоре. Вот что написано в воспоминаниях.

«Грачев смутился, взял долгую паузу, было слышно на том конце провода, как он напряженно дышит. Наконец он проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ.

И я сказал ему что-то вроде: я не хочу вас подставлять под удар... Он ответил:

— Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту...

Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что уже в то раннее утро я положил трубку и сказал ей:

— Грачев наш...

Первая реакция Грачева меня не обескуражила... Грачев не отрекся от своих слов. И это было главное... Пока Грачев дышал в трубку, он решал судьбу не только свою, но и мою».

19 августа 1991 года отдыхавший в Железноводске в санатории «Русь» секретарь президиума Верховного Совета Сергей Филатов в семь часов пять минут позвонил своему непосредственному начальнику Хасбулатову домой. Дома Руслана Имрановича не было. Набрал его номер на даче в Архангельском:

— Руслан Имранович, что у вас случилось?

— У нас ничего, — удивленно ответил Хасбулатов, — а что у вас?

Филатов поразился спокойствию коллеги:

— У нас тут ничего, а вот в Москве вроде переворот произошел. Если у вас есть телевизор, включите.

Тут Хасбулатов понял, что дело серьезное:

— Позвоните мне через час на работу.

В санатории Филатов отдыхал вместе с членами президиума Верховного Совета Екатериной Лаховой и Ефимом Басиным. Сразу собрались и полетели в Москву. Перед вылетом Филатов позвонил в Белый дом. Ему ответили:

— Все спокойно, всех пропускают, охраны внешней никакой нет. Уже собрался президиум.

Из иллюминаторов они увидели танки, бронетранспортеры, грузовики, стянутые к Москве.