Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков

– Колин… – гитец дернулся, пытаясь освободиться из-под обломков.

– Еще достанем, – успокоила Лем, с помощью Устина приподнимая трельяж.

Они привалили его к входной двери. Снаружи горели прожекторы, выставляя покосившийся дом на всеобщее обозрение и не давая рассмотреть тех, кто их включил. Яркий свет сек глаза.

– Засранцы!.. – отпрянул Устин.

– Мария, найди остальных, – Севан сел, нащупал выпавшее оружие, вернул в кобуру и с трудом поднялся, хватаясь за стену. Рация в его руке молчала, точно сломанная.

Лем кивнула и двинулась в конец коридора, на ощупь огибая обломки. В черепе гудел осиный рой, в глазах темнело. Качало, как после бутылки паленого бренди. Выпятившиеся кости паркета царапали подошвы, а пол прогибался. Капитан не понимала: на самом ли деле или так казалось из-за головокружения. Она споткнулась; Устин поднырнул ей под руку, помогая идти.

Возле кухни пыль висела плотной завесой. Лем закрыла нос и рот рукавом плаща, пожалев, что нет респиратора. Она прочистила горло, сплюнула, остановившись, и Устин повел ее дальше.

Взрыв снес дверь кладовой, вырвав косяк. Капитан схватилась за обнажившуюся кладку, позвала:

– Есть живые?

– Капитан Декс… – откуда-то снизу раздался тихий голос чтеца, – люди Германа… нас ждали…

Колин сидел на полу у люка в подвал. Он выглядел скорее напуганным, чем раненым. По-детски широко распахнутые глаза с облегчением смотрели на Лем. Лицо покрывали царапины, в волосах запутались щепки, мундир лишился половины пуговиц и дубовых листьев с воротника.

Чтец посмотрел на валявшиеся рядом обломки рации и снова поднял голову:

– Меня запутывали… – его речь постепенно становилась связной. – Восемь… Трое внизу, пятеро наверху… Нижним приказали завалить тоннель, когда мы придем… Склад вывезли… Это западня…

– Где агенты? – мрачно спросила Лем.

– Там… – Колин указал подбородком ей за спину. – Были у задней двери.

Из пылевой завесы вывалились Фаддей Никис, Трифон Иклид и Яннис Ропулус. Никис прихрамывал и матерился, заворачивая такие конструкции, какие Лем в жизни не слышала. Иклид с Ропулусом поддерживали друг друга. Крепыш тяжело дышал и усердно тер бок, подбадриваясь гитскими поговорками. Левую руку блондина заливала кровь, половина лица превратилась в сплошную багровую ссадину. Он шел с трудом, но голубые глаза горели яростью.

– Мария, где «Аве Асандаро»? – Севан доковылял до кухни. – Нам не выбраться без корабля. Особняк окружили.

Лем потянулась к обычно висевшей на цепочке под одеждой «луковице». Ее не было. Мужские часы не подходили к костюмам, в которых доктор Мария Гейц щеголяла на Венетре. Она оставляла их в гостиничном номере.

Колин то ли понял, что она ищет, то ли просто прочитал мысли. Он посмотрел на левое запястье, но стекло наручных часов треснуло, а стрелки остановились.

– Без восьми полночь…

– «Аве Асандаро» должен быть рядом, – Лем помогла Колину подняться, опять отметив: Слепая Гадалка традиционно пощадила новичка в первом бою. – Севан, дай мне рацию и идем повыше. Попробуем связаться с Виго.

Отряд переместился к лестнице.

Они поднимались по искореженным ступеням на второй этаж, когда заговорщики открыли огонь, зачищая особняк от переживших взрыв. Стреляли наугад очередями, не жалея патронов: по окнам, дверям, комнатам, прихожей и кухне. За считаные секунды в решето не превратились разве что каменные стены.

Пришлось бежать, рискуя напороться на торчавшие из раскуроченных стен ребра перекрытий.

Капитан добралась наверх первой и включила рацию, вызывая галиот. Та вхолостую защелкала. Лем быстро догнали Колин и Севан. Устин поторопил поднимавшихся за ними агентов и опрокинул на остатки лестницы накрененный взрывом стеллаж – по ступеням рассыпались книги.

Иклид и Никис втащили на второй этаж Ропулуса. Он прошел с десяток шагов и осел у подъема на чердак, белый как полотно. Глаза по-прежнему яростно горели, но фиолетовые круги под ними и искусанные губы делали его похожим на живого мертвеца. Кровь залила уже весь левый бок.

Никис посмотрел на Ропулуса, сорвал с пояса перевязочный пакет, швырнул Иклиду:

– Помоги напарнику, – и, повернувшись к Севану, спросил: – Так, где корабль, шеф?

Севан не ответил. Он смотрел, как Лем тщетно вызывала «Аве Асандаро».

Во взгляде гитца плескалась тоска. На взрыв до сих пор не приехала полиция – значит, районный участок или подкупили, или отвлекли как-то иначе. Интуиция молчала. С прежним чутьем Севан в два счета раскусил бы ловушку и нашел путь к спасению. Он понимал: их не собираются отпускать живыми. Трупы не допросить никому, кроме опытных психометристов, которые знают, что искать.

– «Аве Асандаро», прием! Как слышите?! Виго?!

Капитану отвечал белый шум.

Лем подавила гнев; щелкнула пальцами по антенне, проверила частоту и аккумулятор. Все работало, но сигнал терялся.

– Нас глушат, – перекинув рацию Севану, она сосредоточенно прикрыла глаза.

Капитана оплетали щупальца паники. В ноздри как наяву ударил запах гари. Ее словно опять швырнули в горящий склад на Джаллии – с простреленным брюхом, Константином и бесполезным мальчишкой-проводником. Только тогда за ними присматривали джентльмены Службы, а сейчас поддержки нет. Если галиот заблудился в грозе, другой помощи не будет.

– Кэ-э-эп, – позвал Устин, – больше не палят.

Лем вздрогнула. Новость не принесла облегчения. После взрыва капитан готовилась к худшему.

«Эй, красотка! Будь это Белые совы, вас бы уже закапывали!» – угрюмо подбодрила она себя.

– В такую бурю легко напороться на собственный фюзеляж. Нужно дать знать «Аве Асандаро», где мы. Закрепимся на чердаке, попытаемся выиграть время. Я пущу в небо пару вспышек.

Никис молча протянул Лем сигнальную ракетницу.

– Забаррикадируйте спуск, – приказал Севан и, сменив Иклида, помог Ропулусу снова встать.

Лем поднялась на чердак, а гитец довел туда агента, пока остальные двигали мебель.

Шкаф, комод, кровать и дюжина стульев поглотили под собой лестницу, но не заглушили треск, с которым вылетели остатки входной двери.

Заговорщики ворвались в дом. Через секунду под баррикадой будто хлопушка взорвалась.

Колин замер, гипнотизируя взглядом пол. Материальная преграда для обычного человека была лишь эфемерной вуалью для чтеца. Он загибал пальцы, считая чужие разумы; руки тряслись.

Все напоминало дурной сон. Пять… нет, семь человек, которых прикрывали из сада. Заговорщики намеревались закончить начатое. Кроме одного, надеявшегося, что после взрыва и стрельбы выживших не осталось. Он не хотел убивать, но боялся осуждения товарищей за недостаток рвения.

Колин ощутил к нему жалость и тут же посмеялся над собой. Он сочувствовал своему возможному убийце.

Чтец сообщил агентам, о чем узнал, и вскользь пробежался по их сознаниям. Никис боялся, что Ропулус не дотянет до врача, и бесился из-за этого. Сам Ропулус из последних сил цеплялся за жизнь. Иклид не верил в спасение, но выполнял свой долг. Севан вымотался – ныла каждая клеточка тела.

Дар Чтения захватил и авиаторов. Устина лихорадило, однако он не сомневался в капитане. Ее сознание звучало вдалеке: «Я не затем вышибла Илоне мозги, чтобы сдохнуть здесь. Виго, цверг подери, где мой корабль?..»

Колин слабо улыбнулся – ему нравился пылавший внутри нее огонь – и вдруг схватился за бедро.

Заговорщики стреляли по баррикаде. На обломках лестницы