Адриатика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

на требаку, отправил прямо к русским, сопроводив письмом о милосердии и сострадании.

– Знает, подлец, что мы с увечными не воюем! – ругались наши, понимая, что у них нежданно-негаданно прибавилось забот, да еще каких!

Однако делать нечего, требаку сопроводили в Катторо, где побитых французов перенесли в госпиталь и окружили всей возможной заботой. Лечили французов столь же заботливо, как и своих, а потому многих поставили на ноги. Увы, столь знаменательный факт истории был впоследствии почему-то предан нашими историками совершенному забвению, а ведь здесь, согласитесь, есть над чем подумать, и чем гордиться!

Решающее столкновение между противниками произошло на реке Лютой. Там Мармон попытался взять реванш за все предыдущие неудачи. Нашим пришлось нелегко, бой и вправду выдался лютым. Сражением руководил генерал-майор Попандопуло и митрополит Негош. Все происходило столь стремительно и яростно, что в один из моментов едва не был пленен митрополит, дерущийся, как всегда, впереди всех. Негоша отбили его верные витязи-юнаки. Почти в то же время черногорцы окружили и убили одного из французских генералов с адъютантами. В разгар сражения к неприятелю подошли свежие полки. Авангард французов вел сам Лористон. Густыми колоннами его гренадеры шли в бой со знаменами и барабанами. Они были полны решимости добыть победу.

– В огонь! – кричал Мармон, посылая вперед все новые и новые полки. – Все в огонь!

Наши расстреливали наступающих из ружей и картечью с горных пушек, укрепленных на спинах лошаков. То и дело сходились в штыки. Уступать не желал никто. Желанного перелома в сражении у Мармона не получилось. Рота сражалась против батальона, а батальон против полка.

"Во время сражения один французский офицер, подбежав к нашему солдату и, схватив его за грудь, требовал, чтоб он сдался, но между тем, увидев сие один из солдат Козловского мушкетерского полка и сказав следующие слова: "Дай повеселю себя в последний раз!", кинулся с яростью на французского офицера и, подняв его на штык, бросил под гору к стоящей там французской колонне, из которой в то же время бросилось к нему несколько человек рядовых, но он, не теряя бодрости духа, также из числа сих последних, успел четверых положить на месте; но после сего, пришед в изнеможение, сам стал жертвою оставшихся своих неприятелей, которые до такой степени были им раздражены, что изрубив его труп на мелкие куски, бросали их в наши войска.

Еще на одного нашего егеря, наскакав ехавши верхом французский офицер и сделав по нем из пистолета выстрел, попал ему в кивер, который, притворясь убитым, упал тотчас на землю, но когда французский офицер, не опасаясь уже более сего своего неприятеля, проехал мимо его без всякого внимания, то егерь, воспользуясь сим случаям, выстрелил по нем так удачно, что тот, получа смертельную рану, упал с лошади. При сем заметим, что егеря наши во время сражения, с малою со своей стороны потерею, более всех прочих войск наносили вред неприятелю. Они, переняв у черногорцев, употребляли обыкновенно сию уловку: сняв с себя кивер, ставили его на какой-либо камень, сами между тем расположась за другим ближайшим к нему камнем, производят, таким образом, по неприятелю пальбу, который, увидев кивер и полагая н а сем месте своего соперника, стрелял без всякого причинения вреда самому егерю".

В самый критический момент наших вовремя подкрепили прибывшие с Корфу колыванцы, козловцы и витебцы. Впереди прочих неотлучно сражался доблестный 13-й егерский полк и неутомимые черногорцы. В лагерь примчался и Сенявин. Два дня продолжалась битва на Лютой, при общим соотношении сил в пять тысяч против двадцати, но наши устояли!

Тем временем куда-то бесследно исчезли из Каттаро, словно их и не было там никогда, все австрийские эмиссары. Впрочем, их никто и не разыскивал!

"Венусу" в те горячие дни Сенявин, как всегда, поставил задачу особую. Фрегат, покинув порт, прошел вдоль берега, сбивая батареи врага. Встретив сильнейшую, "Венус" укрепился на шпринге, и вступил в дуэль. Батарея живо отвечала. Французы стреляли хорошо и скоро их ядра уже ломали реи и разрывали снасти.

– Наконец-то настоящий бой с равным по силе противником! – радовался Володя Броневский, распоряжаясь орудиями среднего дека.

В чаду стоящего дыма, запахе пороха, уксуса и пота мелькали обнаженные по пояс матросские тела. Глаза слезятся, сколько не три, в горле горечь, уши ничего не слышат от пушечного грохота. Но зато в сердце азарт боя!

– Заряжай!

– Накатывай!

– Наводи!

– Веселей гадшпугом! Хорош!

– Готовы!

– Фитиль!

Огненный смерч вырывался из оскаленных стволов и, освобожденные от смертоносного плода пушки, рвутся из опутывавших их канатов. От каждого залпа старик "Венус", как живое существо, содрогается всем своим телом.

– Заряжай!

Воспользовавшись маловетрием, французы пытаются захватить русский фрегат с помощью вооруженных лодок с десантом. Но едва лодки внезапно появляются из-за мыса, как попадают под шквал ядер и тут же скрываются обратно.

– Выход был хорош, но номер не удался! – шутят наши. – Просим на "бис"!

Но второй раз французы появиться уже не решаются. Зато вдалеке на выходе из залива появляется нагромождение парусов, то спешит на помощь сражающемуся собрату линейный корабль "Святой Петр". Однако его помощь уже без надобности, ибо дело уже сделано. Едва линейный корабль подходит к месту дуэли фрегата и батареи, как неприятельские орудия внезапно разом замолкают. Затем со стороны неприятельских укреплений раздается сильный взрыв, то французы, уходя, уничтожают пороховой погреб.

– Посчитать потери! – велит старшему офицеру командир фрегата.

– Раненных и убитых не имеем! – докладывает ему тот.

– Слава тебе, Господи! – сняв шляпу, широко крестится Развозов, затем берет в руки рупор:

– Господа офицеры и вы братцы! Поздравляю с одолением!

– Ура! – кричат разом и господа офицеры и братцы – матросы.

– Ради таких мгновений стоит жить! – пожимает руки своим сотоварищам Володя Броневский.

– Что ж, день и впрямь прожит не зря! – соглашаются с ним.

Все перепачканы пороховой гарью, уставши, но веселы и почти счастливы.

– Господ офицеров прошу ко мне в салон на шампанское! – объявляет Развозов, – А команде сегодня двойная чарка!

И снова раскатистое "ура"!

* * *

В это нелегкое для Мармона время, вице-король Евгений Богарне писал ему из Италии требования Наполеона: "После того как пройдут большие (летние) жары, пусть генерал Мармон соберет все свои силы и, имея двенадцать тысяч человек, нагрянет на черногорцев, чтобы отплатить им за все содеянные ими варварские поступки. Пока эти разбойники не получат хороший урок, они всегда будут готовы выступить против нас".

Когда Мармону передали письмо, он лишь саркастически