Лимеренция - Х. К. Долорес

У меня вырывается горький смешок.

— Уверена, ты уже это сделал. На это способен практически любой, кроме ее собственной дочери.

— Что ж, это шаг вперед по сравнению с моими родителями. На них никто не производит впечатления. — В отличие от меня, в его тоне нет скрытой обиды.

Вероятно, потому, что его родители поступили гораздо хуже, чем проявили некоторую апатию к его достижениям.

Прежде чем мои мысли возвращаются к дневнику и тому, что я там прочитала, я говорю:

— В любом случае, я не совсем понимаю, почему ты так стремишься проводить время с моей семьей. Ты уже знаком с моей матерью. И с Риком. Поверь мне, когда я говорю, что с ними лучше быть совсем недолго.

Адриан смотрит на ветку большого вишневого дерева, склонившуюся над нашей скамейкой и дающую минимум тени, и его губы хмурятся.

— Честно говоря, я не совсем уверен.

Я бросаю на него свирепый взгляд.

— Ты не уверен, почему пытаешься подвергнуть себя и меня — но в основном меня — неприятному семейному ужину, где у каждого в распоряжении будет нож для разделки мяса?

— Ну… — Его брови сводятся вместе, и я ловлю себя на том, что борюсь с желанием протянуть руку и разгладить новообретенные складки, образующиеся на его лице. — В любом другом контексте я бы не стал. Я бы не стал подвергать себя неудобному ужину из-за посредственного стейка. Я бы не стал рисковать еще более неприятным разговором со своими родителями только ради того, чтобы прилететь сюда… — Он делает паузу, чтобы прихлопнуть муху, которая в опасной близости от того, чтобы сесть мне на плечо. — Место, которое, кажется, кишит насекомыми в разгар зимы. И худшие татуировки, которые я когда-либо видел в своей жизни. И слишком много флагов Конфедерации. Я бы не стал делать ничего из этого, если бы не ты. — Он качает головой. — Это как… импульс. Мне нужно знать о тебе все. Мне нужно увидеть, где ты выросла. Мне нужно увидеть твою семью. Мне нужно увидеть каждую часть твоей жизни — прошлую и настоящую, — пока я не буду уверен, что знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя. Это не желание. Я должен.

Его глаза излучают столько же энергии, сколько и его слова, и я открываю рот, чтобы ответить.

Затем закрываю его.

И открываю его снова.

Это похоже на то, что было несколько ночей назад, когда он стоял в моей спальне и признавался, насколько бесконтрольным он себя чувствовал рядом со мной.

Ну, вот что это такое, не так ли?

Он стремится к контролю. К пониманию. К знаниям.

Если он сможет собрать меня воедино, как головоломку, он точно будет знать, как разобрать меня на части.

Рациональная сторона меня хочет обвинить его в этом. Люди могут быть головоломками, которые нужно разгадывать, но части предназначены для того, чтобы их раздавали свободно. Одну за другой. И только со временем.

Вы их не берете. Вы не летаете через всю страну, поэтому можете пополнить свою коллекцию еще несколькими. Вы не форсируете семейные дела только для того, чтобы немного расширить перспективу.

Но на самом деле у меня тоже нет места для разговоров.

Не так давно я была той, кто стремился к контролю, к пониманию, к знаниям, достаточным для того, чтобы справиться с Адрианом. И эти фрагменты тоже не раздавались бесплатно.

— Что, если… — Я делаю глубокий вдох. — Что, если некоторые части моего тела не предназначены для близкого личного изучения?

В его тоне слышится смесь любопытства и веселья.

— О каких частях мы здесь говорим, милая?

— Уродливые части, — признаю я. — Такие уродливые, на которые даже смотреть не хочется. Такие уродливые, что ты даже не можешь заставить себя посочувствовать им.

Я не могу назвать эмоции, которые мелькают в его глазах, но его голос понижается до шепота, который, как вода, стекает у меня по спине.

— Ты думаешь, я боюсь уродства?

У меня перехватывает дыхание.

— Разве нет? По крайней мере, немного.

— Тебя пугают мои уродливые части тела? — В его голосе снова слышится эта резкость — та, которая заставляет меня чувствовать себя так, словно я в одном из тех мультфильмов, над моей головой висит пианино, и одно неверное слово — и я разобьюсь вдребезги.

— Я не знаю. — В моем ответе нет колебаний. — Я не могу сказать, что видела их все.

Если я не раскрыла все свои карты, сомневаюсь, что Адриан тоже.

И я была бы наивна, если бы думала, что то, что случилось с Микки, — это все, на что он способен.

Какое-то мгновение он ничего не говорит — только смотрит так, словно пытается смотреть сквозь меня, а не на меня, а затем тихо говорит:

— Ты поймешь. Так же, как я увижу все твои.

Ужас скручивается узлом у меня в животе, но это не от страха увидеть его уродство — это от того, что он увидит мое.

* * *

Для посещения закусочной, которую бронирует Адриан, не требуется частный самолет, но все равно она намного шикарнее, чем я могла себе представить.

Это величественное старинное здание, расположенное в самом сердце делового центра Мобиля, с мебелью цвета лесной зелени, большими окнами и хрустальной люстрой, которая напоминает мне о дожде.

Когда Адриан называет свое имя, среди персонала раздается шепот, но минуту спустя мы уже сидим на плюшевом зеленом диване в отдельной комнате, а на нашем столике стоит бутылка красного вина 2002 года выпуска — за счет заведения.

У меня уже кружится голова.

— Посмотри на это платье, — изумляется мама с другой стороны кабинки. — Я знаю, что у тебя в шкафу его не было.

Я потираю затылок.

— Нет, вообще-то, это был рождественский подарок от Адриана. — Я не упоминаю, что черное коктейльное платье без рукавов, которое на мне, тоже винтажное от Dior.

Ткань облегает мои бедра, как вторая кожа, но при этом обладает той же прочностью, которую я привыкла ожидать от дизайнерской одежды, сшитой вручную, — и именно то, что мне понадобится сегодня вечером.

Это платье — самое близкое, что у меня есть, к доспехам.

— Разве это не мило, — восхищается мама, — Это великолепно, милая. На самом деле, я бы, наверное, просила тебя одолжить его, если бы думала, что оно мне подойдет. — Она хихикает и поворачивается к Адриану. — Я была очень маленькой всю свою жизнь. Бедняжке Поппи достались бедра ее отца. Мы не могли обмениваться одеждой с тех пор, как ей исполнилось тринадцать.

И вот