Лимеренция - Х. К. Долорес

громко, что звук отражается от зеленых стен. По крайней мере, угрюмое освещение здесь идеально соответствует моему нынешнему темпераменту.

Это самый большой покой, который был у меня за последний час.

И тут дверь распахивается.

— О, милая. Вот и ты. А я-то думала, куда ты подевалась.

Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

Неохотно я открываю глаза и смотрю на маму.

— Я просто проверяла свой макияж, вот и все. — К счастью, моя тушь для ресниц и пыльно-розовая помада сегодня сработали гораздо лучше, чем мое здравомыслие.

Она останавливается у раковины слева от меня.

— Ну, этот цвет губ определенно не подходит к твоему цвету лица, но такие вопросы ты задаешь перед ужином, милая. Не после.

Она не замечает моего пристального взгляда и поворачивается, чтобы рассмотреть свое отражение в зеркале.

Лгунья.

Этот цвет губ мне очень идет.

Я прочищаю горло.

— Ну, я должна вернуться к…

— Ты выглядишь очень напряженной, — перебивает мама. — Что-то не так, Поппи?

Я пристально смотрю на нее.

Если бы это был кто-то другой, я бы подумала, что они просто провоцируют реакцию.

К сожалению, в маме я разбираюсь лучше.

Я уверена, что за то время, которое потребовалось ей на пути от стола до ванной, она уже успела превратиться в повествовании во что-то, что заставит ее выглядеть гораздо более привлекательной.

Ты можешь в это поверить, Рик? Я всего лишь выражала немного материнской заботы, а Поппи пыталась отгрызть мне за это голову!

— Я в порядке, — вру я. — Правда. Я не напряжена.

Она достает из клатча из искусственной кожи немного своей собственной помады. У нее вишнево-красная.

— Держу пари, это из-за того платья. Играть в переодевания не всегда удобно, особенно когда переодеванием занимается мужчина.

— Платье в порядке.

— Знаешь, милая, я действительно горжусь тобой.

Что?

— Что?

Если мама и слышит удивление в моем голосе, она не обращает на это внимания.

— Ты молодец, Поппи. — Нанося свежий слой, она поджимает губы перед зеркалом. — Я имею в виду, сегодняшний вечер тому доказательство.

Уголек надежды, который вспыхивает в моей груди, очень опасен, я знаю это, но он все равно вспыхивает.

— Что ж… я рада, что ты так думаешь. — Я потираю затылок, внезапно не уверенная, как справиться с этой стороной моей матери.

Явно гордая сторона.

— Как я уже говорила ранее, — продолжаю я. — Ничто не высечено на камне. Мне все еще нужно разослать заявки, так что пройдет несколько месяцев, прежде чем я узнаю что-то конкретное.

Мама моргает, глядя на меня.

— О, да, ну, я тоже этим горжусь … — Она подходит ближе, хватает меня за руки и улыбается, как будто мы делимся общим секретом. — Но, милая, я на самом деле говорила о твоем маленьком увлечении там. Ты молодец. Обаятельные, богатые, и красавцы редко сходятся в одном человеке.

Мой разум сосредотачивается только на одном слове.

— Адриан — не интрижка. Он мой парень.

Она пожимает плечами.

— Ну, парень. Интрижка. Называй это как хочешь.

— Он мой парень. Сначала управляющий отелем, теперь моя мать — с таким же успехом я могла бы приклеить ярлык ко лбу Адриана, чтобы стереть еще больше путаницы.

— Несмотря ни на что, — говорит она, — ты напоминаешь мне меня саму, когда я была в твоем возрасте. Ну, раньше…

Опять о себе.

— Я имею в виду, я начала терять надежду, что ты обладаешь хоть каплей моего обаяния, когда ты приезжала домой три лета подряд без каких-либо поклонников. — Ее голос понижается до восхищенного шепота. — Теперь я вижу, что ты все это время пыталась поймать рыбу покрупнее.

С таким же успехом она могла бы окунуть этот единственный уголек в холодную воду.

— Нет, это не… — Я качаю головой. — Все не так.

Она приподнимает бровь.

— Тебе не нужно скромничать, милая. Я счастлива с тобой. — Ее взгляд скользит вниз по моему платью. — Заставить его проделать весь этот путь ради праздников, этого ужина и этого платья… Ты явно получаешь то, чего стоишь, пока он остается здесь.

Я отпускаю ее руки и делаю шаг назад.

— Дело не в этом. Я не обманываю Адриана ради денег.

— Я этого и не говорила, — возражает она. — Я уверена, что какие бы деньги ни потратил этот парень, он сделал это по собственной воле. Ты, наверное, ни о чем не просила.

— Нет. — Я ненавижу, как это звучит в мою защиту, когда моя мать просто делает то, что у нее получается лучше всего — пытается проделать дыры в осколках моей жизни.

— И я бы не осуждала тебя, если бы ты это сделала, милая, — говорит она нежным тенором. Как будто я тупая. — Мужчинам, особенно мужчинам нравится это… Их внимание мимолетно. Бери, что можешь, пока можешь.

Разочарование бурлит у меня под кожей.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Это не интрижка, и внимание Адриана не мимолетно. Он тот, кто пытается убедить меня поступить с ним в Гарвард.

Она молча разглядывает меня.

А потом она смеется.

Это не подростковое хихиканье, которое она издавала, рассказывая о своих отношениях с Риком, и не тот насмешливый смешок, который принижал мое искусство.

Это рваный, резкий звук, вмещающий в себя тридцать шесть лет горечи — и я чувствую, как каждый из них эхом отражается от стен ванной.

Я едва сдерживаю вздрагивание.

— О, Поппи, — протягивает она. — Бедняжка. — Она останавливается прямо передо мной и обхватывает мое лицо ладонями, так что мы смотрим друг другу в глаза. — Бедняжка, наивное создание. Ты еще не поняла этого, не так ли?

Я проглатываю вопросы, которые скапливаются у меня в горле. Я не собираюсь доставлять ей удовольствие своим любопытством.

Мне нужно просто выйти из этой ванной.

Мне не нужно слышать, к каким откровениям, по ее мнению, она пришла после единственного ужина в присутствии Адриана.

Но я все равно остаюсь.

— Я уверена, ты думаешь, что у вас с этим парнем что-то особенное, — тихо говорит она. — Но, милая, ты должна меня выслушать. Будь реалистом. Ты — увлечение. Ты вбиваешь это себе в голову сейчас, или ты вбиваешь это себе в голову через три месяца, когда его внимание переключится на что-то другое.

Я усмехаюсь.

— Ты этого не знаешь наверняка.

— Я действительно это знаю, — твердо говорит она. — Не имеет значения, что он тебе говорит, милая. Не имеет значения, что он тебе купит. Мужчин привлекают блестящие, новые игрушки. Через несколько месяцев ты больше не будешь блестящей или новенькой, поэтому он начнет искать следующую. Будет лучше, если ты подготовишься сейчас, когда…

— Прекрати. —