Планета-казино - Владимир Андриенко

— Нет, — ответил собутыльнику Жак. — Держу пари, что Клу отделался мелким штрафом в пользу полиции.

— И велика ли сумма штрафа? — поинтересовался Фюро.

— Я же сказал: мелочь. Но нашему майору на год хватит.

И-Лим созерцал как два игрока перебрасывались репликами, совершенно игнорируя его самого — будто его и вовсе не было, будто он и не был Предводителем и Принцем!

— Ума не приложу, — пробормотал И-Лим, — почему ваша шайка все еще на свободе? Куда смотрит Хорсер!? Ваше место — в вакуумной тюрьме.

И-Лим испарился, очевидно, у обоих принцев это был любимый способ перемещения.

— Жак, тебе нужно скрыться.

— Жак, тебе надо спрятаться.

— На год или даже два.

— Хочешь погостить у нас?

— Места хватит.

— Хочешь — хоть до конца жизни.

— Спасибо за приглашение, я над ним должен подумать, — перспектива провести остаток жизни в окружении прелестных фурий на их родной планете Жака не пугала, или почти не пугала. В конце концов, чем они хуже остальных разумных рас? Разве что чуточку более гуманны.

Фюро меланхолично заметил, что тоже был бы рад предложить Жаку укрытие, но скорее всего плутониту на Куне не понравится из-за большой силы тяжести.

Жак находился на распутье: угрозы, высказанные И-Лимом были реальны почти до осязания. И усилий Клу, в том невероятном случае, если он намерен сдержать свои обещания, будет явно недостаточно.

Правда, можно было положиться на покровительство Хорсера, а это значило фактически вечную зависимость от благосклонности эльсинорца и не менее верную вражду с И-Лимом. Фигуры обоих принцев рисовались плутониту одинаково мрачными. Еще оставались кое-какие обязательства перед Эйланой и Мирандой.

Внезапно на ум плутониту пришло наиболее оптимальное решение проблемы.

— По глазам нашего друга Жака я вижу, что он уже сделал выбор, — сообщил Фюро.

— И что?

— Куда?

— К нам или на Кун?

Жак отрицательно покачал головой:

— В свете последних событий я придумал кое-что иное: я завербуюсь в мелианский военный флот. Они ведь просто не посмеют наказать добровольца, сражающегося за их же планету.

— Хорошая мысль, — утробно проурчал кунукугур.

— Но ведь тогда придется сражаться с Утремером!

— С их противным королем!

— Но мы не любим Утремер,

— Да, не любим.

— Очень не любим.

— Консул де Лузиньян не вкусный!

Жак чуть не поперхнулся своим очередным бокалом спиртного представив, как аманас отрезают от консула по маленькому кусочку — так, на пробу:

— Ладно, хватит об этом. Лучше вернемся к Играм. Скажите-ка мне, с кем И-Лим и Хорсер состязались в финалах Королевских Игр?

— Это было так давно.

— Мы почти не помним.

— Конечно, помним.

— Хорсер выиграл свой финал у Фиана.

— Из расы аркатов.

— Говорят, зрелище было бесподобное.

Жак вызвал из глубин сознания Пятого. Тот, недовольно ворочая мозгами, выдал ему сведения об аркатах: в данной части Галактики эти летающие интеллектуалы встречались довольно редко; внешним обликом они напоминали птиц, но лишь самую малость, две пары крыльев с хватательными отростками на их кончиках, четыре лапы, два глаза — верхний и нижний. Всего этого Жаку вполне хватило, чтобы составить общий портрет типичного арката.

— И-Лим тоже был прекрасен.

— В первом своем финале он обыграл Аллига.

— Из расы алкаев.

— Кого? Из какой расы? — встрепенулся Жак, узнав знакомое имя. — Аллига?

— Да, из алкаев, это подводные жители.

— Очень скрытные.

— Очень подводные.

— Кто же был в последнем финале? — нетерпеливо спросил кунукугур: водные жители его не слишком-то интересовали.

— Ун-Эрах, кажется, так его звали.

— Да, Ун-Эрах — он из шилуутов,

— Нет, из чирриутов.

— Так откуда же он? — настаивал кунукугур.

— Мы не помним.

— Может, из олоев.

— Нет, из гемолов.

— Какая разница? Его никто не видел.

— Да, верно, его лица никто не видел.

— Мы тоже не видели.

Жак счел нужным успокоить аманас собственноручно налив каждой по полному бокалу коктейля, вопрос об Ун-Эрахе шевельнул в его душе какую-то болезненную струнку — но и только.

— Неважно. Лучше скажите: Фиан еще жив?

— Нет, вероятно, нет.

— Аркаты недолговечны.

— Наверное, он уже умер.

— Аллиг тоже исчез.

— Наверное, он тоже умер.

— Его после Игр никто не видел.

"Естественно, — подумал Жак, — ведь для этого нужно хотя бы нырнуть, как это сделал я. Старик теперь увлекается подводным пинг-понгом".

… Башня Игрока одиноко мерцала над городом. В кабинете возле ее вершины сидели двое.

— Этот Жак оказался тертым калачиком, — заметил И~Лим. — Какую шутку он выкинул в четвертьфинале. Так нагло и в то же время элегантно пропустить дальше Эйлану! Если бы я не знал, что ты на него точишь зуб и коготь, то решил бы, что это дело твоих рук.

— Так оно и есть, — зашелестел накидкой Хорсер.

Золотая маска Предводителя вперилась в физиономию эльсинорца:

— Что!?

— Да, то! То самое, что услышали твои хваленые уши!

— Но как ты умудрился это сделать?

— Точно также, как ты сумел протянуть в полуфинал Чинке — этого жалкого фигляра и фокусника. Ты прекрасно знаешь, что ему, как игроку, — грош — красная цена.

— Уж не хочешь ли ты скзать, что соланийка, невесть как очутившаяся в одном полуфинале с тобой, лучше, чем Чинке?

— Да!

— Интересно, чем же?

— Догадайся! Ты же у нас на Мелии самый умный!

Предводитель снова уселся в кресло: мысль ксеноморфа потекла в практической плоскости — любимом измерении Хорсера.

Наконец, И-Лим снова обернулся к принцу-майору:

— Так, я понял, и что дальше?

— Браво, И-Лим, тебе на обдумывание моей блестящей комбинации потребовалось меньше минуты.

— Я не обдумывал комбинацию, а понял цель.

Хорсер почесал когтем нос:

— Неважно. Обсудим другой момент: кто должен получить главный приз?

— Претендентов, как всегда, четверо, — пророкотал И-Лим.

— Оставь свои шуточки, я спрашиваю серьезно: с кем для нас важнее углубить сотрудничество — с трубчатолицыми или соланийцаии?

— Странная у тебя манера: задавать нелепые вопросы. Что важнее в войне, к которой мы готовимся? Финансы или сверхновая техника? И то, и другое!

— Замечательно, — хмыкнул Хорсер. — Уж не хочешь ли ты, чтобы в финале мы сошлись друг с другом? Надеюсь, у тебя еще сохранились остатки здравого смысла, чтобы понять, что в такой случае от тебя не останется и мокрого места,