Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш

– Полагаю, о данном прискорбном случае необходимо сообщить родственникам и близким покойного, – сказал доктор Шоу после показавшейся всем бесконечной паузы.

Пэриш шагнул вперед.

– Я его кузен и ближайший родственник, – сообщил он.

– Даже так? – уточнил доктор Шоу. – Стало быть, вас зовут мистер Пэриш?

– Совершенно верно.

– Понятно… То, что здесь произошло, крайне печально, не правда ли?

– А что, собственно, здесь произошло? – осведомился Пэриш. – Мой кузен отлично себя чувствовал, и я не понимаю, как это могло с ним случиться.

– Скажите мне одну вещь, – произнес доктор Шоу, не отвечая на вопрос напрямую и сверля актера взглядом. – Вашему кузену стало дурно именно в результате травмы, которую нанесла ему стрелка «дартс»?

– Думаю, да. По крайней мере, после этого он сильно побледнел и, казалось, находился на грани обморока. Но я не придал этому значения, поскольку ему всегда становилось плохо при виде собственной крови.

– Вы сказали, что ему стало плохо. В чем конкретно это выражалось?

– Ну, он… О господи! Норман, ты не помнишь, что Люк тогда сделал?

– Когда стрелка вонзилась в его палец, – произнес Кьюбитт, – Люк сказал: «Он в меня попал», затем вырвал стрелку из раны и швырнул на пол. А потом страшно побледнел и, как мне показалось, без сил рухнул на диван.

– Мне приходилось видеть людей, заболевших столбняком, – неожиданно заговорил Ледж. – И они выглядели точно так же. Скажите, доктор, он не мог случайно заполучить столбняк посредством этой стрелки?

– Боюсь, я не в состоянии ответить на ваш вопрос прямо сейчас, мистер Ледж. Итак, что произошло после этого?

Доктор Шоу вопросительно посмотрел на Кьюбитта.

– После этого Абель – я хочу сказать, мистер Помрой – достал из шкафчика аптечку первой помощи, вынул из нее флакончик йода и обработал им ранку. Потом мисс Дарра – леди, которая также проживает в гостинице – сказала, что забинтует ему палец, и направилась за бинтами. И пока она за ними ходила, мисс Мур протянула ему стаканчик бренди.

– А он его взял? Вы сами видели это?

– По-моему, даже успел пригубить бренди, но когда мисс Мур захотела ему помочь и поддержала стаканчик, чтобы ему было удобнее пить, он неожиданно стиснул зубы, а потом выбил стаканчик у нее из рук.

– Скажите, он жаловался на боль?

– Нет. Просто казался испуганным.

– А как развивались события после этого?

– После того как он выбил стаканчик из рук мисс Мур? Трудно поверить, но именно в этот момент неожиданно погас свет, а когда зажегся, Люку, похоже, стало гораздо хуже, чем прежде. Короче говоря, когда лампы загорелись снова, он уже находился в тяжелом состоянии.

– Его здорово скрутило – вот что я вам скажу, – подал голос мистер Нарк впервые с момента прихода доктора. – То ли приступ какой начался, то ли судороги. И на это было страшно смотреть. – Он зябко повел плечами и неожиданно громко икнул.

– А почему в комнате такой сильный запах бренди? – осведомился доктор Шоу.

– Разлился – оттого и запах, – торопливо объяснил мистер Нарк. – Сами посмотрите. Там на полу у дивана еще остались его потеки.

– Где эта чертова стрелка, Оутс? – Доктор Шоу переключил внимание на констебля.

– Здесь, сэр. Я положил ее в чистую бутылку и заткнул пробкой.

– Отлично. Я возьму ее с собой. И еще одно, мистер Помрой. В комнате нельзя ничего трогать – она должна оставаться в таком же, как сейчас, состоянии. По крайней мере, пока я не переговорю с суперинтендантом. Что же касается тела, мы увезем его утром.

– Очень хорошо, сэр.

– Кстати, мистер Пэриш, при сложившихся обстоятельствах мне придется поставить в известность об этом деле коронера[20].

– Вы имеете в виду, что может начаться расследование?

– Если он решит, что это необходимо.

– А вскрытие будет?

– Если он отдаст такое распоряжение – будет.

– О господи! – воскликнул Пэриш.

– Это еще не все. Прошу вас сообщить полное имя вашего кузена, а также его точный адрес.

Пэриш сообщил. Доктор Шоу напустил на лицо мрачную торжественность и объявил, что смерть мистера Уочмена является тяжелой утратой для всего юридического сообщества. Потом переместился из общего бара на место происшествия. А в общем баре взялся за дело констебль Оутс. Достав записную книжку, он обратился к присутствующим:

– Прошу продиктовать ваши полные имена и адреса, джентльмены.

– Какого черта ты это говоришь? – поинтересовался мистер Нарк, которому к этому времени определенно стало лучше. – Ты ведь отлично знаешь, как всех нас зовут и где мы живем. Ты же только что брал у нас показания, не так ли?

– Тебя, Джордж Нарк, не должно волновать, знаю я вас лично или нет, – сухо ответил констебль. – Главное, что я знаю, как правильно делать свою работу. А моя работа в подобных случаях требует официального подхода, ясно? Итак, как твое полное имя, Джордж, и где ты проживаешь?

В такой вот манере констебль переписал имена и адреса присутствующих, после чего посоветовал им всем отправляться спать. Когда хозяева и гости «Плюмажа» очистили помещение, Оутс присоединился к доктору Шоу в частном баре.

– Ну-с, пришло время сосредоточиться на уликах, Оутс, – сказал доктор Шоу. – Так где эта чертова стрелка, о которой мы говорили?

– Боб Ледж поднял ее с пола, сэр.

С этими словами констебль продемонстрировал доктору стрелку «дартс», лежавшую в бутылке с притертой пробкой.

– Хорошо, что изолировали, – заметил доктор Шоу и сунул бутылку со стрелкой в свой саквояж.

– Теперь по поводу стаканчика для бренди. Такое впечатление, что его осколки размолотили подошвами сапог чуть ли не в пыль. Посмотрим, можно ли здесь найти хотя бы парочку относительно крупных фрагментов. А чтобы не елозить по полу пальцами, извлечем из саквояжа хирургический пинцет. Не знаете, случайно, откуда хозяин доставал йодную настойку?

– Абель хранит аптечку в небольшом шкафчике в углу, сэр. Настоящий фанатик йода, сэр. Измазал им сегодня Бобу Леджу всю физиономию, когда тот порезался при бритье.

Доктор Шоу наклонился и извлек из-под диванчика небольшой флакон темного стекла.

– А вот, кажется, тот самый йод. – Он осторожно понюхал флакон. – Точно, йод, и тут не может быть никаких сомнений. Только непонятно, где пробочка.

Доктор искал ее по всей комнате, пока не нашел.

– Ее тоже нужно забрать. И бутылку от бренди. Похоже, здешние обитатели сегодня вечером основательно приложились к ней. Бутылочка-то почти пустая. Кстати, а где та самая аптечка, из которой доставали йод?

Доктор Шоу прошел к упомянутому констеблем шкафчику и стал рассматривать сквозь стеклянную дверцу его содержимое.

– А это что еще за бутылка? – неожиданно громким голосом осведомился он.

Оутс подошел к нему.

– Эта, сэр? Кажется, я знаю, что это такое. Некая ядовитая субстанция, которую приобрел Абель, чтобы травить в гараже крыс. Упоминал о ней незадолго до того, как я отправился в деревню с обходом.

Сказав это, Оутс задумчиво потер нос.

– Такое впечатление, что уже неделя минула. А ведь прошло чуть больше двух часов с тех пор, как умерший джентльмен выпивал с Абелем и о чем-то с ним спорил. А теперь только посмотрите на него! Как говорится, полностью готов к вскрытию. Если, конечно, коронер даст разрешение. Вы насчет этого верно заметили, сэр.

– А Абель говорил, что представляет собой эта ядовитая субстанция для травли крыс?

– Насколько я помню, в ее состав входит что-то вроде «прусской кислоты», сэр.

– Неужели? – Доктор Шоу повернулся к констеблю. – Не сочтите за труд, Оутс, достаньте из кармана моего пальто перчатки.

– Ваши перчатки, сэр?

– Именно. Хочу, знаете ли, произвести вскрытие этого шкафчика.

Когда Оутс принес доктору перчатки, Шоу все так же стоял у шкафчика, разглядывая его стеклянную дверцу.

– Перчатки, сэр.

– Знаете что, Оутс? Я передумал вскрывать этот шкафчик. Да и вообще трогать его. Особенно дверцу. Полагаю, на ней полно отпечатков пальцев, которые мы с вами оставим заботам эксперта.

Глава 6

Дознание

Коронером города Иллингтона был Джеймс Мордаунт, эсквайр и доктор медицины шестидесяти семи лет от роду. Необходимо отметить, что прожитые годы сказались на нем не лучшим образом, возможно, потому, что он страдал от хронического несварения. Вероятно, по той же самой причине он обладал мизантропическим складом характера и относился к людям с подозрением. А еще он имел обыкновение тяжело вздыхать и гипнотизировать посетителей мрачным взглядом. В молодости коронер специализировался в области бактериологии, и поговаривали, что он рассматривает человека как главным образом некий сосуд, содержащий питательную субстанцию для болезнетворных микроорганизмов. Это не говоря уже о том, что он одним своим видом вызывал у присутствующих не меньшую тоску и уныние, нежели выставленный в зале гроб с телом жертвы. Во время судебных заседаний на его нездорово-сером лице не отражалось никаких эмоций, так что можно было усомниться, слышит ли он хоть слово из показаний свидетелей. Как ни странно, он все видел и слышал, да и вообще считался человеком умным и весьма наблюдательным.