Условности - Теодор Драйзер

Мадлен пошла на их последнюю квартиру и узнала, что мать определили в «Остров», но она оттуда вернулась, после чего ее отправили на ферму с проживанием для бедняков. После неудачных поисков мать в конце концов сама нашла Мадлен и снова стала для нее обузой до самой своей смерти чуть более года спустя.

Тем временем жизнь продолжала неустанно манить Мадлен, поскольку она по-прежнему была полна надежд и неиссякаемого молодого задора.

Как-то раз, еще до выхода из заведения, где они вместе работали, Виола Петтерс сказала ей в порыве откровенности: «Хотелось бы с тобой встретиться, как только мы отсюда выберемся. Только без толку писать мне сюда: не верю я, что они что-то мне передадут. Не верю я, чтобы они хотели, чтобы мы с тобой дружили. Не верю я, что они любят меня так же, как и тебя. Но все же напиши, куда бы тебя ни занесло, мне по адресу… – И она назвала свой адрес. – Когда выйду, заберу письмо».

Она заверила Мадлен, что обязательно найдет хорошее место, как только избавится от опеки сестер, а потом, если получится, может, найдет что-то подходящее и для Мадлен.

Частенько в невеселые дни после освобождения Мадлен думала о своей подружке, и, очень желая хоть как-то устроиться, наконец написала Виоле, и та вскоре ответила предложением увидеться.

Но, как оказалось, Виола ничем не могла ей помочь в новой жизни. Она, как выяснила Мадлен, работала в компании, занимавшейся ремеслом, которого Мадлен твердо пообещала себе избегать. Виола жила в собственной квартире, чего у Мадлен никогда не было, но ее способ добывания денег Мадлен принять не смогла.

Однако в ее собственной жизни, состоявшей из перемещений с одного места на другое, из магазина на фабрику в надежде на лучшую долю, тоже не было ничего хорошего. Работая день за днем, Мадлен все яснее осознавала, что грубая работа, которой она занималась, ничего хорошего ей не сулит. Мать к тому времени умерла, и ей было как никогда одиноко. За несколько лет, в течение которых она трудилась, ведя полунищенскую жизнь, Мадлен только и делала, что мечтала о большой любви и том, что она могла бы ей дать: тепло заботливой руки, прибежище любящего сердца.

И вот, во второй раз за ее недолгую жизнь, к ней пришла любовь – или ей так казалось, – по крайней мере, сердцем она в это верила.

К тому времени своими усилиями она добилась места продавщицы в большом универмаге с зарплатой семь долларов в неделю, на которые она пыталась прожить. И вот однажды среди покупателей появился один из обходительных и искусных мастеров жить, кое-как выкручиваясь, красавчик, для которых женщины – добыча, которую ловят на приманку из лихо закрученных усов и тщательно уложенных напомаженных волос. Одет он был безукоризненно: его костюм и туфли сверкали новизной, будоража обыденный и будничный мир. Его манеры и взгляд несли в себе привлекательность и то обаяние, которые в полной мере может оценить только женское сердце, не искушенное в блестках внешней мишуры.

Да, привычное изящество ищущего развлечения мужчины, его назойливая и пустая вежливость, блеск глаз и кожи, пошлый полусветский шик, которых она никогда раньше не видела в своем узеньком мирке, сыграли решающую роль, чтобы привлечь ее внимание и поразить воображение.

Он наклонился над прилавком, рассматривая бумагу и карандаши, которые она продавала, вежливо узнавал цены, расспрашивал ее о работе, лукаво улыбался и всем своим видом демонстрировал, что она та, к кому он может проявить живейший интерес. В то же время ее потянуло к нему каким-то животным магнетизмом, природу которого она так же не могла постичь, как природу палки или камня.

Вот он, один из многих, красивый обаятельный мужчина, заинтересовавшийся ею и ее жизнью. Набриолиненные курчавые волосы превратились в корону божества, усы и острый хищный нос стали воплощением изящества. Даже движения мускулистых и цепких рук казались музыкальными и ритмичными. Мадлен едва почувствовала очарование его совершенства, как он ушел, однако назавтра снова вернулся и держался с еще более вкрадчивой развязностью.

В следующий раз он откровенно заявил, что она очень ему понравилась, и они должны стать друзьями. Как-то раз во время обеденного перерыва он дождался ее и повел в шикарный ресторан, о котором она и мечтать не могла, а в другой раз повез ужинать.

Он уверял Мадлен, что она красивая и чудесная. Ее нежная, как цветок, жизнь понапрасну пропадает на черной работе. Она должна выйти за него замуж и забыть все трудности и невзгоды. Он представлялся ей тем счастливцем, кто ухватил фортуну за хвост и зарабатывает много, очень много денег. Он даже пообещал вывозить ее за город, да что за город – в разные места, где они увидят много интересного.

Что же до ее прошлой жизни, о подробностях которой она почти всегда умалчивала, то она, казалось, его и вовсе не интересовала. Не было ее вины в том, что в прошлом ей жилось так плохо…

Любовь, любовь, любовь! Старая история. Наконец, в порыве любви и восхищения, она поведала ему о своей огромной ошибке, что на несколько минут повергло его в мрачные раздумья, после чего он покровительственно произнес, что это совершенно неважно, потому что это была случайная детская ошибка. А затем последовал один из скоропалительных и явно необдуманных брачных союзов, сплошь и рядом случавшихся среди униженных бедняков, движимых стремлением к самосохранению. Нашли какого-то священника, чья вера в моральные устои, похоже, сделала это брак идеальным. Дальше – комната в дешевом пансионе и новая лучшая жизнь, где все начнется с чистого листа.

7

Тем, кому знакомы наглые и беспощадные повадки известного типа ястреба из преисподней, который выхватывает птенцов из гнезда и мышат с полей, считает жизнь лишь местом для охоты, где можно подмять под себя всех, кто физически или морально слабее, данное описание не покажется ни надуманным, ни ущербным. Ловцы чувственных наслаждений, меняющие женщин как перчатки, они ведут беспечную и достойную осуждения жизнь, и их жертвы могут засвидетельствовать, что какое-то время, находясь на их попечении или в их плену, они были вполне счастливы.

Так произошло и с Мадлен и ее возлюбленным. В ее естественных, пусть и неловких попытках создать домашний уют для совместной жизни и построить будущее, которое они разделят друг с другом, вызывали у него лишь снисходительную усмешку. Он считал это пустяками, в то время как для нее словно отворились небеса и она увидела новый мир. Пусть не теперь, не