Игры с огнем. Книга 1 - Нина Сергеевна Цуканова

– Ох… Ты имеешь в виду, что я сказала Личи?.. – я досадливо поморщилась.

Кондор кивнул, воззрившись на меня сурово и требовательно.

– Мне жаль, что я брякнула что-то не то… – смущенно проговорила я. – Право, я не знала. Я ж даже ничего такого, вроде, не сказала. Просто констатировала очевидное…

– Ох, Небо, – вздохнул Конхстамари. – Здесь это настолько на слуху, на поверхности, что я даже не думал, что ты не знаешь…

– Но я правда не понимаю, что тут такого, – попыталась немного возмутиться я.

– По нашим меркам, это очень сильное оскорбление.

– Но ведь это абсурд! Все когда-то были маленькими.

– Да! – жестко и холодно сказал Кондор. – Но нечего упоминать постыдные факты из чужой биографии! Да еще и при всех!

– Пфф, – фыркнула я, закатив глаза. – Вы чудные.

– При нашем сроке жизни мы привыкаем быть сильными. Нам постыдна детская слабость, беспомощность. И напоминание об этом – унижение.

– Это всё так очевидно мне, легкомысленной маленькой и слабой человечке, – почти съязвила я.

– Просто прими это.

– Ну хорошо, я приняла, – отвязно проговорила я.

Конхстамари же нравоучительно продолжил:

– Ты понимаешь, в какое положение ты меня поставила? А в какое поставила его?

Я опустила взгляд.

– Вынудила срочно разрешать созданный тобой конфликт.

– Ох… Да, некрасивая получилась ситуация…

– Это не просто ситуация, это прецедент. Для многих это впоследствии будет примером, моделью поведения. Молодые смотрят на старших, на их стратегии, оценивают, как кто поступает в какой ситуации… Впоследствии они будут использовать этот опыт в решении своих конфликтов.

Я задумалась. Кондор продолжал:

– Ты создала ситуацию, в которой мои действия определяли не только решение конкретно этого конфликта. Но и дальнейшее отношение к Личи. Подумай, если я позволю своей чайке, простому человеку, в открытую и при всех едва ли не плевать ему в лицо, каково будет отношение других? И что он может противопоставить? За подобное равный вызвал бы меня на дуэль, чтобы восстановить свою честь, а меня поставить на место. Ну а Личи?..

Кондор взглянул на меня.

– Да, я недолюбливаю его, но конкретно зла на него не имею, и не хочу усугублять его положения, ему и так непросто… И вот ты ставишь перед выбором, как разрешить ситуацию максимально корректно. Хотя, выбор в общем-то очевиден. Мой статус не предписывает мне склонять голову перед ним. Но мои публичные извинения – единственное, что могло исправить ситуацию и вывести ее в мирное русло. Для меня это не сильный "ущерб" репутации, а для него – сильная помощь.

Вздохнув, я виновато поглядела на Кондора.

– Я поняла. Прости, я правда не знала. Мне стоило извиниться перед ним…

– Не обязательно. Я сделал это, взяв на себя ответственность за твои слова. Ведь ты была моей поверенной.

Я кивнула. Но мысленную пометку извиниться перед Личи при случае все же себе сделала.

– А что происходит с детьми дальше? – немного погодя спросила я. – После того как они улетают от матери?

– Они добираются до какой-нибудь суши, и мы их обнаруживаем. Иногда еще в небе. Мы отслеживаем их на своей территории и маршрутах. Не специально, с конкретной целью, а больше походя. Просто поглядываем и, если кто-то появляется, сообщаем остальным. Например, я отслеживаю территорию Жемчужной скалы, свой путь до Долмира и других мест, где бываю, и собственно эти самые места.

Я кивнула; он продолжал:

– В возрасте изгнания дети уже не совсем маленькие, но это все равно большая ответственность и некоторая игра на нервах. Им по полвека отроду, на ваши деньги это примерно десять-одиннадцать лет – в младшем возрасте драконы развиваются сравнительно быстро. Старшие, в силу опыта, воспринимают детей более спокойно, а вот молодым бывает тяжеловато. Однако молодые редко сразу становятся отцами.

– Почему?

– А кому легче победить в битве и завоевать расположение женщины? Неопытному юнцу или бывалому сильному мужчине постарше?

– Понятно, – усмехнулась я. – А как вы узнаете, чей это ребенок?

– О-о, как раз собирался сказать. Поскольку идет большое смешение, не всегда легко установить, кто отец ребенка. Да, мы узнаем, кто мать, по срокам прикидываем, какого года ребенок, и устанавливаем, кто тогда участвовал и потенциально мог достичь успеха. Официальный отец признается по достоверному внешнему сходству.

– Хм, а что если ребенок выйдет похожим на мать? – хихикнула я.

В голове почему-то последнее вызывало диссонанс: такие серьезные и педантичные парни драконы, все решающие очень ответственно – и вдруг, "на глазок" выясняют, чье дитя… Такое банальное и даже сомнительное решение…

– Разумеется, так бывает повсеместно. Он может быть не похож ни на кого, или похож на двоих сразу… Может выйти так, что ребенок унаследует признаки двоих и более отцов. Тогда отцом признается тот, на кого похож больше, а если одинаково – решается переговорами.

– Почему не на камень-ножницы-бумага? – вновь хихикнула я.

– Ты смеешься, – улыбнувшись, сказал Кондор, – а иногда и правда бросают жребий, предлагая разрешить на усмотрение судьбы. Хотя чаще все же переговорами, причем иногда равнозначными, если обоим в равной степени важно, а иногда – тот, у кого уже есть несколько отпрысков, может уступить спорного ребенка бездетному. Но только причастному. И если ребенок на тебя достоверно похож, ты не имеешь права откреститься или милостиво "уступить" отцовство кому-то.

Я кивнула, не став смеяться, глядя на Кондора в ожидании продолжения.

– До ста пятидесяти лет ребенок находится на попечении. Отец обучает его, кроме того, иногда, ближе к возрасту автономии, отправляет учиться чему-нибудь в человеческих академиях. В этот период довольно просто изображать человека – рост еще не выдает, маленькие рога прячутся под шапкой, крылья под плащом. Правду знает, но не разглашает, только руководство. Это довольно обычная практика.

Я вновь кивнула, осмысливая и запоминая, Кондор же продолжил.

– Примерно в полтораста лет отец признает ребенка взрослым, дает ему право на автономию, и тот обособляется. Он может еще проживать с ним под одной крышей, пока не выберет и не отстроит себе жилье, тоже может учиться или доучиваться в человеческих и иных учебных заведениях. Многие обучаются у людей архитектуре, чтобы потом построить собственный дом… Наверное, это аналогично вашим шестнадцати годам, когда ребенок признается частично самостоятельным, но все же еще не взрослым. Хотя у нас это поменьше, скорее, около пятнадцати лет.

Я кивнула, внимательно слушая.

– Часто мальчики, получившие автономию, держатся небольшими компаниями по двое-четверо с друзьями-ровесниками. Но постепенно, по мере взросления, они разделяются, все более и более видя друг в друге конкурентов. Не ссорятся, просто расходятся. И дальше живут уже самостоятельно, строятся, зарабатывают, учатся, участвуют в каких-либо кампаниях и золотодобыче… К