ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство - Владимир Малявин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Расслабление есть действие, которое прежде всего нацелено на высвобождение 9 больших суставов (известных нам «жемчужин» внутренней силы) и 54 малых суставов (28 на пальцах рук и 26 на пальцах ног) всего тела. Расслабления нельзя достигнуть, не соблюдая основных правил правильного положения тела: «округлый пах», «стекающие ягодицы», втянутый живот, «вобранный пах», «округлая спина», «вместительная (хань) грудь», подобранные края груди, прямая шея1. Повторим еще раз, что расслабление, как не устают подчеркивать старые учителя тайцзицюань, есть не застывшее состояние, а определенный навык, в своем роде искусство.
Расслабление, таким образом, имеет много аспектов, как физических, так и духовных. Тан Хао и Гу Люсин аккуратно классифицируют в своей книге приносимые расслаблением виды пользы. Расслабление, указывают они, способно оказывать следующие благотворные воздействия:
– даровать душевное успокоение;
– упорядочивать дыхание и ритм движений;
– растягивать суставы и расширять сосуды;
– увеличивать чувствительность тела и духа;
– повышать устойчивость стойки и давать отдых мышцам;
– увеличивать скорость движений2.
В свою очередь Ван Во отмечает, что расслабление «может уменьшить потери ци во время занятий кулачным искусством, улучшить кровообращение, а также увеличить эластичность мышц и сочленений. Еще более важно умственное расслабление, снимающее напряжение головного мозга»3.
Таким образом, расслабление, как и прочие понятия, относящиеся к действию внутренней силы, является понятием относительным и отчасти даже условным. Оно предполагает и активность, выражающуюся в неукоснительном исполнении правил тайцзицюань. А распространение расслабленности на все тело до последнего мизинца требует неослабевающего внимания. Одна из немногих старинных формул на этот счет как раз подчеркивает неоднозначную, даже парадоксальную природу
Чжу Датун. Тайцзи нэйгун цземи, с. 255.
Тан Хао, Гу Люсин. Тайцзицюань яньцзю, с. 64-65.
Ван Бо. Цюанью лаоцзя тайцзицюань, с. 47.
расслабления в тайцзицюань: занимаясь искусством Великого Предела, гласит она, нужно быть «как будто расслабленным, а на самом деле не расслабленным». В приводимых Ван Бо стихотворных наставлениях, бытовавших в его школе, говорится, в частности:
«В расслабленности нужно быть расслабленным, но не безвольным. Когда ты не безволен, можно нанести удар.
В расслабленности нужно быть собранным в своем расслаблении. В собранности нужно быть собранным, но не напряженным»1.
Очевидно, что расслабление в тайцзицюань прямо противоположно тому состоянию безволия, бессилия и помрачения ума, когда человек, например, в изнеможении падает на землю. Оно в действительности соответствует пределу внутренней собранности и ясности духа. Это утверждение имеет глубокие корни в нашем опыте. Оно отражает как бы парадоксальную природу самого сознания, сущность которого заключается не в том или ином предметном содержании, а в самом отношении между вещами, в чистой функциональности, и в конечном сче-те-в самопреодолении. Присутствие сознания – это не что иное, как со-присутствие несходных и даже несоизмеримых величин. Простой, легко подтверждаемый эмпирическим опытом факт: сознание способно достигать наибольшей ясности в сомнамбулическом состоянии, в прозрении своего инобытия. Недаром китайские мастера боевых искусств сравнивали действие ци с «внезапным пробуждением во сне» (это, как говорят в Китае, «ощущение ци», ци ганъ, считается главным условием и признаком мастерства).
Один из самых авторитетных мастеров тайцзицюань, У Тунань, отождествлял расслабление с «открытостью и приятной легкостью» духовного состояния, наполненностью всего тела «мягкостью и согласием», способностью «следовать» (речь, конечно, о следовании кинестезису тела) и благодаря этой открытости безграничному потоку жизни в себе «вмещать в себя других» и, как следствие, обладать необыкновенной чув-ствительностью2. Речь идет о способности, говоря другими словами, безотчетно «уходить от давления и входить в пустоту». В расслаблении мы предвосхищаем действия противника и владеем стратегической инициативой. В телесном же плане ключом к полной расслабленности является расслабление поясницы, руководящей действием внутренней силы.
Как ни странно, единственный способ совершенствоваться в расслаблении – не заниматься им вообще, или, точнее, воспитывать в себе интуицию инобытия (что, конечно, не имеет ничего общего с шизофреническим
Ван Бо. Цюанью лаоцзя тайцзицюань, с. 45. Цит. по: Чжу Датун. Тайцзи нэйгун цземи, с. 48.
раздвоением «я» по той простой причине, что самоидентификация с каким бы то ни было «я» здесь отсутствует). Наличие указанной интуиции является непременным условием сознания как такового, которое всегда обладает некой внутренней глубиной. (Полагать, что сознание должно обладать предметным содержанием, – европейский предрассудок.) Просветленность духа в тайцзицюань, напомним, трактуется как необыкновенно тонкое чувствование со-положенности разных моментов существования, а кулачное искусство, по китайским представлениям, равнозначно безупречной оценке соразмерности, со-отношения сил с целью владения ситуацией.
Вместе с тем, подобно пустоте, мягкости или сферичности, расслабление имеет и абсолютную ценность, будучи в этом качестве недоступной формализации совокупностью всех телесных и духовных аспектов состояния Великого Предела. Иными словами, абсолютное расслабление совпадает с моментом полного покоя, самоотсутствия сферы и приведения в действие внутренней силы. В школе Цюанью (стиль У) имелось «тайное наставление из трех слов», описывавшее порядок действия силы-цзинь.
Первой фазой действия этой силы было как раз расслабление, соотносившееся с «переполнением» ци в Киноварном поле (известное в традиции тайцзицюань как состояние гудан) и его свободной циркуляцией в теле. При этом требовалось «неотступно направлять внимание на разрыв в пояснице, хранить расслабление и покой в животе».
Второй этап выражен в ощущении внутреннего «растяжения» (чан), которое предполагает растяжение сухожилий, но превыше всего – концентрацию внимания в области лопаток, откуда исходит внутренняя сила. Добавим, что «длительность» (обозначаемая тем же иероглифом чан) считается одним из свойств силы-цзинь, которая может накапливаться практически сколь угодно долго, не переходя в режим выброса. Старинное изречение мастеров тайцзицюань гласит: «Движения любят краткость, воля любит отдаленность, сила-цзинь любит длительность».
Наконец, третьей стадией действия силы-цзинь является «погружение», которое соответствует испусканию силы и характеризуется полным согласием воли, ци, внутренней силы и телесной формы и превыше всего – безупречной концентрацией духа1.
Итак, применение силы-цзинъ сопровождается ощущением резкого погружения внутрь себя, завершающимся обостренным чувствованием ступней. В принципе это чувство нисходящего течения – постоянный симптом расслабленности и стекания ци в Киноварное поле. Оно предполагает необыкновенную устойчивость стойки, но имеет и отрицательное определение, обозначая отсутствие поверхностного, чисто физического
Ван Бо. Цюанью лаоцзя тайцзицюань, с. 47.
воздействия. По сути же, оно соответствует уже известным нам принципам сферы Великого Предела, а именно: скручиванию-раскручиванию двойной спирали, слитности погружения и вращения, многослойному строению сферы.
Покой потому и может быть воплощением недостижимого предела, что всегда хранит в себе некое второе дно, запредельный покой: «приди к покою и еще упокойся»,- гласит традиционная формула даосского совершенствования. Учитель Линь Алун в этой связи говорит о «вторичном», или «дополнительном», расслаблении, выраженном в формуле: «расслабься еще»1. Это «второе дно» расслабления соответствует абсолютному «неделанию» и предстает моментом взаимного перехода пустого и наполненного аспектов внутреннего состояния: «пустотой в пустоте», «наполненностью в наполненности». Оно и является подлинным условием круговорота Великого Предела. Проявляет же оно себя в соответствии с принципом зеркального соответствия как возвратное движение в пределе расслабления (ср. высказанные выше замечания о понятии «наполненности в наполненности» и т.п.). В целом же речь идет о принципе «двойного сокрытия».
Расслабленность, таким образом, исключает конфронтацию и неотделима от вращения по сфере, непрерывного и бесконечного. В ней заключена сущность даосского идеала «недеяния» как вечнопреемствен-ного действия. Поэтому следует делать различие между иньскими и янскими формами расслабления: первые соответствуют принятию удара и уступанию, вторые – нападению и испусканию внутренней силы. Пик же расслабления приходится на момент перехода Инь в Ян и наоборот (мгновение «возвратного вращения»), которое воплощает «пустоту» и «самоотсутствие» в соответствии с известными нам строками древнего даосского песнопения: «Без формы, без образа. Все тело пронизано пустотой». Как раз об этом (не)состоянии пустотности, исполненной внутреннего динамизма, сообщает классическая сентенция тайцзицюань: «Даже перышко не может опуститься».
