Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Он велел поднять на яхте все паруса, чтобы использовать малейшее дуновение ветра, но, как говорят матросы, ветра не хватало, чтобы наполнить даже шляпу.

— Как бы там ни было, — сказал Гленарван, — но особенно жаловаться не приходится: лучше полное безветрие, чем встречный ветер.

— Вы правы, сэр, — ответил Джон Мангльс, — но как раз такие внезапные штили предвещают резкую перемену погоды. Поэтому-то я и недоволен. Ведь мы находимся на границе зоны муссонов[54], которые с октября по апрель дуют в северо-восточном направлении. Стоит муссону взять это направление, и наше плавание будет значительно замедлено…

— Что поделаешь, Джон. Придётся примириться. Ведь в конце концов это небольшая задержка.

— Конечно, если только не вмешается буря.

— Разве вы ожидаете бури? — спросил Гленарван, поднимая глаза к совершенно безоблачному небу.

— Да, сэр. Я говорю это вам, — поспешил добавить молодой капитан, — но не стоит пугать миссис Гленарван и мисс Грант.

— Правильно. Но почему вы так думаете?

— Есть верные признаки приближения бури. Не следует утешаться видом безоблачного неба. Это очень обманчивый признак. Вот уже два дня, как барометр понижается. Сегодня падение его уже начинает внушать серьёзную тревогу: он остановился на семьсот тридцать одном миллиметре, вместо нормальных семисот шестидесяти. Это грозное предупреждение. Не следует пренебрегать им, особенно в южных морях, где я уже имел случай познакомиться с неистовыми бурями. Конденсация водяных паров над огромными пространствами приполярных льдов создаёт здесь сильные воздушные течения. Отсюда борьба полярных ветров с экваториальными, рождающая циклоны, торнадо, бури, далеко не безопасные для кораблей.

— Джон, — ответил Гленарван, — «Дункан» — крепкое судно, а его капитан — искусный моряк. Пусть налетает ураган, мы сумеем защитить себя.

Сначала только инстинкт моряка подсказывал Джону Мангльсу приближение непогоды. Убедившись по падению барометра в основательности своих опасений, молодой капитан сделал все необходимые приготовления к встрече с бурей. Барометр предсказывал ему, что яхту ожидает серьёзное испытание, и он слепо верил непогрешимому прибору, хотя вид безоблачного неба и противоречил показаниям барометра.

Воздушные потоки стремятся из мест с высоким атмосферным давлением в места, где атмосферное давление ниже. Чем ближе друг к другу эти места, тем больше скорость ветра.

Джон Мангльс провёл всю эту ночь на мостике. Около одиннадцати часов небо на юге затянулось тучами. Джон Мангльс вызвал всех наверх и приказал убрать все паруса, кроме фока, стакселя и марселя. В полночь поднялся свежий ветер, который стал быстро крепчать, и скорость перемещения частиц воздуха достигала двенадцати метров в секунду. Ничего не подозревающие пассажиры были разбужены воем ветра, скрипением мачт, сухим хлопанием парусов, жалобным треском внутренних переборок. Паганель, Гленарван, майор и Роберт вышли на палубу, кто из любопытства, кто с целью предложить капитану свои услуги.

Небо, безоблачное и звёздное ещё накануне вечером, было затянуто тёмными тучами.

— Ураган? — просто спросил Гленарван у Джона Мангльса.

— Ещё нет, но скоро начнётся, — ответил тот.

И капитан покинул владельца яхты, чтобы отдать приказ взять первый риф на марсели. Матросы, борясь с порывами ветра, не без труда уменьшили подставленную ветру площадь паруса, подтянув его линьками к рее. Джон Мангльс хотел сохранить максимум возможной парусности, чтобы сделать яхту более устойчивой и уменьшить качку.

Когда этот манёвр был выполнен, он позвал Тома Аусти-на и боцмана и приказал им приготовиться к урагану, который с минуты на минуту должен был разыграться. Матросы крепче принайтовили шлюпки, защитили фальшбортом орудие на носу, вытянули штаги, задраили все люки. Джон ни на секунду не покидал своего боевого поста на капитанском мостике и, вглядываясь в небо, словно старался вырвать у него тщательно оберегаемый секрет.

В эту минуту барометр упал до семисот двадцати девяти миллиметров, что уже само по себе могло вселить страх в робкую душу, и шторм-гласс[55] предсказывал бурю.

Было около часа ночи. Элен и Мэри, которых разбудила качка, рискнули подняться на палубу. Ветер теперь нёсся со скоростью двадцати восьми метров в секунду; он свистел и выл в снастях. Металлические канаты звенели, как струны, по которым ударил гигантский смычок; паруса хлопали от порывов ветра, словно пушечные выстрелы; огромные валы, поднятые ураганом, набегали на яхту, стремясь залить её. Но выдержат ли они… Правда, они были сделаны из лучшей шотландской парусины, но какая ткань могла сопротивляться напору такого урагана?

Яхта подставляла теперь ударам волн свои самые прочные части. Кроме того, этот манёвр Джона Мангльса имел то преимущество, что при нём яхта меньше всего уклонялась от своего курса. Однако дрейф был и небезопасен, так как яхта могла попасть в пропасть между двумя гигантскими волнами и больше не всплыть. Но у Джона Мангльса не было выбора, и он решил дрейфовать до тех пор, пока держат мачты и паруса. Весь экипаж яхты находился на палубе, готовый броситься исполнять каждое приказание своего молодого капитана.

В таком положении прошёл остаток ночи. Все надеялись, что с наступлением дня буря утихнет. Напрасная надежда!

К восьми часам утра ветер ещё усилился. Теперь он дул уже со скоростью тридцати пяти метров в секунду. Это был ураган.

Джон ничего не говорил, но внутренне дрожал за судно и за пассажиров. «Дункан» отчаянно валяло с борта на борт, так что весь корпус жалобно скрипел. Иногда верхушки мачт касались гребней волн. Было одно мгновение, когда весь экипаж думал, что накренившаяся яхта не выпрямится. Матросы с топорами в руках уже кинулись рубить мачты, когда вдруг паруса с треском, подобным залпу из многих орудий, сорвались с мачт и улетели, как гигантские альбатросы.

«Дункан» выпрямился. Но яхту, лишённую той опоры управления, какую давали паруса, волны так бросали во все стороны, что мачты грозили каждую минуту рухнуть. Никакое судно не могло долго выдержать такой качки, расшатывающей швы, ослабляющей крепления.

Казалось, вот-вот сквозь трещины в бортах судна в трюм хлынет вода.

Джону Мангльсу оставалось сделать только одно: установить фор-стенги-стаксель и идти по ветру. Но это было не так-то просто. Двадцать раз ветер заставлял начинать снова уже почти законченную работу, и только к трём часам пополудни парус был закреплён на штанге фок-мачты и наполнился ветром. «Дункан» сразу понёсся вперёд с невероятной скоростью, подгоняемый дующим в корму ветром. Буря несла яхту на северо-восток. Джон Мангльс следил за тем, чтобы она не теряла скорости, так как только от быстроты бега зависело спасение. Иногда, опережая волны, которые ветер гнал в ту же сторону, «Дункан» разрезал их своим острым носом и зарывался в воду, как гигантский кит. Но порой случалось, что скорость его бега равнялась скорости движения волн; тогда руль переставал действовать, и яхта начинала беспомощно метаться из стороны в сторону, грозя повернуться бортом к волнам.