Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон

– Я два дня искала убийцу Ниемы, стараясь не думать о том, что будет, когда я его найду, – говорит Эмори, игнорируя вопрос. – Я твердила себе, что решение не в моей власти, что все зависит от старейшин, но это не так. Мы не можем называть себя хорошими людьми, если просто отойдем в сторонку и позволим страшному случиться.

– Понять не могу, о чем ты, – огрызается Тея.

– Мы решили не казнить Гефеста, – твердо говорит Эмори. – Мы обсудили это сегодня утром, и все согласились, что это не наш путь. Мы не убиваем других, даже если от этого зависит наше спасение. Поэтому мы эвакуируемся в кальдеру.

Согласный ропот пробегает по толпе жителей деревни, которые прервали свои дела и наблюдают за спором.

– Но в кальдере не хватит места для всех, – возражает ошеломленная Тея. – Шестьдесят один житель деревни должен будет остаться здесь. – Она шарит по толпе взглядом, высматривая сомневающихся. – Как вы решите, кто это будет?

По толпе прокатывается волна беспокойства, и тут вперед выходит Томас.

– Я останусь, – твердо говорит он. – Мне все равно скоро шестьдесят. Буду рад служить деревне, чем смогу.

– Я тоже останусь, – вызывается Хуссейн.

– И я, – кричит Катя.

– И я.

– Я.

– Я.

– Но это же нелепо, – вскрикивает Тея, всматриваясь в добровольцев из деревни. – Вы хотите умереть, чтобы спасти убийцу?

– Да, ведь иначе мы сами станем убийцами, – говорит Магдалина, обнимая за плечи своего сына Шерко. – Доброта всегда важнее всего, – добавляет она.

– Мы приняли решение, Тея, – говорит Эмори. – И просим тебя уважать его. Больше никаких убийств, не важно зачем или почему.

Тея недоверчиво фыркает:

– И что вы будете делать с Гефестом? Об этом вы подумали?

– Мы попросим его работать, – ворчливо говорит Сет. – Он будет сам выращивать себе еду и найдет хобби, как мы. Он многому может нас научить. Он будет полезен.

– Да он поубивает вас. Всех до единого.

Жители колеблются и смотрят на Эмори, словно ища в ней силы. А она не сводит глаз с Теи.

– Мы так решили, – повторяет она.

– Да вы все спятили, – говорит Тея, в отчаянии вскидывая руки.

У нее есть еще аргумент, но по выражению их лиц она понимает, что переубеждать их бесполезно – с таким же успехом она могла бы попытаться добросить камнем до солнца.

– Хорошо, если вы хотите, мы обоснуемся в саду кальдеры, где вы будете то и дело выслушивать мои объяснения о том, как вы ошиблись сейчас. – Она сокрушенно вздыхает. – Расскажи мне все, и я поговорю с Гефестом. Для всех будет лучше, если он узнает правду от меня.

70

Голова Гефеста запрокидывается, веки трепещут. Он открывает глаза, осматривается. Он в школе. Под ним твердый грязный пол, под его щекой скопилась лужица липкой слюны. Слышно, как по крыше барабанит дождь. Гефест обнаруживает, что веревки на его руках и ногах перерезаны.

– Который час? – спрашивает он, приподнимаясь.

– Чуть больше девяти утра, – слышит он голос Теи откуда-то сзади.

Гефест поворачивается и видит, что она сидит на краю учительского стола и вертит в руках траурный фонарик. Рядом с ней – Библия, страницы которой заложены каким-то письмом, а на Библии лежит устройство для извлечения памяти. В устремленном на него взгляде Теи Гефест читает участие и гнев, как будто он тигр с перебитым хребтом.

Что за бред? Как он сюда попал? Он смутно помнит, как гнался за Эмори, а потом… у него вырывается стон.

– Чем она меня так?..

– Прумуллой, – говорит Тея. – Тебе еще повезло, что на маяке осталось совсем немного этой дряни. Будь ее больше, ты бы спал три дня.

Дождь хлещет в дверной проем, заливая парты в задней части класса. С неба из черных, фиолетовых и зеленоватых, как старый синяк, туч льет как из ведра. Молния ударяет в металлическую лестницу общежития, и тут же раздается такой треск, что черепица осыпается с крыш.

Гефест тяжело встает, чувствуя себя так, словно его мозг вытек наружу. Мир вокруг него начинает вертеться, и он врезается боком в стену.

– Надо…

– Заставить замолчать Эмори? – перебивает его Тея, оставляя в покое траурный фонарь. – Не беспокойся. Я уже знаю об экспериментах и телах в лазарете. Эмори рассказала мне, как ты помогал Ниеме. – Щеки Теи вспыхивают. – Ты солгал мне о Блэкхите и Элли. Я задала тебе прямой вопрос, а ты солгал, глядя мне в глаза.

– Мне пришлось.

– Почему? – спрашивает она севшим голосом. Предательство друга кажется ей непостижимым.

– Потому что, будь у тебя доступ к оборудованию Блэкхита, ты бы уже уничтожила туман, – с несчастным видом признается он. – И освободила бы людей до того, как мы их исправим.

– Исправите? – недоверчиво повторяет она. – Почему ты решил, что имеешь право исправлять кого-нибудь?

– Потому что я выжил, – отвечает он мрачно.

Его взгляд падает на устройство извлечения памяти. Он починил его прошлой ночью и оставил в лаборатории Теи. Ей незачем было приносить его сюда, если только она не…

– Это я, да? – говорит он упавшим голосом. – Я убил Ниему.

– Эмори вычислила тебя.

– Как?

– Колотая рана на груди Ниемы была высоко, почти между ключицами, – объясняет Тея. – Признаюсь, сначала я не придала этому значения, но когда Эмори нашла Хуэй, то показала мне, что она ранена так же. И обе раны совпали с той, которую ты нанес Эмори прошлой ночью. Чтобы ударить человека сюда, – Тея показывает на себе место, – любому другому пришлось бы держать нож на уровне плеч, но ты-то намного выше всех.

По небу снова прокатывается гром, от него дребезжат механические часы на башне.

– Удивительно, что она думала об уликах, когда ей самой грозила смерть, – вздыхает Гефест. – Так зачем я убил мать?

Тея протягивает ему Библию, которую Эмори нашла у Ниемы в общежитии. Между страницами лежит письмо, которое писала ему мать, незаконченное. Гефест медленно читает его, переворачивает листок, и его взгляд застывает на цифрах 5:5 на обороте.

С горьким смехом Гефест комкает листок и бросает его в лужу на полу.

– Ты понимаешь, что она хотела этим сказать? – спрашивает Тея.

– Это из Библии, – отвечает он. – Евангелие от Матфея. Кроткие наследуют землю. Она отдала мулам все, так?

– Похоже на то, – признает Тея. – Перед смертью Ниема опять пыталась имплантировать Аби человеку, но у нее ничего не вышло. Эмори считает, что это стало для нее последней каплей. Ниема полюбила жителей деревни и решила, что отдаст мир им, тем, кого она сможет контролировать, а те, кто избегает контроля, не получат ничего.

– Но они же не настоящие, – вскрикивает