Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

удивления. Он попытался поднять голову, но Далси крепко ее держала.

— Очень хорошая, — приглушенно ответил Джонни.

Несколько секунд она молчала. Руки Эджа начали гладить ее тело.

— Правда хорошая, Джонни?

— Одна из лучших, какую я видел.

Далси выключила свет и начала расстегивать рубашку мужа. Он счастливо рассмеялся и встал. В темноте девушка смутно видела, как Джонни раздевается. Через минуту его губы нашли ее, и она почувствовала горячее тело мужа.

Они лежали молча. Огоньки сигарет отбрасывали тени на белые простыни. Далси медленно положила руку на тело Джонни и легко провела кончиками пальцев по его груди.

— Джонни?

— Да, — счастливо ответил он.

— Джонни, я думала.

— О чем? — В его голосе слушалось ленивое любопытство.

— О картине Эльстера. — Далси не договорила до конца. Ее сердце заколотилось, и она быстро добавила задыхающимся голосом: — Мы ведь пробудем здесь до конца марта.

Он повернулся и посмотрел на жену.

— И ты хочешь сняться в ней? — поинтересовался Эдж после небольшой паузы.

Девушка кивнула, не отваживаясь говорить.

— Почему? — просто спросил он.

Далси заколебалась и ответила проникновенным голосом:

— Потому что я всегда говорила, что могу стать хорошей актрисой, потому что Синтия и Уоррен не верили мне. Я хочу доказать им, Джонни. Они все время надо мной смеялись. Ты ведь сам сказал, что проба прошла хорошо. Пожалуйста, Джонни, всего лишь одна картина. Больше мне ничего не нужно. — Сейчас Далси не притворялась, она говорила правду. — Позволь мне в ней сняться. Мне нужен этот шанс, чтобы всем доказать. Больше я не буду просить. Только разреши мне сняться в одной этой картине.

Джонни Эдж сильно затянулся. Кисловатый дым наполнил легкие, и он медленно выпустил его через ноздри. Только одна картина, она просила разрешить ей сняться только в одной картине. Далси хорошая актриса. Джонни действительно еще не видел такой хорошей пробы. Поэтому он так и рассердился, когда увидел ее. Когда он увидел лицо жены на экране, его охватил холодный страх. Он понял, что не сможет удержать такой большой талант.

Джонки сидел в просмотровом зале. Оглядевшись по сторонам, он увидел вокруг восторженные лица, и это все из-за Далси. После первого испуганного вскрика даже Петер был вынужден признать, что она настоящая актриса. Кесслер проявил такт и не стал торопить его с принятием решения.

Джонни Эдж любил Далси и любил кино. Он чувствовал, что не имеет права не подпускать ее к экрану, на котором она должна властвовать. Но с другой стороны, Эдж боялся, что если Далси снимется в этой картине, он потеряет ее.

Джонни медленно дымил сигаретой. Рядом раздавалось ровное и тихое дыхание жены, которая лежала замерев, словно боялась пошевелиться и вызвать его неудовольствие. Джонни захлестнула любовь и нежность. Он никогда не думал, что какая-нибудь женщина сможет полюбить его. Он даже начал немного жалеть Далси и сердиться на себя. Как он мог быть таким холодным и бессердечным, когда она просила так мало?

Он потушил сигарету в пепельнице и повернулся к жене.

— Только одна эта картина? — мягко спросил он.

— Только эта, — повторила Далси.

Он посмотрел на нее в темноте. Слабый свет из окна упал на ее прекрасное лицо, в глазах светилась надежда, нижняя губа слегка дрожала, а в руке дымилась давно забытая сигарета.

— Хорошо, — спокойно произнес Эдж.

Неожиданно Далси бросилась на него, прижав к кровати и осыпая лицо поцелуями.

— Джонни! Джонни! — взволнованно повторяла она.

Он почувствовал, что она дрожит, и тоже задрожал от непонятного страха. Джонни Эдж притянул ее лицо, желая погрузиться в ее теплоту.

— Джонни! — воскликнула она, возбужденно кусая его губы. — Джонни, я люблю тебя! — И в этот момент Далси Уоррен говорила правду.

10

Петер поставил на стол пустую кофейную чашку и посмотрел на Эстер.

— Мне это не нравится! — произнес он. — Мне это очень не нравится! Надо же такое придумать — отослать Дорис в Европу. Подумать только!

— Иногда девушке необходимо уехать на время от своего окружения, — улыбнулась Эстер Кесслер, защищая дочь.

— От кого ей нужно уезжать? — воинственно спросил Петер. — Все прекрасно.

Эстер едва уловимо покачала головой. Мужчины бывают порой такими дураками, и Петер не является исключением. Неужели он не видел, что случилось с Дорис? Неужели не заметил, как она изменилась после того утра, когда Джонни привез свою жену? Эстер промолчала.

С улицы донеслись звуки выстрелов. Петер достал часы и посмотрел на них.

— О Боже! — воскликнул он, вскакивая. — На задней площадке уже начались съемки, а я до сих пор дома.

Задняя площадка находилась поблизости от дома. Кесслер взял шляпу и направился к двери.

— Я ухожу, — объявил он, — но мне все равно не нравится, что делает Дорис.

Эстер подошла к мужу и поцеловала в щеку.

— Иди, папа, и не беспокойся о ней. С нашей девочкой все будет в порядке.

Кесслер с любопытством посмотрел на жену.

— В этом доме никто никогда меня не слушает, — обиженно сказал он.

Качая головой, Петер начал спускаться с холма. Он оглянулся на дом. В прошлом месяце что-то случилось с Дорис, но он не мог понять что. Она сильно похудела и выглядела усталой, под глазами появились черные круги. Петер Кесслер задумался.

К реальности его вернул стук копыт и крики. У подножья холма проходила узкая проселочная дорога, по которой мчалась машина с камерой. За ней отчаянно гнались всадники, поднимая тучи пыли.

Петер улыбнулся и направился к дороге. Когда-нибудь он построит дом подальше от студии, чтобы шум вестернов не будил по утрам, когда хочется поспать подольше. Но сейчас ему нравились крики и шум. Каждое утро, завтракая под крики, шум и звуки выстрелов, он испытывал чувство гордости, как десять лет назад, когда снимал «Бандита».

Петер Кесслер вышел на дорогу и остановился. Всадники уже скрылись за поворотом, но через несколько минут они вернутся. Кесслер попытался прикинуть, сколько времени у них уйдет на это. Выходило около семи минут. Он достал часы. Петер очень любил лично проверять, как работают его съемочные группы.

Ровно через пять минут он услышал крики, и из-за поворота показались всадники. Петер спрятал часы, вышел на дорогу и поднял руку. Режиссер знал свое дело, он сделал работу даже на две минуты быстрее, чем обычно.

Увидев Кесслера, водитель остановился. Режиссер, сидящий на заднем сиденьи, начал махать всадникам, которые резко остановились. Лошади захрипели. Оператор как можно быстрее закрыл камеру, чтобы в объектив не попали лучи солнца.

Петер медленно подошел к машине и увидел, что съемки ведет молодой человек по фамилии