Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

указывает на то, что северная ориентировка в могильниках северной группы мордвы известна уже в первой половине I тысячелетия н. э. (Андреевский курган, Сергачский и Абрамовский могильники). Однако он безосновательно включил в территорию северных (кошибеевских) племен Шатрищенский могильник на Оке. Памятниками мордвы-эрзи он с уверенностью называет могильники второй половины I тысячелетия н. э. в междуречье Пьяны, среднего и нижнего течения Суры, Теши, правобережья Волги (Жиганов М.Ф., 1976, с. 37–52). Памятники мокши этого времени, по мнению исследователя, сосредоточены в бассейне Цны, Мокши и верхнего течения Суры.

Разные точки зрения существуют и в вопросе о генезисе мордвы-мокши. По мнению М.Р. Полесских, мордва-мокша формировалась со II в. н. э. на основе местного городецкого и пришлого прикамского населения, причем последнее составило ее ядро. В устойчивых этнографических формах (погребальный обряд с южной ориентировкой, типы украшений) сложение мордвы-мокши происходит с середины I тысячелетия н. э. (Армиевский и Младший Селиксенский могильники). В качестве устойчивого признака мордвы-мокши им названа специфическая височная подвеска (Полесских М.Р., 1970 г., с. 21). Последнее утверждение не соответствует действительности, так как спиральная височная подвеска с грузиком была распространена на всей территории мордвы. В.И. Вихляев успешно полемизировал с М.Р. Полесских, опровергая гипотезу о «прикамских истоках» древнемордовской культуры (Вихляев В.И., 1979, с. 140–147).

Мордва издавна являлась земледельческим народом. Характерные для подсечно-огневого земледелия мотыги для разрыхления земли найдены уже на городищах городецкой культуры. Довольно много их и в погребениях второй половины I тысячелетия н. э. Пашенное земледелие появилось у мордвы во второй половине I тысячелетия н. э. На городище Ош-Пандо VI–X вв. найдены железные сошники от однозубых пахотных орудий. Наиболее ранние находки серпов с «пяткой» вместо черенков обнаружены в женских погребениях Старшего Кужендеевского могильника (VI–VII вв.). На городище Ош-Пандо найдены такие же серпы, а также обугленные зерна ячменя, полбы, ржи и гороха. Многочисленные находки сельскохозяйственных орудий на селищах и в кладах позволяют достаточно полно представить их эволюцию. Так, сошники, найденные при раскопках селища XIII–XIV вв. у с. Паньжа Мордовской АССР, по размерам вдвое больше ошпандинских и имеют выпуклую лицевую сторону, благодаря чему почва «легко разламывалась по линии движения сошника» (Жиганов М.Ф., 1976, с. 80). XII–XIV вв. датируются находки плужных резаков и лемехов (Жиганов М.Ф., 1976, с. 79). Конструкция и величина этих орудий почти совпадают с аналогичными признаками тех, которые бытовали в XIX в. Можно предположить, что распашка плугом земель на безлесных участках территории расселения мордвы велась интенсивно.

Расширение пахотных площадей происходило в непрерывной борьбе с лесом. Стремление к усовершенствованию лесорубных орудий (втульчатые топоры в качестве таковых были малоэффективны), привело к появлению в IX в. проушного топора современного типа, как, например, из погребения 24 могильника у пос. Заря (Жиганов М.Ф., 1961, с. 178, рис. 14, 4; 1976, с. 67). Это был узколезвийный топор с прямым обухом, без щековиц (табл. XLIII, 11). В X в. появились топоры более совершенной формы — широколезвийные с выемкой около обуха и щековицами.

В женских погребениях XIV в. нередки находки серпов. Последние, отличаясь от современных меньшей кривизной, были уже снабжены зазубринами и имели черенки для насадки деревянной рукояти. На селище Полянки обнаружена площадка для молотьбы. Размол зерна производился каменными жерновами. Известны и мотыги (табл. XLIII, 17).

Пашенное земледелие невозможно без тягловой силы лошади и крупного рогатого скота. Скотоводство у мордвы значительно превалировало над охотой. При раскопках поселений постоянно находят кости коров, овец, свиней и домашней птицы (гусей). Корм для скота заготавливался на зиму, о чем свидетельствуют находки кос-горбуш в мужском погребении Старшего Кужендеевского могильника VI–VII вв. и в могильниках XIV в. (Ефаевском, Мордовские Парки и др.).

Наряду с земледелием и скотоводством население занималось охотой, рыболовством и в больших масштабах бортничеством. Развитие земледелия как основного занятия требовало всевозрастающего производства сельскохозяйственных орудий и стимулировало рост черной металлургии. В качестве сырья использовались местные болотные руды. Выплавка железа иногда производилась в непосредственной близости от залежей железных руд, в стороне от поселений. Так, в 1936 г. близ с. Рыбкино Рыбкинского р-на Мордовской АССР была обнаружена древняя шахта и остатки железоплавильной печи (Жиганов М.Ф., 1959в, с. 140, 141). На поселении у оз. Машкино (Мордовская АССР) открыты ямы для выжигания угля, который, по-видимому, предназначался для железоплавильных мастерских рубежа I–II тысячелетий н. э., находившихся по соседству (Вихляев В.И., 1981, с. 128, 129).

Выплавка железа происходила как в примитивных ямах, так и в более совершенных сооружениях — наземных сыродутных горнах-домницах. Плавильная печь в виде ямы исследована в 1978 г. при раскопках селища третьей четверти I тысячелетия н. э. у с. Новый Усад Краснослободского р-на Мордовской АССР. Яма была вырыта в материке, стенки ее обмазаны глиной, диаметр дна равен 0,5 м. У печи найдены куски руды, шлака, крицы, обломки глиняных сопел (Аксенов С.И., Артемьева В.Д., Вихляев В.И., Сударев В.М., Халин В.В., (1979, с. 153). Известны железные молоты для дробления руды и кузнечные клещи (табл. XLIV, 18, 19).

На селище Полянки XIII–XIV вв. в. 1940 г. были обнаружены П.Д. Степановым остатки разрушенной наземной глинобитной железоплавильной печи. Следы домниц и кузнечных горнов наблюдал В.Н. Поливанов в овраге у городища XIII–XIV вв. близ с. Шелахметь Сосново-Солонецкого р-на Куйбышевской обл. (Жиганов М.Ф., 1959в, с. 141). Развалы горнов для выплавки железа отмечены на поселении Стародевичье II в Мордовской АССР (Вихляев В.И., 1980, с. 139). Шлаки и крицы — постоянная находка на мордовских селищах и городищах, но производственные сооружения, относящиеся к добыче и обработке железа, почти не изучены.

Уже в I тысячелетии н. э. у мордвы имела место специализация железодобывающего и кузнечного производств. В Лядинском могильнике известно девять мужских погребений X в. с кузнечными молотами. В погребении 16 того же могильника вместе с кузнечным молотом были и железные клещи. В погребении 115 Елизавет-Михайловского могильника погребальный инвентарь кузнеца составляли кузнечный молоток, ножницы, маленькие клещи, наковальня, два долотца, зубило (табл. XLI, 3–6), обломки бронзовых пластинок и проволок (Среднецнинская мордва, 1969, с. 70, табл. 42). Ассортимент железных кузнечных изделий был обширен и разнообразен. Вероятно, кузнецы выполняли также работы и по цветному металлу, связанные с ковкой и клепкой (изготовление котлов), волочением проволоки и др. Примечательно, что орудия литейщика в мужских погребениях I тысячелетия н. э., в том числе в захоронениях кузнецов, неизвестны. Мужские погребения с льячками, относящиеся к XI–XII вв., найдены А.Е. Алиховой и А.В. Циркиным в Кельгининском могильнике. Как справедливо заметила А.Е. Алихова, эти находки знаменуют переход бронзолитейного дела в мужские руки (Алихова А.Е., 1965в, с. 67).