Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не забывай нас! — сказала Сато и пошла за Розанной, оборачиваясь и провожая Баджи взглядом.
Баджи продолжала путь.
Она развернула бумажку с деньгами. Денег было много, больше, чем стоил проездной билет. Спасибо тете Розанне!.. Но вдруг Баджи нахмурилась… А что, если это дал Юнус? Пожалел? Не надо ей жалости ни от кого! Она хотела швырнуть деньги в придорожную канаву.
Скорей уйти отсюда! Забыть эту мясную лавку, эту лужу, эти проволочные ограды, эти ворота — забыть дорогу к брату навсегда!
Логово змей
В один из майских дней через мутные воды Аракса переправился с персидского берега в Азербайджан командующий турецкой армией на Кавказе генерал-лейтенант ферик Нури-паша со своим штабом и охраной из конных аскеров.
Путь паши лежал через Нагорный Карабах. Извилистая дорога пролегала среди покрытых зеленью гор и цветущих долин. Овцеводы с месяц назад перегнали скот на предгорья, и живописные стада и кочевья поднимались теперь к сочным высокогорным пастбищам.
Дорога эта издревле славилась своей красотой, но паша не задерживался, чтоб ее созерцать, и чем ниже спускался он с зеленых нагорий в сухие низины, к серой пыльной степи, тем внимательней всматривался в блекнущие пейзажи и тем оживленней становилось его угрюмое лицо.
Быть может, наша был лишен чувства прекрасного? Аллах упаси! Просто мысли его были заняты иным — он спешил в Елисаветполь, облеченный ответственной миссией: повести на Баку «кавказскую мусульманскую армию» — объединенные силы германо-турецких, мусаватских и меньшевистских войск.
Кого только не было сейчас в Елисаветполе!
Были здесь беки-землевладельцы, в страхе перед крестьянами сбежавшиеся сюда со всех концов Азербайджана. Были здесь бакинцы-нефтепромышленники, крупные домовладельцы, судохозяева, купцы, главари и рядовые мусаватисты, воины «дикой дивизии» и просто банды кочи — обломки разгромленных в марте, но не уничтоженных антисоветских сил.
Где ж, как не здесь, было находиться Хабибулле?
Земляки-помещики встречали его с распростертыми объятиями:
— Хабибулла-бек? Сколько лет, сколько зим! Надолго в наши края?
— Полагаю, не засижусь! — отвечал Хабибулла с многозначительной улыбкой, давая понять, что в ближайшее время немцы и турки двинутся на Баку, прогонят большевиков и можно будет ему, Хабибулле, туда вернуться.
Гостеприимство предписывало елисаветпольцам уговаривать своего земляка остаться подольше в родных краях, но что-то большее, чем гостеприимство, заставляло их понимающе улыбаться в ответ и восклицать:
— Дай-то бог!
И со всеми земляками-помещиками, не исключая тех, с которыми он в свое время не ладил, теперь Хабибулла нашел общий язык: стоит ли придавать значение детским ссорам! Он даже пролил слезу у свежих могил земляков-помещиков, которые были убиты во время крестьянских восстаний в январские дни и поминки по которым не удалось ему справить в дни мартовского мятежа.
Прибыл сюда в конце концов и Шамси с семьей и Абдул-Фатахом и поселился в одном из окрестных селений.
Вначале, настроенный Абдул-Фатахом, он был доволен, что далеко позади остался Баку, которым теперь управляли большевики. Но вскоре Шамси стал тяготиться изгнанием. Томимый бессонницей, тяжело ворочался он на чужой постели, и тревожные мысли роились в его голове. Что с его домом? Что с коврами? Разграбили, наверное, его дом, растащили ковры! Девчонка, надо думать, тоже руку приложила — из одного гнезда с братцем! И теперь, может быть, продает его добро, топчутся в его доме чужие люди. Плохо жить на чужбине! Хорошо, что рядом мулла: в нем одном утешение — есть с кем поговорить и посоветоваться; ведь не с бабами же, в самом деле, рассуждать в такое трудное время!..
Был здесь и Теймур.
Вместе с кочи, вооруженными до зубов, целыми днями слонялся он по городу в ожидании похода на Баку.
Однажды Шамси и Теймур встретились. Шамси знал цену Теймуру — не слишком почтенный человек! — но здесь, вдали от родного города, Шамси готов был видеть друга в любом бакинце. Они разговорились.
Теймур вспомнил дом Шамси в Крепости, подвал, полный оружия и тюков шерсти.
— Наверное, много ковров оставил в Баку? — спросил он сочувственно.
— Какая в наше время цена коврам? — уклончиво ответил Шамси. — Быть бы живу!
— А семья твоя с тобой?
— Где дерево — там и ветви его!
«Вот бы попасть сейчас в его дом, пощупать добро!» — подумал Теймур.
— Говорят, Баку скоро будет наш, — сказал Теймур.
— Будет! — ответил Шамси и подкрепил свой ответ словами Абдул-Фатаха: — Аллах не допустит, чтоб порядок вещей, испокон веков им установленный, был бы нарушен, а закон, этот порядок освящающий, попран большевиками!
На том бакинцы расстались…
С прибытием Нури-паши в Елисаветполь стан контрреволюции заметно оживился.
Из уст в уста восторженно передавалось, что Нури-паша является братом знаменитого Энвер-паши, друга германского императора, племянником храброго Халил-паши, разбившего англичан в Кут-эль-Амаре, и что сам Нури-паша — великий полководец.
Ферик Нури-паша! Имя это приводило в радостный трепет всех в антисоветском стане: оно сулило возврат земель, нефтяных промыслов и заводов, домов и пароходов — собственникам, власть — мусаватистам, разгул и легкую наживу — «дикой дивизии» и кочи. Паша был встречен здесь как мусульманский герой. Это не мешало, впрочем, и кое-кому из богатых армян встретить его хлебом-солью.
Немало радости доставило мусаватистам открытие школы прапорщиков. Отцы с умилением поглядывали на своих сынков, одетых в форму, похожую на турецкую. Да и как было не умиляться? Сыны да продлят дела своих отцов!
Но особенное ликование охватило весь этот антисоветский стан, когда на улицах Елисаветполя появились германские офицеры и турецкие регулярные войска. Это были части пятой дивизии, которая считалась одной из лучших в турецкой армии; за оборону наиболее угрожаемых участков Дарданелл часть эта получила название Дарданелльской. Войска маршировали по улицам Елисаветполя гусиным немецким шагом. Как жалко выглядели по сравнению с ними мусаватские части!
Стоя в разных концах города, Хабибулла, Абдул-Фатах и Теймур смотрели на проходившие турецкие войска. И у каждого из них в уме было одно и то же:
«Скоро вернемся в Баку!»
А Шамси сидел дома пригорюнившись: опять война! Кто знает, как обернется она для него?
Сыновья Гулама
А в Баку тем временем, внимая зову партии большевиков и Бакинского Совнаркома, готовясь к отпору непрошеным гостям, рабочие брались за оружие.
На многих промыслах и заводах значительная часть рабочих добровольно ушла в Красную Армию. На некоторых предприятиях число ушедших в армию доходило до половины всего числа рабочих. На одном из промыслов под ружье стала целая смена, на другом — стал весь коллектив. Почти два
