Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг

— Я попрошу мать, — сказал Саша. — Она любит Баджи и примет ее к себе. Будут вместе жить и вместе работать в детском саду.

— Тетя Мария это сделает! — сказал Юнус убежденно. — Слушай, Баджи… — продолжал он мягко. — Я на короткое время уеду и скоро вернусь, и тогда уже непременно возьму тебя к себе, и мы заживем, сестра, на славу!.. А пока… придется тебе, сестра, повременить, пожить у тети Марии. У тети Марии тебе будет хорошо!

Он уговаривал Баджи, как ребенка, ласково и вместе с тем смущенно, точно был перед ней виноват.

Баджи размышляла. У тети Марии? Что ж, с тетей Марией она в последнее время очень сдружилась в детском саду. У тети Марии ей в самом деле будет хорошо! Не хуже, пожалуй, чем здесь, подле тети Розанны и Сато.

Но вдруг Баджи точно очнулась… Остаться жить здесь, у тети Розанны? Переехать к тете Марии? Но ведь Юнус обещал, что она больше не будет жить в чужих домах, а поселится вместе с ним, с братом… Немцы и турки? При чем тут они? Да Юнус просто не хочет, чтоб она у него жила! Хочет избавиться от нее, сплавить!

— Ни к кому я не пойду! — сказала Баджи. — Останусь в доме дяди.

— Как это не пойдешь? — спросил Юнус строго. — Я твой брат, прикажу тебе — и пойдешь!

Он еще приказывает!

— Какой ты мне брат? — сказала она, сдерживая слезы, — Не позаботишься о сестре. До сих пор угла своего не имеем. И я, как собака, сторожу чужой дом.

Все опешили. Юнус вскочил, опрокинул стул. Лицо его было бледно.

— Так вот ты какая… За брата меня не хочешь считать? — прошептал он, сжав зубы. Сейчас же уйди отсюда!.. Не то… — Он с трудом сдерживал себя.

Баджи отвернулась, стараясь скрыть слезы, молча вышла из-за стола, взялась за узелок, накинула на себя чадру.

Арам остановил ее.

— Почему ты не хочешь жить у нас? Разве мы тебя обидим?

Баджи молчала. Ей было стыдно: вот как она отвечает Араму на его доброту к Юнусу, к Саше, к ней!

— А у тети Марии разве тебе будет плохо? — спросил Саша.

Баджи хотелось броситься к Саше, ответить:

«Хорошо!.. Буду жить у тети Марии, буду ей дочерью, буду для нее все делать — помогать в детском саду, стирать, убирать, мыть посуду».

Но сердце ее было в тисках обиды.

— Ни к кому я не пойду, — упрямо повторила она.

Ее стали упрашивать Розанна и Сато.

— Ни к кому я не пойду! — со слезами в голосе твердила Баджи.

— Да чего вы с ней нянчитесь? — крикнул Юнус. — Пусть идет куда хочет! Научилась у дядюшки презирать нас! Такую сестру я знать не желаю!

Гнев пылал в глазах Юнуса, брови сдвинулись в одну темную полоску. Арам и Газанфар встретились взглядами и поняли друг друга. Да, сейчас разговаривать с Юнусом бесполезно!

Баджи направилась к двери.

— Надо ее проводить, — сказала Розанна.

— Сама дойдет — ничего с ней не случится! — буркнул Юнус.

На кого был он зол? На сестру, не хотевшую с ним разлучаться? На самого себя — за то, что отпустил сестру жить к чужим людям? На злую судьбу, не желавшую дать ему выполнить клятву?

В дверях Баджи обернулась.

— Прощайте… — тихо сказала она, стараясь не смотреть на Юнуса.

Все, кроме брата, ответили ей.

— Приезжай к нам, Баджи, хоть в гости, — сказал Арам вставая.

— Почаще приезжай! — тепло добавила Розанна.

А Сато закивала головой, словно хотела сказать: помни, Баджи, мы с тобой друзья!..

Когда дверь за Баджи затворилась, наступила долгая тишина — каждый был занят мыслями о происшедшем.

Неожиданно Газанфар спросил:

— А как у тебя, Юнус, с ногой?

Юнус небрежно ответил:

— Давным-давно все прошло!

Розанна усмехнулась:

— Как же это «давным-давно», если ты до сих пор ковыляешь? Да вот и сейчас — полюбуйтесь!.. — И она указала под стол: на полу валялся сапог Юнуса, снятый с больной ноги.

Юнус метнул на Розанну недовольный взгляд: любят женщины совать свой нос куда не следует!

Но Газанфар решительно заявил:

— С такой ногой идти в поход нельзя! Она у тебя разболится в тот же день, как тронетесь, и ты станешь только обузой для других. Найдется для тебя работа и на «Апшероне»!

Юнус пытался возражать. Тщетно! Разке такого человека, как Газанфар, переспоришь? Пришлось Юнусу покориться.

Газанфару стало жаль его.

— Читал я где-то… — начал он. — Жил один добрый народ, искусно строил красивые дома, дворцы, города. А соседний злой царь хотел эти дома, дворцы, города разрушить и сжечь дотла. Ну и пришлось народу доброму строить, держа в одной руке молоток, а в другой — меч.

— И народ тот добрый, надо думать, победил? — вставил Юнус.

— Разумеется, победил! Не может не победить народ, если в борьбе с врагом молот и меч будут у него действовать в согласии.

— Так ли тебя понимать, что один, вроде Саши, должны сейчас воевать, а другие, вроде меня, работать? — спросил Юнус.

— Именно так! Алеша Джапаридзе прямо говорит: бакинские рабочие должны одной рукой бороться со всеми контрреволюционерами и турецкими империалистами, а другой добывать необходимую для всей России нефть.

— Ну, если так… — Юнус повернулся к Саше. — Обещай мне, Сашка, что будешь воевать не только за себя, но и за меня!

— Обещаю! — серьезно ответил Саша.

— Тогда и я тебе обещаю работать не только за себя, но и за тебя! — завершил Юнус удовлетворенно.

Они ударили по рукам.

А Баджи между тем одиноко брела к вокзалу в досаде на себя и на весь мир.

В голове у нее роились мысли. Что это еще за немцы и турки? Из-за них, проклятых, она снова разлучена с братом. Турок она уже видела однажды — пленных. А немцы — что за люди?

Проходя мимо мясной лавки, Баджи увидела в дверях мясника и, вспомнив жилистую баранину, зло усмехнулась: «Перина шахской жены!..»

Вот обманщик проклятый — всучил падаль вместо баранины! И чего это люди так много лгут? Лгал Шамси, лгал Хабибулла, лгали Ана-ханум, Ругя, Фатьма. Лгала частенько и она сама… Неужели обманывает ее брат Юнус?

— Баджи! — услышала она вдруг позади себя голос

Сато.

Баджи ускорила шаг.

— Баджи!.. Остановись!.. — раздался вслед голос запыхавшейся Розанны.

Баджи стало стыдно. Она остановилась.

— Как все нехорошо получилось… промолвила Розанна, подходя. Она тяжело дышала. Лицо ее было расстроенно. — Ну, ничего. Она ободряюще похлопала Баджи но плечу. — Отойдет у тебя горячее сердце, успокоишься и поймешь, что зря злишься на брата. А это тебе на