Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

у успешных общественных движений прошлого. Он сказал мне: «Соглашусь с тобой, для человечества как биологического вида – это самый настоящий кризис. Но не уверен, что он осознается так же, как структурный расизм или глобальное потепление. Думаю, до этого пока не дошло… Вряд ли это воспринимается как общественная проблема, созданная корпоративными акторами, и что это можно изменить». Как считает Бен, первым шагом к организации общественного движения является создание «показательного яркого эпизода», который пробуждает сознательность: «Люди должны подумать: “Черт, вот ведь какую фигню мне в мозги втирают! Вот почему я не получаю от жизни такого же удовольствия, как раньше”». И как этого достичь? Бен рассказал об идеальном способе, который он называет «боем местного значения». Нужно выбрать некий сюжет, символизирующий борьбу в целом, и сделать его отправной точкой широкой агитационной кампании. Показательным примером может служить случай Розы Паркс, в 1955 году севшей в автобусе на место «только для белых».

«Давай припомним, как мы достигли наших целей с углем», – предложил Бен. Глобальное потепление – стремительно нарастающая антропогенная катастрофа. Но, как и кризис человеческого внимания, она запросто может казаться довольно абстрактным, далеким и трудным для понимания явлением. Даже людям, которые осознали наличие этой проблемы, она видится настолько масштабной и сложной, что зачастую они чувствуют собственное бессилие перед ее лицом. Когда Бен только приступал к разработке своих планов, британские власти собирались построить рядом с угольной электростанцией «Кингснорт» еще одну такую же. Бен сообразил: «Это же вся наша глобальная проблема в миниатюре». И после тщательной подготовки активисты проникли на территорию электростанции, забрались на здание и разрисовали его стены предупреждениями об экстремальных погодных явлениях по всему миру, прямо связанных с использованием угольного топлива.

Активистов задержали и отдали под суд – в точном соответствии с их планом. Участники хотели сделать так, чтобы главным обвиняемым на этом судебном процессе стал уголь. Свидетелями стороны защиты выступили ведущие мировые экологи, рассказавшие об огромном вреде, который сжигание угля наносит окружающей среде. Британское законодательство допускает определенные злоупотребления в чрезвычайных ситуациях, к примеру несанкционированное проникновение в чужое жилище, если оно горит и нужно спасать людей.

Адвокаты активистов доказывали, что чрезвычайная ситуация была очевидна: их подзащитные пытались предотвратить пожар планетарного масштаба. Присяжные изучили все факты и оправдали подсудимых по всем пунктам обвинительного заключения. Это стало мировой сенсацией. После вала негативных публикаций об угле в СМИ правительство отказалось от планов строительства новых угольных электростанций и приступило к закрытию существующих.

Бен сказал, что бой местного значения дает возможность рассказать о проблеме в целом и привлечь к ней внимание: «На первом этапе миллионы людей не нужны. Достаточно небольшой команды людей, которые разбираются в проблеме и знают, что такое продуктивная конфронтация, то есть умеют придать событиям драматический оттенок, пробудив тем самым самосознание широких кругов общественности…

Таким образом, появляется достаточное количество людей, понимающих, что это жизненно важный вопрос, на решение которого стоит потратить время и силы».

«Итак, что нам сделать? Пикетировать штаб-квартиру Facebook? Или взять в живое кольцо офис Twitter? Как будут выглядеть первые бои местного значения? С какой проблемы мы начнем? Примерно такие вопросы активисты должны обсудить и принять решения», – сказал Бен. Он подчеркнул, что сами по себе бои местного значения не приносят победу. Они помогают закрепить кризисную ситуацию в общественном сознании и вовлечь в движение побольше людей. Поэтому их можно вести на самых разных уровнях и самыми разными способами. «В плане внимания бои местного значения станут возможностью объяснить людям, что это борьба за личную свободу, за свободу от тех, кто без нашего согласия управляет нашим сознанием. Это то, вокруг чего люди могут объединиться, к тому же это очень хорошо мотивирует. И тогда к движению присоединятся миллионы людей. Их участие будет выражаться в различных формах. Кто-то будет работать с политическими партиями и органами власти. Кто-то будет заниматься акциями прямого действия и разъяснительной работой среди населения. Для успеха нужны и одни, и другие».

Разговаривая с Беном, я подумал, что такое движение можно назвать «Восстанием внимания». Он улыбнулся, когда я сказал ему об этом. «Так и есть», – сказал он. Я понял, что для этого понадобится коренным образом изменить наше самовосприятие. Мы не средневековые крепостные, выпрашивающие крохи внимания у Короля Цукерберга. Мы свободные граждане демократических стран, наш разум по праву принадлежит нам, и общими усилиями мы вернем его себе.

Порой мне казалось, что такое движение будет очень трудно сдвинуть с мертвой точки, но потом я вспоминал, что так же было и со всеми общественными движениями, изменившими жизнь людей к лучшему.

Лидеров первых профсоюзов избивали, расстреливали и вешали. Им приходилось сворачивать горы на своем пути, а нам предстоит решать значительно менее трудные задачи. Людей, выступающих за общественные преобразования, часто называют наивными. На самом деле все ровно наоборот. Наивно думать, что граждане ни на что не способны, наивно позволять власть имущим делать все, что им заблагорассудится, и при этом полагать, что наше внимание каким-то образом уцелеет. И нет ничего наивного в вере в то, что слаженные усилия общественности могут изменить мир. Как сказала антрополог Маргарет Мид, лишь такие усилия его действительно изменяли.

Я понял, что настало время решать. Действительно ли мы ценим внимательность и сосредоточенность? Важно ли нам иметь возможность глубоко задумываться? Хотим ли мы этого для наших детей? Если да, то нам придется бороться за это. Ничто не дается без борьбы.

* * *

Мне стало понятнее, что нужно делать, и в то же время мне не давали покоя некоторые неразрешенные вопросы. В основе многих причин этого кризиса была одна монументальная причина, но я не спешил принимать ее в расчет в силу масштаба. Честно говоря, я пишу о ней не без колебаний: а вдруг это обескуражит и вас тоже. В свое время Суне Леманн привел мне свидетельства того, что мир ускоряется, и этот процесс сокращает продолжительность концентрации внимания. Главным ускорителем он назвал социальные сети и пояснил, что это началось уже очень давно. Его исследования показали, что еще начиная с 1880-х годов люди чувствовали, что жизнь ускоряется, а их способность концентрироваться на чем-то одном неуклонно снижается.

Я оставался в полном недоумении. Почему? Почему это началось настолько давно? Этот тренд появился задолго до Facebook и большинства других факторов, о которых я здесь пишу. Почему эта глубинная причина уходит корнями в конец XIX века? Я задавал эти вопросы многим людям и получил самый вразумительный ответ от норвежского социального