Холод и яд - Виктория Грач

– Ну Димон, будь человеком! С меня торт. Большой! И коньяк.

– Даша сладкое не ест, а от коньяка у меня изжога, – наморщился Дима, подходя к окну. – Ты, пр-равда, не понимаешь, во что вы ввязались?! Это же дети! Чёрт возьми, дети! Да ещё и дети мэра и кого-то из девяностых. Кто попало из девяностых в нынешних бизнесменов не превращались. Сань, у тебя дети есть?

Саша напряжённо промолчал. И Диму это совершенно не радовало. Светлаков в который раз слепо погнался за дополнительным заработком, не взвесив толком риски. У него пока не было семьи: ни девушки, ни детей, так что понять волну негодования, поднявшуюся в груди Димы, он едва ли мог. Мысль о том, что они коснулись детей, пусть уже и без пяти минут взрослых, не давала ему спокойно вздохнуть. Проблема была даже не в том, что им, только-только вступившим в права и ещё не ориентирующимся в жизни, непросто себя защитить (глядя на Артёма, Дима отчётливо понимал, что этот парень может постоять за себя), а в том, что за этими детьми возвышались угрожающе мрачные тени их родителей. Очевидно, не самых простых: богатых и власть имеющих. И кто знает, куда они направят эту власть, чтобы защитить своих отпрысков.

– Когда дело касается детей, люди действуют больше инстинктивно. Мы как-то с Дашкой Дискавери включили, она ж зверей всяких любит. Так вот, там самки даже на собственных самцов кидались, если они их детёнышей пытались тронуть. Объесть, например, или лапой садануть, – усмехнулся Дима и потёр затылок. – Как у людей всё прям.

– Ты преувеличиваешь, – поморщился Саша, – дочка мэра в безопасности. Мы её не трогали. Почти.

Дима медленно повернулся к коллеге, сложив руки на груди и недовольно покосился исподлобья. Саша развёл руками и признался, что одну ошибку они допустили: не разобравшись, кто перед ними (мэр ведь не пиарит свою семью на интервью, в социальных сетях информации тоже минимум), подкинули муляж синтетического наркотика (нельзя было бездумно разбрасываться настоящими вещдоками, особенно на сторонние халтурки). А потом собственной персоной явился мэр. Оказалось, Иванов и Светлаков сперва изрядно перетрусили, а потом решили использовать это на дело. И попытались давить на Родионова угрозой подпорченной репутации мэра. Бесполезно.

– Молоток парень, – одобрительная улыбка скользнула по лицу непроизвольно, и Дима смущённо кашлянул в кулак. Всё-таки было в Артёме что-то располагающее. – В смысле, сейчас, я думал, подростки другие.

Саша недовольным взглядом осадил Диму и фыркнул: в их случае было б лучше, чтобы парень был не таким крепким и твёрдым. На Светлаковский смартфон пришло СМС. Он отвлёкся, чтобы прочесть. Дима присел на подоконник, оглядывая кабинет и неприязненно морщась. Приступ ностальгии прошёл спустя каких-то пять минут – теперь хотелось домой, в однушку, к неугомонной Дашке и любимой хитрой чёрной кошке.

– Твою мать, – выругался Сашка, убирая телефон в карман брюк. – Родионов проболтался друзьям о том, что от него надо!

– Это плохо?

– И да, и нет. Мы надеялись, что друзья хоть какой-то движ начнут. Ну или хотя бы подсказку дадут, как на Родионова надавить. Или где ещё искать хвосты преступлений. Ага, сейчас! Обнялись и сидят. Где эти хвалёные языки без костей? Дим, вот вообще без тебя никак! – Саша с сожалением посмотрел в пустую кружку и приподнял блёклые брови. – Я в два раза больше тебе заплачу. Просто найди, как на него надавить. Или сам повлияй. Ты же можешь – сущий Кот-Баюн ведь.

– И отгул, – щёлкнул пальцами Дима. – На три дня. Не за мой счёт!

Саша страдальчески наморщился, губы его беззвучно зашевелились. Дима с интересом наблюдал, как коллега перебирал все возможные слова, чтобы отговорить его от такой платы. Но, видимо, дела шли совсем худо: Светлаков махнул рукой и согласился.

Дима ухмыльнулся:

– Даже если завтра придут и заберут у вас это дело? Даже если завтра вдруг скажут выпустить Родионова и извиниться перед ним?

Саша озлобленно выдохнул. Капитан Светлаков не любил ошибаться, а ещё меньше – приносить извинения. Сама мысль, что придётся извиняться перед подростком, тут же заставила его неприязненно содрогнуться и скрипнуть сквозь зубы:

– Не придут. Некому. У него отец – инженер на задыхающемся заводе. Мать где-то не здесь. У столицы. Он один.

– Ты недооцениваешь, – цыкнул Дима, соскакивая с подоконника и жёсткими шагами меряя кабинет. – Зря. У него друзья. Притом не такие себе. А если попросят родителей помочь? Мэр же как-то пробился сюда.

– Но мэр не может прийти и приказать выпустить мальчишку, – осклабился Сашка. – Разные ветви власти, Дим. Ты что: забыл? Мы подвластны своему руководству, он – своему. Да и… Слухи, знаешь ли.

Дима неодобрительно качнул головой. Саша был не способен трезво оценить ситуацию, которая, между прочим, с каждой секундой казалась Диме всё сложнее и опаснее. Но три дня отгула определённо стоили двух суток в камере – итого пять выходных дней, свободных от отчётов и одних и тех же телодвижений.

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась Ирина Муромцева, начальница разбойного отдела. Тряхнув медно-рыжими кудрями, она строго поинтересовалась, долго ли ещё будут держать допросную Светлаков с Ивановым, потому что им по грабежу на Кирова ещё надо работать.

– А что, твои опера прийти сами не могли?

– Да я просто мимо проходила – смотрю: вы там уже гостевание устроили, – вскинула бровь Ирина. – Кстати, у блондина больно лицо знакомое. Где-то я его видела.

– Так это ж твои подопечные, – расплылся в обрадованной улыбке Саша, – Шаховской и Родионов. Мы задержали Родионова. Прикинь, наркотики у него нашли.

– Мои подопечные? – прохрипела Ирина, качнув головой. – Впервые слышу. Шаховской – что-то знакомое, да. Кажется, с Илюшкой в одном классе учился. Но давно.

– А как же… Ир, у тебя ж были на них какие-то наработки!

– Ты что-то путаешь, Саш, – железно сверкнули её жёлто-карие глаза, – у меня ничего не было. Короче, ваш допрос этого, Родионова, последний. Потом мои поработают пусть. Уже и следователь приехал. Нехорошо прокуратуру ждать заставлять.

Она безапелляционно захлопнула дверь, и Саша смачно ругнулся ей в спину. Очевидно, его механизм распадался винтик за винтиком.

– Вот же ж! Сыну потакает! Захотел Илья – наработала дело. Не захотел – не наработала. Одно слово: баба!

Дима скучающим взглядом одарил Сашу и развёл руками. Слова были ни к чему: всё равно другой правды, кроме своей, Светлаков не видел.

Дима съел ещё один пирожок, мысленно извиняясь перед работящим Ивановым, и покосился на часы. Наверное, скоро ему придётся возвращаться в камеру. К Артёму. «Интересно, он