Холод и яд - Виктория Грач

Дима с сожалением покосился на половину пирожка с картошкой, потом на Сашку и скривился:

– Ни жрать не дают, ни спать. Кто хоть пришёл к нему?

– А тебе зачем? – Сашка прищурился и, выдержав паузу, небрежно отмахнулся: – Мэрская дочка и лучший друг.

Дима поперхнулся кофе и непроизвольно покосился по сторонам в поисках подвоха: понятых, жучка, видеокамеры. Ну или большой пачки денег. «Что ж ты за человек-то такой, Артём Родионов?» – небрежно утерев губы салфеткой и нервно поправив горло водолазки, Дима впился взглядом в Сашу, словно бы тот мог дать ответ. Он же сидел, совершенно спокойный и невозмутимый, словно бы и не он затеял какую-то нехорошую игру с людьми высоких должностей. Вопросы нестройным роем гудели в сознании, и никак нельзя было выбрать тот самый, который бы в полной мере позволил ему взглянуть на картину происходящего и взвесить риски. Дима только-только обзавёлся семьёй и хорошо оплачиваемым местом – не хотелось это терять по собственной непредусмотрительности.

– Ну? – пока Дима думал, Саша наступал. – Как работается?

Дима проглотил остаток пирожка и пожал плечами:

– Голова цела, значит, уже неплохо!

Усмешка вышла неестественной и мрачной. Зато вот Саша хохотнул от души и заверил, что такого ценного кадра они больше к прожжённым уголовникам не станут подселять. Дима поморщился: воспоминание о последней неудачной роли подсадной утки отдавалось тупыми головными болями в плохую погоду. Вообще-то, у него редко бывали промахи. В свои двадцать семь старший лейтенант Лавров был подсадной уткой с опытом: ещё в школе милиции (тогда ещё милиции) начал увлекаться психологией человека и примерять на себя маски в зависимости от коммуникативной ситуации. Только в последний раз попался слишком нервный и сильный подозреваемый, который не то раскусил его, не то просто заподозрил в нём шпиона, и решил, не мудрствуя лукаво, нейтрализовать Диму.

Очнулся Димка тогда в больнице с сотрясением мозга и провалялся там три месяца, выслушивая извинения коллег, подославших его туда, и проклятия жены Даши. После этого зарекался больше никакие роли, кроме своей собственной – оперативника, – не играть.

Пальцы в задумчивости отстучали смутно знакомый ритм по столешнице: кажется, так тарабанил Артём с утра пораньше в размышлениях.

– Наелся? Вещай, птица-Говорун, – откинулся Саша на спинку стула. – Что за зверь такой: Артём Родионов!

«Хотел бы я знать… Теперь, похоже, даже я не знаю, кто он!» – Дима невесело усмехнулся и уточнил:

– Что за зверь, я сказать тебе не могу – слишком много рассказывать придётся. Давай ближе к делу. Что надо? И, – заговорщицки подался вперёд, – зачем?

Светлаков нехорошо молчал, чуть прищурившись. У него совершенно точно была какая-то схема, для реализации которой понадобился этот парнишка, Артём Родионов. Но делиться этим с Димой, очередным элементом в своей схеме, он не спешил.

– Ладно, расскажу, что понял. Но я хочу знать, во что ввязался. Имей в виду: мне это перестаёт нравиться.

Дима морщился: создавалось ощущение, будто бы мальчишка просто оказался не в том месте, не в то время и не с теми людьми. Подружка, которая бросила его в тяжёлый момент; сложный выбор между другом и девушкой; а теперь ещё и мэрская дочка – внутри зацарапалось странное сочувствие. Обычно Дима работал быстро и беспристрастно (кроме тех случаев, когда его вычисляли), но в этот раз всё было совершенно не как всегда. Рассказывая об Артёме Сашке, Дима тормозил: с языка то и дело срывались оценочные характеристики. «Интересный он, ответственный явно, переживает», – это мало походило на сухой отчёт, и Дима пытался понять, чем же его так зацепил этот взъерошенный двухметровый парнишка.

Когда Диме, едущему домой к молодой жене, посреди дороги позвонил Сашка и попросил прощупать слабые места пацана-подростка, он без раздумий повернул в отдел, на ходу сочиняя легенду. Всё казалось простым: подростки импульсивные и эмоциональные, любят активно обсуждать происходящее, негодуют громко и искренне – открытые книги, одним словом.

С Артёмом, похоже, ошибся. Парень, если и говорил, то очень сдержанно и сквозь зубы, словно проглатывая боль. Совета не просил – сомневался в себе, но поступал, как считает нужным.

– Это ты о чём? – уже почти в конце отчёта прервал его Светлаков.

– О девушке. Вчера приходила и бросила его.

– Бросила?! – едва ли не подпрыгнул Саша. – Вот же ж…

Какой-то винтик выбился из механизма. Дима цыкнул:

– Что-то не так? Не получится раскрутить парня через неё?

– Да не нужно его раскручивать! Нужно слабое место, чтобы надавить. Девчонка обещала помочь, повлиять на него. Кровь-любовь у них…

Саша со вкусом выругался и вполголоса путано принялся проклинать собственную жадность и слепую веру заказчику, которому девчонка приходилась какой-то родственницей. Дима нахмурился и поджал губы. Складывавшаяся ситуация ему переставала нравиться. Ладно коллеги – они хотя бы знали полный расклад и рисковали осознанно. Но Диме-то они толком ничего не рассказали, просто попросили помочь и предложили неплохую сумму. Сейчас дело выглядело чрезвычайно неприятным. «Дочь мэра, мутный заказчик, пацан, который их связывает! Ну кто ещё?! Сам мэр? Или какой-нибудь авторитет?» – Дима поднялся и мягко навалился на Сашин стол:

– Сань, я не лез в ваши дела. Я знаю, что вы крутитесь, как можете. Но мне это не нравится. Я хочу знать, чем рискую, и стоят ли деньги того.

– Риски минимальные. Максимум – по шапке от начальства получим, а ты – вообще ни при чём. Просто посидел в тюрьме, просто Димасик, которого задержали с травкой. Да и нам тоже беспокоиться не о чём. Один бизнесмен захотел стрясти с другого долги прошлого. Справедливо, по-моему.

– И когда это мы стали ОБЭП?

– Хватить ёрничать! Просто у человечка там таких контактов нет, как с нами. Тесная дружба, знаешь ли, – Саша неоднозначно улыбнулся, а потом приподнялся и легко шлёпнул Диму по плечу. – Да не боись ты! Если что – погоны не полетят.

Дима дёрнул плечом, сбрасывая руку коллеги:

– Как бы головы не полетели, Са-ша.

Оба неловко замолчали, замерев друг напротив друга. Светлаков массировал мочку уха, видимо, в раздумьях над Димиными словами. Дима, смерив его осуждающим взглядом, отвернулся в окно. Небо затягивало серо-сизыми тучами, а в виски начинала постукивать тянущая боль, которая, впрочем, не мешала прохождению медкомиссии. Саша поморщился, приподнимая брови, взмахнул руками:

– Ну правда. Без тебя – как без рук. Нам нужна кнопка, понимаешь? Надавить как-то на парня, заставить его подмахнуть один документ, без которого просто все наши действия бесполезны!

– Не-ет! Больше я в камеру не полезу. Мы с Дашкой и так не видимся. Даром, что