Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

что все в порядке, но среди них все сильнее распространялся неприкрытый страх. Тацит пишет, что Нерон принимал заверения в преданности за чистую монету и чувствовал воодушевление[998]. Более вероятно то, что Нерон совершенно верно оценил настроения сенаторов, но все же – и не без оснований – считал, что бо́льшая часть сената находится на его стороне. Возникшие на мгновение планы переворота, соответственно, канули в небытие. Антистий, пославший Плавту предупреждение, в 64 году занял ключевую должность наместника Азии, – должность, которую можно было получить, только находясь в ближнем окружении императора[999].

Нерон отворачивается

Старая гвардия ушла в небытие, прежние опасности устранены. Нерон, наконец, посмотрел прямо перед собой – и его взгляд остановился на последнем остатке прошлых дней, воспоминаний о которых он старался избегать. Октавия, как и прежде, обитала во дворце и жизни Нерона, словно призрак. Пришло время что-то с этим сделать. Причиной и поводом послужила Поппея Сабина, с которой, согласно сообщениям древних авторов, Нерон теперь общался совершенно непринужденно. Но как действовать дальше? Нужны были веские основания, чтобы официально расстаться с добродетельной и популярной в народе Октавией.

Бесплодие и прежде было неплохим аргументом. Люди вступали в брак прежде всего с целью произвести потомство[1000]. Династии был нужен наследник, а его по каким-то причинам все не было даже после девяти лет брака. Нерон объявил о предполагаемом пороке Октавии, и Поппея предложила еще один вариант: возможно, Октавия вовсе не так добродетельна, как полагал весь мир. Вскоре нашелся раб, который засвидетельствовал, что супруга императора, его госпожа, регулярно «развлекалась» с рабом-флейтистом из Александрии. На всякий случай рабов Октавии отправили на пыточную скамью. Только показания, выбитые таким образом из рабов и рабынь, имели силу в соответствии с римским законодательством: рабы считались слишком зависимыми от своих хозяев, чтобы достоверно свидетельствовать против них без применения насилия[1001]. Из-за пыток показания рабов считались более надежными, чем показания свободных людей, применительно к которым пытки для получения показаний разрешались только в случае возможного преступления против принцепса. Соответственно, обвиняемым по уголовным делам, караемым смертной казнью, не разрешалось освобождать своих рабов после предъявления обвинения, поскольку, будучи свободными, они больше не могли подвергаться допросам под пыткой[1002].

Некоторые из рабынь Октавии сломались под пытками, но большинство остались верны своей госпоже и, несмотря на мучения, не позволили себе «раскрыть» какую-либо грязную историю. Рабыня, которую у Кассия Диона зовут Пифия, в камере пыток плюнула Тигеллину в лицо, заявив, что влагалище Октавии, несомненно, чище его рта[1003]. На мгновение Тацит делает героинями своего рассказа рабынь Октавии и таким образом руками низшего класса преподносит аристократии своеобразное зеркало: стойкость демонстрируют рабыни, а не представители знати, у которых эта добродетель словно вышла из моды.

Несмотря на то что рабыни запутались в показаниях, Нерон добился развода. Теперь он мог приводить моральные аргументы, а с юридической точки зрения усилия были минимальными. Римское право не требовало обоснования для divortium, производного от divertere, что означает «отворачиваться». Достаточно было, если заинтересованное лицо выразит желание сделать это и официально уведомит супруга. Обычной практикой была отправка посыльного с письмом о разводе. Уже в эпоху поздней республики на развод могла подать и женщина[1004]. Конечно, для Октавии это было невозможно. Благодаря своей роли дочери и супруги императора ее положение не шло ни в какое сравнение с положением любой другой римской женщины.

Нерон перенес золотую клетку Октавии из Рима в Кампанию. Ранее он подарил ей дворец Бурра и конфискованное имущество недавно убитого Плавта, предположительно в качестве компенсации за ее приданое[1005]. После того как стало известно, что причиной развода стала предполагаемая супружеская измена Октавии, повода для щедрости фактически не было. Однако этот жест не имел никакого значения, поскольку в Кампании Нерон поместил Октавию под домашний арест. Население Рима пришло в ярость из-за недостойного обращения с популярной и всеми любимой дочерью императора. Волнения усилились, когда появился обнадеживающий, но ложный слух о том, что Нерон сожалеет о своем решении и скоро вернет Октавию в Рим[1006]. Жители Помпей также не остались безучастными. С помощью граффито анонимный поклонник с орфографическими ошибками пожелал благополучия и крепкого здоровья Occtavia Aucusti [uxor], супруге императора[1007].

Поппея против Октавии

Тем временем Нерон женился на Поппее, ровно через три недели после развода с Октавией[1008]. Но вместо того, чтобы наслаждаться официальным единением с мужем, новоиспеченная супруга начала преследовать Октавию. Из-за огромной популярности Октавии в широких массах Поппея настаивала на дальнейших репрессиях, поскольку, вероятно, всерьез опасалась за свою жизнь и здоровье. Толпа, по сообщению Тацита, опрокинула ее статуи (существование которых в то время, однако, вызывает некоторые сомнения), а статуи Октавии пронесла по окрестностям, украсила цветами и разместила в храмах[1009]. Вряд ли кто-либо в Риме придавал тогда большое значение новой императрице.

Поппея долго уговаривала мужа отнестись к Октавии как к серьезной угрозе, способной обратить гнев народа на императора и в скором времени обзавестись новым амбициозным мужем, которого полюбит толпа. Октавия в роли дергающего за ниточки плебейского трибуна? Здесь Поппея, скорее, описывает саму себя, в любом случае такой образ Октавии в античной литературе никак не складывается. Как бы то ни было, дочь Клавдия, несомненно, оставалась весьма уважаемой фигурой в империи. Именно на фоне растущей напряженности в отношениях с некоторыми слоями аристократии Нерон прислушался к предостережениям Поппеи. Он решил, что Октавия, которая с самого начала оставалась к нему совершенно равнодушной, должна исчезнуть навсегда. Для этого он разработал коварный план.

Аникет, командующий флотом, еще в истории с убийством Агриппины проявил себя как человек, способный выполнять любую грязную работу. В то же время, как пишет Тацит, он казался Нерону лишним, поскольку в качестве ходячего обвинения напоминал ему о преступлении, совершенном три года назад[1010]. Теперь Нерон нанял его, чтобы избавиться и от Октавии. Булава или меч на этот раз не понадобятся, сказал Нерон вольноотпущеннику, достаточно лишь громкого заявления, и тогда он получит высокую награду, но в случае отказа его ждет смерть. Аникет не заставил себя долго упрашивать и, по-видимому, очень убедительно сыграл отведенную ему роль: он объявил перед свидетелями, что у него была сексуальная связь с Октавией. Для широкой публики Нерон превратил это все в грандиозный заговор, спланированный Октавией. Его бывшая жена соблазнила командующего флотом, по всей видимости, с целью совершить государственный переворот при помощи армии. Кроме того, забеременев от вольноотпущенника, Октавия сделала аборт – такова была официальная версия Нерона. Некоторые из тех,