Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

кто услышал ее, возможно, задались вопросом, была ли тогда Октавия и в самом деле бесплодной?[1011]

Несчастная дочь Клавдия была сослана на Пандатерию, один из Понтийских островов в Тирренском море. Здесь не так давно, находясь в изгнании, были устранены Агриппина Старшая, тетка Октавии, а позже и ее дочь Ливилла, тетка Нерона. Октавия тоже умерла на острове насильственной смертью. Через несколько дней, 9 июня 62 года, отряд солдат высадился на Пандатерии и проник на небольшую виллу в самом северном уголке острова. Октавия плакала и умоляла о пощаде, но солдаты ее не слушали. Они связали Октавию и вскрыли ей вены. Чтобы ускорить смерть, в июньскую жару ее усадили в горячую ванну. Из-за пара кровь текла быстрее, и Октавия умерла – в 22 года. Ее голову убийцы унесли с собой, чтобы показать Поппее[1012].

Ужасный конец Октавии стал очередным падением Нерона. В отличие от убийства Агриппины, отвращение к императору из морального переросло теперь в эмоциональное. Обращение с Октавией, доброй, нравственной и так несправедливо обиженной судьбой, то отношение, какое выказал ей Нерон, привели в ярость целые поколения писателей. Тацит, в частности, буквально трясется от негодования в тех отрывках, где он описывает последние месяцы жизни Октавии; следует признать, что нет никаких разумных оснований сомневаться в виновности Нерона[1013]. Несмотря на это, образ Октавии, созданный античной литературой, безусловно, лишь отчасти соответствует исторической действительности. Надписи показывают, что Октавия имела кое-какие связи за пределами дворца и не просидела, как предполагают литературные источники, безвыездно девять лет на Палатинском холме, потерянная и одинокая, как узница и жертва[1014].

У античных авторов Октавия сама становится топосом. Первую жену Нерона они описывают в ярких контрастных тонах как полную противоположность второй: добродетель, порядочность и верность обычаям предков[1015] у Октавии, порыв, жажда власти и самомнение эллинистической царицы – у Поппеи. Сестра Октавиана Августа Октавия, законная супруга Марка Антония, и Клеопатра, его возлюбленная[1016], тоже когда-то участвовали в подобной «дуэли», в которой столкнулись нравственность и политика[1017]. Каждый, кто читал Тацита или Светония, хорошо это помнит.

Радости и горести повседневной жизни

Несмотря на перемены в семейных отношениях Нерона, жизнь в Риме продолжалась. Вероятно, большинство жителей Рима пребывали в уверенности, что Октавия жила в ссылке на Пандатерии, как и Аникет, ее предполагаемый любовник, на Сардинии[1018]. Память о дочери Клавдия и ее судьбе со временем отошла у горожан на второй план. Повседневная жизнь была достаточно непростой.

Одной из основных проблем, стоявших перед городом, было обеспечение населения продовольствием. Около 200 000 нуждающихся римских граждан в эпоху ранней империи получали зерно за государственный счет[1019]. Обычно от человека, имевшего право на получение зерна, зависела целая семья, поэтому, по оценкам историков, в общей сложности в бесперебойных поставках зерна нуждались от 600 000 до 800 000 человек. Мощные транспортные суда грузоподъемностью до 1000 тонн доставляли зерно из Северной Африки, в частности из Египта, в Италию. Корабли, плывшие в составе хлебных караванов, прибывали в устье Тибра и разгружались в Остии, где со времен Клавдия для разгрузки судов и дальнейшей транспортировки зерна в Рим был построен огромный морской порт[1020]. Портовый бассейн соединялся с Тибром посредством канала, по которому зерно доставляли в столицу на буксирах и баржах (рис. 14)[1021]. Раздачи проходили в Porticus Minucia frumentaria, расположенном на Марсовом поле[1022]. Раз в месяц всякий, кто имел право на получение зерна, мог получить свой паек – около 50 килограмм – у раздаточных ворот (всего было 45 таких пунктов). Одним из таких граждан был Тиберий Клавдий Януарий, живший во времена Клавдия или Нерона, вольноотпущенник, которому, согласно надписи, разрешалось стоять в очереди у XLII ворот Porticus Minucia 14 числа каждого месяца[1023]. Очевидно, высокоэффективная система распределения зерна была необходима, поскольку при общей численности тех, кто получал зерно, в 200 000 человек сотни получателей наверняка каждый день выстраивались в очереди к пунктам выдачи. Ежедневные сборища нуждающихся создавали определенную опасность потенциальных беспорядков, поэтому снабжение римлян зерном, организованное посредством так называемой cura annonae[1024], было одной из важнейших задач, стоявших перед императором. На того, кто терпел неудачу на этом поприще, вскоре неизбежно обрушивалась волна необузданной ярости. Клавдий испытал это на собственном опыте в 51 году, когда голодная и разгневанная толпа напала на него на форуме из-за острой нехватки зерна[1025].

Однажды, когда в Риме увидели, что небо над Остией вдруг стало багровым, Тиберий немедленно отправил на помощь вигилов для борьбы с предполагаемым пожаром[1026]; власти слишком сильно боялись того, что инфраструктура снабжения города зерном может пострадать. Веспасиан сделал следующий шаг: чтобы исключить любой риск, он организовал профессиональную пожарную охрану в Остии. Прежде она существовала только в Риме[1027].

Рис. 14. Погрузка зерна на Isis Geminiana; маленькая баржа украшает гробницу в некрополе близ Остии. Покойный, вероятно, был капитаном государственной службы снабжения продовольствием. Фреска, нач. III в.

Carole Raddato/Flikr.com по лицензии (CC BY-SA 2.0)

До этого момента в истории принципата Нерона нет и тени пренебрежения к интересам низших слоев населения. По его поручению испытанные префекты из числа всадников взяли на себя чрезвычайно сложную организационную задачу. Даже когда в 62 году сильный шторм потопил 200 кораблей, перевозивших зерно, в порту и еще 100 судов погибли в результате пожара в Риме два года спустя, дефицита зерна не случилось. Возведение укрепленного порта в Анции, родном городе Нерона, и неоконченное строительство канала в Италии, который должен был соединить устье Тибра и озеро Аверн (совр. Аверно) в Кампании параллельно побережью Тирренского моря, также нельзя рассматривать отдельно от темы поставок зерна в Рим[1028]. Оба были частью морской инфраструктуры в Италии, ориентированной на cura annonae. Превосходные порты в качестве убежищ в суровую погоду и удобные фарватеры вместо опасных своими отмелями прибрежных маршрутов (например, между Неаполитанским заливом и портом Остия) сводили к минимуму логистические риски и, следовательно, угрозу голода в столице.

В 62 году Нерон в рамках разовой акции якобы сбросил в Тибр зерно, предназначавшееся для получателей бесплатных раздач. Тацит объясняет это решение Нерона его извращенным мышлением. Своим поступком император будто бы хотел развеять опасения, что из-за затянувшейся войны с парфянами на Востоке поставки зерна рискуют оказаться под угрозой. Утверждение Нерона, будто выброшенное зерно было испорчено, Тацит считает надуманным и лживым[1029]. Тот факт, что Нерон сбрасывал в Тибр вполне пригодное к употреблению продовольствие, предназначенное для низших слоев населения, в то время как сам устраивал шумные пиры и принимал гостей, в интерпретации Тацита выставляет его в особенно дурном свете. Учитывая важность cura annonae, обязанность проявлять заботу о бедноте и склонность к расточительству встретились здесь в самый неподходящий момент.