Капиталисты поневоле - Ричард Лахман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новые элиты закрепили свои собственные организационные возможности через революционное государство в начале 1790-х гг. Возможность контрреволюции руками элит Старого режима была исчерпана с военными победами республики в конце 1793 г. Затем новые элиты начали разоружать народные силы в Париже и в провинции, казнив Дантона и «Снисходительных», отправив санкюлотов на фронт (тем самым исключив их из парижской политики), подчинив народные организации в рамках Якобинского клуба и устроив террор в 1793-1794 гг. Эти действия против народных сил стали фатальными для якобинцев Национальной ассамблеи и Комитета общественного спасения (воплощаемого в Робеспьере), которые не смогли созвать себе на помощь уличные силы, когда были отданы на заклание во время термидорской реакции в июле 1794 г. и последующего Белого террора.
Реакция 1794 г., как и развязка английской гражданской войны 1648 г., уничтожила индивидуальных членов элит, которые относились к проигравшим фракциям, не разрывая политической и экономической гегемонии элит в целом: гегемоний, определившихся в Англии элитным конфликтом до революции, а во Франции элитным конфликтом во время революции. Консолидация новой элитной и классовой структуры в Англии до революции минимизировала долговременные эффекты участия народа в этой революции и гражданской войне. Интенсивный и неразрешенный элитный конфликт во Франции в 1787-1793 гг. сделал действия революционных масс критически важными для результатов элитного и классового конфликта и тем самым превратил долгосрочные последствия французской революции в гораздо более значительные, чем у английской революции и гражданской войны (не говоря уж о незначительных структурных эффектах проигравшей Фронды).
ВНУТРЕННИЕ КОНФЛИКТЫ И ЗАГРАНИЧНЫЕ ВОЙНЫ В ОБРАЗОВАНИИ ГОСУДАРСТВА
Элитные конфликты вызвали мобилизацию масс в Англии и Франции раннего Нового времени. Неэлиты мобилизовывались в Англии и Франции только тогда и до такой степени, до какой их поддерживали элиты, заключавшие с ними союзы для того, чтобы упрочить свое положение в конфликтах элит. Элиты были эффективными союзниками и помогали поддержать действия масс до тех пор, пока элита, объединившаяся с народными силами, оставалась целостной и могла управлять ресурсами в течение длительного времени.
Английская и французская революции были моментами, когда элите одновременно и угрожало уничтожение, и у нее имелись ресурсы мобилизовать не-элитные силы и поддерживать на протяжении ряда лет революционный конфликт. Французская буржуазия использовала свои альянсы с крестьянами и санкюлотами, чтобы занять доминирующую позицию в государстве, подчинив себе оставшиеся конкурирующие элиты и затем, во время контрреволюции, и союзников из неэлит. Английское джентри и союзные ему лондонские купцы заключили свой революционный союз, чтобы сохранить доминирующие позиции, полученные за столетие элитных конфликтов, начавшихся в Реформации Генриха.
Сословия, которые вышли на сцену в результате Английской и Французской революций, подтвердили и возвели на трон, соответственно, новые структуры элитных и классовых отношений, созданных длительными последовательностями элитных и классовых конфликтов, инициированных Реформацией. Эти конфликты развивались среди элит и классов в рамках каждой нации-в-процессе-образования. Другими словами, процессы образования государства в Англии и Франции раннего Нового времени прежде всего определялись внутренними факторами. Домашние элитные и классовые конфликты, а не заграничные войны или международные экономические предприятия, выковали способности двух государств и их отношения с гражданским обществом.
Английские и французские элиты не сошлись на том, должны ли их нации вести войну, потому что элиты отличались по выгодам, которые они получали от войны, и по долям в военных расходах, которые им приходилось поддерживать. Монарх или «государственная элита» не всегда были милитаристами. Короли Карл I и Людовик XIV гораздо меньше желали воевать со своими иностранными противниками, чем большинство Парламента и Национальной ассамблеи.
Война, как учит нас Чарльз Тилли, вызывает повышение запроса на социальные ресурсы на протяжении всей истории Европы раннего Нового времени. Ресурсы мобилизовывались в рамках городов-государств и наций в процессе образования через механизмы, определившиеся уже в предшествующих элитных конфликтах. Эти механизмы менялись только в ответ на дальнейшие элитные и классовые конфликты, а не просто из-за инфляции военных расходов. Политические организмы, чьи внутренние отношения создавали институции, менее способные к мобилизации людей и денег для войны, были объектами захвата более сильных держав. В таких случаях, военное поражение могло двигать какую-либо территорию в новом направлении политического развития в качестве подразделения другого государства или империи. (Хотя, как показывает обсуждение Флоренции в третьей главе и Нидерландов в пятой главе, как только элиты консолидируются и конфликты подавляются, структуры социальных отношений претерпевают малые изменения, как во Флоренции и Нидерландах, оказавшихся под иностранным контролем и вышедших из-под него.) Для «победителей» и выживших в европейских военных соревнованиях война привела к весьма ограниченному эффекту на элитные и классовые отношения, эффекты, которые были очень узкими и предсказуемыми при учете социальной структуры каждой страны.
Схожим образом возможности для торговли и колониального разграбления предоставлялись уже существующим элитам, ограниченным в разворачивании своих стратегических возможностей как за границей, так и дома собственным положением во внутренних социальных отношениях. Ни в Англии, ни во Франции купцы или колонисты не были решающими акторами в элитных и классовых конфликтах. В действительности, как мы увидим в следующей главе, развитие заграничной торговли и захваты в Европе раннего Нового времени определялись уже предсуществующей, и по-прежнему аграрной структурой отношений элит в каждой стране. Только в XIX и XX вв. транснациональные рынки начали оказывать независимый эффект на социальные отношения в ведущих капиталистических нациях.[161]
