Сокрушая ночь - Кэтрин Куинн

прорычала я, мой пыл нарастал, тени скользили по рукам, вились вокруг пальцев, удерживающих нож возле горла правителя.

Кем бы он ни был, этот человек мучил и терзал Джуда, и за это он заслуживал ужасающе медленной смерти.

И я ее обеспечу. После того как получу ответы.

– Я – и все, и никто, – ответил он. – Я – порождение сна.

Когда его хохот пронзил воздух, я потеряла остатки контроля. Мой клинок соскользнул, задев хрупкий слой кожи. Но правителю, похоже, было все равно.

И крови не было.

– Не говори загадками, – отрезала я, глядя на то место, где должна была проступить струйка крови. – Игры давно кончились.

Сириан задумался, где-то в глубине его глотки зародился гул. Мой клинок вонзился глубже. Но кровь так и не появилась.

– Знаешь, так будет лучше, – сказал он, обводя взглядом комнату, словно в поисках незримых зрителей. – Он действительно прислушивается к молитвам и отвечает на них чаще любого другого бессмертного. С тех пор как Рейна пала, он перенял все сложные обязанности, хотя все его труды вряд ли оценили по достоинству. Я надеюсь, что со временем люди примут ночь так, как должны были принять ее давным-давно. Они разглядят всю ее красоту и мир, который она может принести.

– Мир? – переспросила я, ощутив, как рука начала дрожать. Чувство неправильности охватило каждый мускул, когда его слова дошли до меня. Сириан подтвердил мои опасения: он – всего лишь пешка. Как и я.

По какой-то нелепой причине сражаться с ним казалось безопаснее. Легче, чем с неизвестным, скрывающимся в тени.

– За последние десятилетия не случилось ни одной войны, – продолжил Сириан. – С тех пор как он взял власть в свои руки, люди успокоились. Солнце даровало им лишь иллюзию могущества, а он приносил истинное спокойствие.

Какое безумие.

– Мир сохранялся, потому что все мы стремились к тому, чтобы вернуть солнце. – Сириан вздохнул.

– Если так хочешь, можешь продолжать в это верить.

Я вонзила лезвие глубже, кожа по краям разреза начала расходиться. Я давила до тех пор, пока из пореза не потекла черная гниль, вязкая жидкость, приносящая с собой аромат смерти.

Колени ослабли, когда в разум вторглись воспоминания о Тумане и людях в масках.

– П-подними маску, – мой приказ разнесся эхом… как и последующий смех короля. – Я сказала: подними свою чертову маску!

Когда горький смех Сириана стал еще более пронзительным, я приняла решение за него, сдернув с его лица безвкусное серебро.

Крик вырвался из моего горла, как только кошмары стали реальностью. У него не было лица.

На месте маски зияла черная пустота, остатки кожи потрескались и разломились. Он напоминал глиняный горшок в печи, температура в которой слишком высока. Сириан все еще смеялся, глядя, как на землю падают кусочки его самого, разбиваясь на еще более мелкие осколки.

– Я лишь начало, – предупредил он глухим голосом.

Правитель хохотал, когда его тело раскололось пополам, одна сторона сползла вправо. Черная гниль стекала на пол, и руки, издав хлюпающие звуки, разломились по локоть.

Его тонкие пальцы скрипели, отрываясь один за другим, и от этих отвратительных звуков меня затошнило.

Маска была словно заколдована, чтобы поддерживать иллюзию живого человека. Теперь, когда я сняла ее, заклинание, удерживающее его целостность, разрушилось.

Я с отвращением наблюдала, как король Асидии распадается на облако пыли и хрупкие кости. На земле, покрывая серые осколки костей, осталась лишь отвратно пахнущая черная кровь, такая же мерзкая и едкая, как у людей в масках из Тумана.

Позади меня вспыхнул обжигающе горячий свет.

Повернувшись, я ожидала встретить очередного врага, но увидела только свое отражение. Я уставилась в самое большое зеркало – и черты моего лица исказились от ужаса. Шелковые одежды, облегающие фигуру, пропитала черная кровь. Она стекала по моим щекам. Сочилась из глаз. Из ушей. Из уголков рта.

Губы приоткрылись в беззвучном крике. Девушка с моим лицом стала кошмаром.

«Она не настоящая, – подумала я. – Не настоящая».

Янтарь моих радужек превратился в серебро. Кровь из уголков глаз продолжала литься, по щекам текли черные струйки.

Это все в твоем воображении. Это не ты.

Я не могла отвернуться. Ноги не двигались, взгляд застыл, не в силах оторваться от полированной поверхности, чтобы освободиться.

Молитвы, которые я слышала ранее, вернулись в тошнотворном потоке, какофония голосов побудила меня прижать ладони к ушам, из которых текла вязкая кровь. Чем громче становились голоса, тем сильнее дрожало тело, и я упала, пронзив воздух сокрушительным криком.

Я утонула в нахлынувшей волне молитв и вскоре уже не могла отличить один голос от другого. Я задыхалась от тысячи просьб, посланных богам, которые не могли их услышать, даже если бы захотели…

Потому что все молитвы поступали сюда, в храм бога Луны.

Люди не осознавали, насколько ценной может быть простая молитва. Невысказанные слова, возносимые к небу в трудные времена, рождались из чистых и искренних человеческих эмоций. Они исходили из самой души человека и, таким образом, обладали собственной жизнью.

Сейчас, глядя в зеркало, я словно заглянула в ту часть своей души, которая меня пугала. И все же я никак не могла собраться с силами, чтобы вознести молитву.

Тупая боль пульсировала в ребрах, груди и плечах. Ночь окутала все вокруг, и вскоре я уже падала в бездну, где жили и дышали мои тени.

Глава 43. Джуд

У меня есть подозрения о личности бога Луны… Я не могу встретиться с тобой лично, поскольку он пристально наблюдает за мной. Пожалуйста, будь осторожна и береги девочку.

Письмо неизвестного отправителя Авроре Адэр, 49-й год проклятия

Мои внутренности разрывало на куски орудие страха. Незнание. Каждый вдох ощущался порезом на груди, призрачный клинок пускал мне кровь.

«Я люблю тебя, Джуд Мэддокс».

Никто и никогда не говорил мне этих слов вслух.

Несколько мгновений назад Киара покинула меня. Возможно, навсегда.

– Она там слишком долго, – пробормотала Эмелия, прищурившись. Воровка провела рукой по прямым черным волосам, и ее пальцы слегка дрогнули. Она принялась расхаживать из стороны в сторону.

– Я и не думал, что тебя это волнует, – парировал Джейк, тревога распаляла его гнев. – Ты отправилась с нами только ради него. – Он бросил на меня взгляд, в котором не ощущалось ни доброты, ни злобы. – Не делай вид, будто тебе есть дело до кого-то еще.

Моя мать повернулась ко мне, сверкнув карими глазами.

– Мой сын, очевидно, заботится о Киаре, а значит, и я тоже.

Такие простые слова, но, поскольку произнесла их Лисица, я знал, что они значат больше, чем многим дано понять. Охваченный душевной болью и трепетом, я сумел лишь кивнуть.

Быть может, в этой чудовищной ситуации я все-таки установлю связь с матерью, о которой так грезил. Ирония не осталась незамеченной.

Эмелия перестала вышагивать, легко коснулась моего плеча, а затем опустила руку и вернулась на место. В моем сердце зародилось умиротворяющее чувство приятия, умерившее многолетнюю ненависть, которую я к ней питал.

Начало положено.

– Джейк, можешь проверить время…

Холод, подобного которому я никогда не знал, разлился по верхней части тела, огибая живот. Мой шрам пульсировал, сквозь рубашку пробивалось золотистое свечение.

Нахмурившись, я расстегнул верхние пуговицы, ожидая увидеть знакомые черно-синие линии. Но они больше не были ни черными, ни синими.

Они приобрели серебристый оттенок… и пульсировали.

В груди зародилось беспокойство, в ушах зазвенели тревожные колокольчики. Еще больше льда распространилось от макушки, опускаясь по спине, подобно тонким пальцам руки смерти.

– Что-то не так, – выпалил я, потянувшись к двери. Лиам получил увечье от одного прикосновения к ней… и Киара настаивала, что только она способна войти сюда, потому как ее коснулось создание бога Луны, но…

И меня тоже.

Метка Киары. Та, что она оставила на мне.

– Я иду внутрь, – заявил я, не оставляя места для споров. Мать крепко схватила меня за руку.

– Ты не можешь! –