Халатная жизнь - Зоя Борисовна Богуславская

Материализованная любовь. Если бы он это видел, если бы он знал, что последние пять лет молчания, когда он не мог выходить на публику и читать стихи, не только не пригасили память о нем, а, наоборот, каждая встреча с ним стала драгоценным воспоминанием многих и многих людей.

Стихотворение «Памяти поэта» написано Андреем в дни ухода из жизни Семена Кирсанова. Но о чем бы ни писал поэт – он пишет о себе.

Прощайте, поэт, прощайте,

К вам двери не отворить,

Уже ни стихом, ни сагою

Оттуда не возвратить.

Почетные караулы

У входа в нездешний гул

Ждут очереди понуро,

В глазах у них: «Караул!»

…

Нам виделось Кватроченто,

И как он, искусник, смел…

А было – кровотеченье

Из горла, когда он пел!

Маэстро великолепный,

Стриженый, как школяр…

Невыплаканная флейта

В красный легла футляр.

Глава 2

«И манит страсть к разрывам…»

Глава писалась с 2002 года вплоть до 2017

Ссоры – это нормально. Перемены и стремление к переменам – неотъемлемая часть жизни человека.

Почему люди, бесконечно преданные друг другу, десятилетиями не мыслившие жизни врозь (речь не о любовных парах), внезапно, казалось, из-за пустяка ссорятся и, неожиданно для окружающих, расстаются? Что происходит с человеческими отношениями по истечении какого-то срока? Прочные творческие и жизненные союзы распадаются внезапно, порой мучительно для обеих сторон.

Почему разошлись в свое время Григорий Бакланов и Юрий Бондарев, Эдуард Тополь и Аркадий Заманский, Василий Аксенов и Иосиф Бродский, Юрий Казаков и Георгий Семенов, Андрей Тарковский и Андрон Кончаловский, Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский, Римма Казакова и Инна Кашежева, и несть им числа? Был ли запрограммирован у этих союзов свой срок и свои мотивы расставания?

* * *

Лиля Брик, овеянная ореолом пожизненной любви Маяковского, восхищением Пастернака, Бурлюка, Параджанова, Родченко, Симонова, Алабяна, Слуцкого, молодых поэтов и многих других, а также известнейших французских дизайнеров и сочинителей, – в последнем замужестве жена Василия Абгаровича Катаняна, – была центром притяжения широкого круга. Но, пожалуй, самыми близкими для нее, думаю, лет двадцать с лишним, были Майя Плисецкая и Родион Щедрин.

Разрыв был внезапным, ошеломляющим. Что произошло, не мог понять никто. Мы дружили с каждым из них по отдельности, и я не сразу осознала случившееся. Мои усилия распутать клубок непонятных обид оказались крайне наивными. Тогда я не понимала, что повод ссоры вовсе не обязательно совпадает с причиной.

Недоразумение с театральными билетами, сущая глупость, – развело нас в разные стороны. Собирались на «Мастера и Маргариту». По просьбе Лили я заказала четыре билета в Театре на Таганке – мы с Андреем, автором двух шумных программных постановок, чувствовали себя там как дома. Как оказалось, Василий Катанян—младший и его жена Инна Генц рассчитывали пойти в театр вместе с нами. Почему это не задалось? То ли мест не было, то ли кто-то кого-то недопонял, не помню. Младшие Катаняны обиделись – сейчас это выглядит почти анекдотически.

В том же месяце из-за какого-то другого пустяка обиделись на Бриков и Майя с Родионом. «Ерунда, – подумала я, – сколько раз бывало».

Но случился разрыв, оказавшийся судьбоносным, а для Бриков – катастрофическим. Ни мне, никому другому не удалось изменить ситуацию. Щедрин с Майей перестали бывать у Бриков – многолетних поверенных во всех их личных и сценических событиях. Больше никто не увидел Лилю (редко пропускавшую «Анну Каренину» и «Кармен») в первом ряду Большого театра. Никогда!

Что касается младших Катанянов, то они удачно лавировали между двумя рассорившимися домами, но оглядывались по сторонам, чтобы ни те ни другие не увидели.

Для меня случившееся стало потрясением. Вообще, я чрезмерно остро переживаю конфликты знакомых, еще хуже – неожиданные разводы, ссоры. И тут я упорно продолжала твердить Лиле и Василию Абгаровичу, что Родион наверняка позвонит, что для него «подлинная трагедия не видеть вас, не бывать в вашем доме». Щедрин и вправду каждый раз уверял меня, что вот-вот найдет время и позвонит. Хотя и оговаривался: «Зоя, Брики не ждут, чтоб мы им звонили».

– Да ты что? Старики страдают. Василий Абгарович не раз пытался дозвониться до тебя и Майи, но вас не зовут к телефону, – настаивала я.

Было ощущение какой-то вязкости, ускользания в бесконечной торговле, кто кому позвонит. Трещина от пустого недоразумения, разрастаясь со временем, выросла в пропасть, через которую никто из них уже не смог перешагнуть. В какой-то момент я поняла, что разрыв необратим (и какое, собственно, я имею право вмешиваться в отношения далеко не самых близких мне людей). И все же предприняла последнюю попытку, рискнув поговорить с Лилей. Этот разговор мне запомнился надолго.

– Не старайтесь, Зоечка, – прервала она меня сразу же, – они не позвонят, ни Родион, ни Майя. Это же очевидно.

– Да почему??

– Потому что они просто не хотят. Они не хотят мириться…

– Ничего подобного! – сопротивлялась я. – Вы же знаете, как они любят вас обоих, недели без вас прожить не могут.

– Значит, теперь уже могут, – сказала Лиля веско, подняв на меня все еще огромные, но потерявшие блеск глаза, завораживавшие столь многих. – Значит, мы им теперь не нужны. Мы стали обузой.

«Что за бред, – думала я. – Ни для Щедрина, ни для Майи Лиля и Вася не могут быть обузой. Чушь! Они вообще не могут быть в тягость, ни в каком смысле. У них налаженный быт, поток известнейших людей, мечтающих попасть к ним в дом».

И только позднее, когда Лиля Брик скончалась, я поняла, что она имела в виду. Обузой они стали на новом витке жизни Родиона и Майи. Звездная чета, быть может бессознательно (мне хочется так думать), освободилась от необходимости соответствовать образу жизни Лили и Васи. Когда распорядок жизни диктует всемирная слава, для Майи и Родиона в новой перспективе, в способе нового существования Брики уже не подразумевались. Что-то более значимое заслонило и разрушило прежние отношения. Сломался механизм каждодневного общения, как феномен изношенности металла.

Брики молча переживали, никогда не обсуждая произошедшее с посторонними. В их жизни образовалась брешь, которую нечем было заполнить. Почти всегда, перед спектаклями Плисецкой или своими, Родион старался сам заехать за Лилей, чтобы привезти ее в театр. Чаще всего, когда Майя бывала на гастролях, Щедрин встречал праздники в доме у Бриков. Светским компаниям казалось странным, что Родион Щедрин, знаменитость, любимец московских дам, почти недоступный для общения, возится с очень пожилой женщиной, как будто у него нет более интересных вариантов времяпрепровождения.

Подчеркну, между двумя парами, невзирая на разницу