Халатная жизнь - Зоя Борисовна Богуславская

возможное, когда ничего не делалось, до последних заявлений, что ничего нельзя было сделать, поскольку все было затоплено в первые минуты и никто не мог спастись, амплитуда, решающая все в нашем сознании в связи с этой катастрофой.

Вообще, надо сказать, что вранье в процентном отношении увеличивается до масштабов действительно глобальных. Сейчас абсолютно ничего не стоит, глядя в глаза миллионам людей, сказать то, что, ты заведомо знаешь, не является правдой, и сказать как-то цинично, с улыбочкой, абсолютно не задумываясь, как и что ты говоришь. И, конечно, останется в памяти информационный сбой и засекреченность, повлекшая за собой такое тотальное вранье. И четвертое: кто все-таки понесет ответственность за произошедшее и что же будет в связи с этим, вынесем ли мы какие-то уроки.

Третья катастрофа – Останкинская башня. Пожар на Останкинской башне, как и другие две катастрофы, проявил совершенно иные явления, чем ожидалось как результат пожара. Первый раз страна встала перед фактом, что огромная часть населения может оказаться без телевидения. Что это такое? Что значит оказаться без телевидения? Страна, лишенная информации, с одной стороны, потеряла очень большую часть досуга, перестав смотреть любимые фильмы и новостные программы. Но, с другой стороны, эти высвободившиеся часы были потрачены другим образом, и, как выяснилось, иногда не самым плохим. Люди, просиживавшие у телевизоров, попытались выйти на улицу, извлечь из своей внутренней жизни что-то, что может их заинтересовать в противовес телевизору. Психологи, наблюдая детей, оторванных от телевизора, утверждают, что им это идет на пользу: дети стали рисовать картинки на песке, на земле, они занялись играми. То есть очень много что телевидение разрушает в детстве, в воображении ребенка.

Появилось и третье, политическое толкование всего этого. Тем, что восстанавливается телевизионная башня, было утверждено, что с ее помощью гораздо легче контролировать свободное телевидение. Отсутствие башни породило бы большое число кабельного телевидения, которое вещает совершенно независимо от желания того или другого начальственного лица. Очень будет трудно тогда исключать те факты нашей жизни, которые власти не хотят, чтобы попали на телевидение в поле зрения общества, и так далее и так далее.

Однако сейчас для меня самым интересным оказалось следующее, вот такой маленький пример. Я нахожусь сейчас в другой стране, очень благополучной, с дивным климатом, когда теплее на 5–6 градусов, чем в России, когда умеренность, мягкость этой погоды кладет какой-то отсвет не только на растения, но и на дизайн улиц, на окраску цветов, на все, что попадает в поле зрения. В этой маленькой благополучной стране в палате, в больнице, у меня было НТВ. И поэтому несколько раз в день я знала не только то, что случается, но и версии, анализы этих версий, героев дня, что произошло в области культуры. Это давало пищу к размышлениям по очень многим поводам, которые как бы шлейфом шли за этой информацией. То есть трансформация этих новостей, которые поступали ко мне из телевидения, шла гораздо дальше и глубже в мою жизнь. Весь новый сюжет с Березовским тоже попал на это время моего пребывания в больнице.

Сегодня 7 сентября, будет его пресс-конференция, а вчера вечером передавали по «Совершенно секретно» историю взрыва, когда его пытались подорвать в клубе ЛогоВАЗа. Погиб его водитель, которого он очень любил, на его глазах ему оторвало голову. Охранник стал инвалидом. Два дня с двумя событиями, связанными и с «Триумфом», с тем, чем я занимаюсь, поскольку главным нашим попечителем, как известно, меценатом, партнером по разработке концепции данного года является Борис Березовский.

И тут выясняется, что я переезжаю в отель из больницы, и здесь нет НТВ, и вдруг я оказываюсь в положении людей, которые никогда не нажимают телевизионную кнопку, то есть я не участвую в том, что происходит там. Хотя, конечно, участвую, потому что мне звонят сюда и по мобильному телефону, и в отель. Это узнавание делает меня соучастником того времени, в которое я живу, и событий, которые происходят именно в моей стране. Я хочу сказать, что абсолютно материализуешь понимание, что если ты не знаешь об этом событии, то оно не случилось. Подобное выключение из чего-либо дает совершенно другую психологию жизни.

Мы очень часто делаем громадную ошибку, полагая, что то, что знаем мы, знают все. Это «знают все» очень свойственно нашим гражданам. Предположим какой-то мелкий факт – такая-то актриса развелась с мужем. Ты говоришь: ну и что, кто об этом знает? «Да что ты! Знают все!» Вот понятие «знают все» появилось только с введением телевидения в нашу сознательную жизнь, радио и газет… Но это такой вместе с тем странный угол восприятия жизни, который помогает человеку ориентироваться, если он владеет информацией. Мы знаем, что на сегодняшний день информация – это самый дорогостоящий продукт из всех покупаемых продуктов. Но эту информацию можно сознательно исключить из своей жизни. У нас в стране сейчас отвращение к политическому телевидению, к новостям, которые приносят только учащающиеся катастрофы, непорядок, очень многое, связанное с обнищанием, обвалом во многих сферах общества. Должно измениться очень многое и в нашем восприятии жизни, и четкое осознание того, что знают «не все». Все это вместе заставляет выключать телевизор и ограничиваться утешительными программами, связанными с искусством, сериалами, с людьми культуры.

6 июня 2015 года

Сегодня суббота, шестое июня пятнадцатого года. Через неделю улетаю. Читаю книгу «Андрей Вознесенский» Игоря Вирабова, много ошибок, конечно, и вот есть о нестыковке позиции Андрея, его политических убеждений, которые почти не менялись всю жизнь, и на это у меня есть отторжение, ведь я знаю его реакцию внутреннюю каждодневную на все, что происходило в мире, его тяжелые переживания.

Вот мы последний раз с Андреем в Америке. Действие происходит через год после неслыханного варварства и, может быть, самого заметного в историческом плане теракта, когда погибло колоссальное количество человек и были разорваны на части башни и самолеты, бросившие бомбы на нью-йоркские высотки. Погибли все офисы и люди, работавшие там. Есть очень подробные свидетельства, как летели эти самолеты, как люди бежали вниз, пытались спасаться. Опубликованы успевшие сохраниться телефонные звонки, когда люди понимали, что в следующую минуту и они будут взорваны. Все эти крики, прощание с семьями, прощание с жизнью. 11 сентября 2001 года вписалось в историю человечества. Не Америки, а всего мира – акт истребления, равный печам, в которых фашисты сжигали невинных граждан другой национальности, акт истребления одним взмахом, как символ антиглобализации. Насилие, акты террора сегодня движут историю в какой-то степени не меньше, чем достижения науки и искусства.

Так вот, возвращаюсь к башням. Когда мы в последний раз