Синтез. Создание Бога в эпоху Интернета - Александр Бард

заложенному в капитализме. По этой причине первым действием синтетической теории всего является объединение под одной крышей двух новых политических массовых движений позднего капитализма - экологизма и движения за цифровую целостность. То, что эти два движения возникают в одних и тех же местах мира - в Северной Европе и на побережье Северной Америки, - вряд ли можно считать совпадением, поскольку именно в этих местах экспансия Интернета наиболее мощная, психоделические эксперименты наиболее масштабные, а значит, и понимание уязвимости планеты распространяется быстрее всего и закрепляется первым. Эти два движения - просто две стороны одной и той же метафизической монеты, и именно синтетизм является этой монетой.

Ключевой вопрос, когда мы говорим о свободном и открытом Интернете, - это, конечно, то, сколько прозрачности должно и может выдержать общество. При этом важно понимать, что проблема прозрачности заключается не в самой прозрачности - исповедь, обнажение сердца перед собратьями по сообществу также является святым актом в рамках синтетизма, - а в том, как она влияет на сетевую пирамиду, о которой идет речь, то есть кто перед кем обнажается и тем самым рискует, по крайней мере в краткосрочной перспективе, потерять власть первым? Усиливает ли нынешняя транспарентность верхнюю, среднюю или нижнюю часть господствующей в обществе структуры власти? Выравнивается ли структура власти в направлении радикального равенства синтетической утопии или же она укрепляется таким образом, что социальное неравенство сохраняется?

Ответы на эти вопросы мы ищем, например, в прагматической этике французского философа Мишеля Фуко: Если транспарентность начнется сверху вниз - то есть, если именно правители первыми обнародуют все свои секреты, - она может быть безболезненно внедрена во всю структуру власти сверху донизу. С другой стороны, если транспарентность начнется снизу вверх, то следствием этого, несомненно, станет капиталистическое полицейское государство, а значит - помимо всех прочих бед, которые повлечет за собой такое развитие событий, - экологический апокалипсис вскоре станет неизбежным. Именно граждане должны в первую очередь знать все о деятельности национального государства и крупных корпораций, а не государственно-корпоративный истеблишмент, которому позволено подслушивать и регистрировать мнения и предпочтения граждан.

Поэтому, согласно синтетизму, борьба WikiLeaks и других разоблачительных организаций за раскрытие сокрытия деятельности людей, находящихся у власти, является священным проектом, в то время как попытки национальных государств и крупных корпораций прослушивать и регистрировать мнения граждан, наоборот, представляют собой вопиющее нарушение универсальных прав человека. Прозрачность в обществе, которое становится все более прозрачным, должна просто распространяться с сверху вниз, будучи включенной снизу вверх. Порядок должен быть следующим: сначала обнажается власть имущий, затем - гражданин. И именно здесь становится наиболее очевидным антагонизм между новой синтетической нетократией и старой государственно-корпоративистской структурой власти. Нетократия рассматривает Интернет как реляционистский феномен: быть нетократом - значит отождествлять себя с самой сетью, действовать как агент Интернета. Буржуазия, напротив, рассматривает Интернет как корреляционистский объект, чуждый и враждебный индивидуалистическому субъекту и, следовательно, вызывающий беспокойство, который необходимо приручить и контролировать, при необходимости силой.

Это объясняет, почему именно нетократия, защищая свободный и открытый Интернет, способствует транспарентности старой структуры власти - и, как следствие, видит, как старые национальные государства и крупные корпорации теряют свой немотивированный и этически неприемлемый перевес в силе, - в то время как старая буржуазия морализирует против свободы и равенства в Интернете и неистово пытается контролировать и одомашнить Сеть, чтобы таким образом защитить свои позиции власти с помощью информационного преимущества. Это великий политический конфликт третьего тысячелетия, и в качестве встроенной метафизики эпохи Интернета вряд ли стоит сомневаться в том, на чью сторону встанет синтетизм. Миру нужно больше, а не меньше разоблачителей, и то, с каким неистовством их преследуют, поносят и наказывают, является явным свидетельством понимания государственно-корпоративным истеблишментом ценности того, что поставлено на карту.

Начиная с 1960-х годов индивидуализм и его союзник атомизм подвергаются огромному давлению со стороны новой супраидеологии: реляционизма и его партнера - сетевой динамики. Капиталистический патриархат - начиная с Наполеона и далее, вероятно, наиболее очевидная индивидуалистическая структура власти - подвергается нападкам со стороны феминизма, выдвигающего требования равенства между полами, и затем со стороны движения квиров с его требованиями равенства между людьми различных сексуальных ориентаций и идентичностей. Феминистки представляют интересы женщин, а движение квиров борется за гражданские права сексуально несовместимых людей. Разумеется, это означает, что оба движения остаются индивидуалистическими по своей сути. Таким образом, критика патриархата исходит изнутри индивидуалистической парадигмы. Но аргументация содержит множество сете-динамических аргументов, например, что свобода женщины - это и свобода мужчины от патриархата, и что освобождение гомо- и транссексуалов также влечет за собой освобождение гетеросексуалов от узкой и репрессивной гетеронормативности. Таким образом, индивидуалистическая критика начинается изнутри индивидуализма - через информационизм, освобождающий новые желания и драйвы в коллективном подсознании и тем самым обнажающий недостатки индивидуализма, - чтобы медленно, но верно установить новую, независимую парадигму, в которой старый индивидуум мертв.

Однако первая реляционистская атака на индивидуалистическую парадигму исходит от экологизма в виде его агрессивных требований прекратить разрушение окружающей среды и безжалостное разграбление ресурсов капитализмом. Экологизм явно основывается на теории сетевой динамики, без какого-либо акцента на изолированных индивидах или атомах. Здесь планета рассматривается как более или менее закрытая система, к которой необходимо относиться именно как к системе, поскольку все отдельные агенты и узлы полностью подчинены всеохватывающей сети. Поэтому экологизм отдает приоритет сети над индивидом; впервые в этих контекстах человек превращается из индивида в индивида. И тем самым устанавливаются четкие этические границы того, что человек может и чего не может делать по отношению к интересам динамичной сети. Экологизм - это глобализм, поскольку национальная экологическая политика в принципе бессмысленна, и он по необходимости должен бороться за глобальную солидарность, которая в теории сетевой динамики включает в себя не только людей, но и растения, животных и природное разнообразие само по себе. Вполне логично, что экологизм начинает вытеснять социализм как очаг радикализма.

Но если экологизм - это самая мощная реакция, направленная на разрушительный смертельный драйв старой парадигмы, то только в борьбе за свободный и открытый Интернет мы наблюдаем рост политической идеологии, которая опирается на утопические возможности новой парадигмы, а не на антиутопические варианты старой. В своем качестве отрицания капитализма экологизм представляет собой параллель атеизму в истории метафизики. Движение за цифровую целостность, с другой стороны, является диалектическим отрицанием отрицания и, таким образом, должно рассматриваться как движение, параллельное синтетизму. Рик Фальквинге, основатель Пиратской партии и один из главных пионеров движения за цифровую целостность, в своей книге Swarmwise точно описывает взаимосвязь этих движений друг с другом. Экологизм движим убеждением, что ресурсы