Водолаз Его Величества - Яков Шехтер

На следующий день Артем отправился навестить бондаря Велвла. В его большой мастерской, всегда наполненной скрипом рубанка и грохотом молотка, заваленной вкусно пахнущей стружкой, теперь царили тишина и запустение. Бондарь обрадовался Артему, как родному сыну.

– На побывку, Аарончик? Надолго? – спросил он, отобнимавшись и поохав.

– Насовсем, – ответил Артем. – Хочу снова бондарным делом заняться. Возьмете в подмастерья?

– Так тебя мне просто Бог послал! – вскричал Велвл.

Договорились быстро, бондарь положил подмастерью два рубля с каждой бочки, и Артем немедленно согласился.

Околоточный оказался прав, умение вернулось быстро. Ремонтные навыки, приобретенные в Кронштадтской школе водолазов, немало тому поспособствовали. Прошел месяц, и Артем полностью вспомнил незамысловатое бондарское ремесло. Конечно, в каждом деле есть свои маленькие тайны, но Велвл теперь почти не работал и в благодарность за то, что Артем взял на себя большую часть хлопот, щедро делился секретами профессии.

Неделя проплывала за неделей, месяц приклеивался к месяцу, сонная, обволакивающая, точно теплый туман, размеренная чернобыльская жизнь накрыла Артема с головой. Он снова стал ходить в синагогу, оставаться на уроках после молитвы, блаженно отсыпаться по субботам после сытного обеда. Двора-Лея мечтала только об одном: поскорее женить сына.

И не только мечтала, по ее наущению свахи Чернобыля уже начали охоту на завидного жениха, обкладывая его со всех сторон, словно племя зулусов крупную дичь. Артема надо было поймать, окрутить и привести под свадебный балдахин. Для этой цели каждая охотница располагала своим набором приманок, силков и уловочных приспособлений. Казалось, у дичи нет ни одного шанса прорваться через плотную цепь охотников, но Артем спокойно проходил прямо сквозь их строй, минуя хитроумно расставленные капканы.

Каждый день, перед тем как смежить веки, он возвращался в Кронштадт и с замирающим сердцем шел в санчасть. Шел через двор, мимо бака, мимо плаца для построений, мимо всей своей прошлой жизни. Шел, надеясь увидеть темно-синее, лишенное украшений платье, гладко собранные волосы, милое серьезное лицо и отстраненный, холодный блеск любимых глаз.

Его сердце умерло после известия о смерти Вари. Женская мягкость, округлая плавность линий, волнующие ароматы духов, скользящие, нежно колышущиеся тени и плывущие полутона перестали существовать для Артема с той минуты, когда после разговора с Машей он, закусив до крови губу, ушел из санчасти.

Уловки и капканы не могут поймать тень, усилия чернобыльских свах были не напрасны, а бессмысленны. Двора-Лея поняла это спустя полгода и отправила мужа разговаривать с цадиком.

– Оставьте Аарона в покое, – велел ребе Шломо Бенцион, выслушав сбивчивый рассказ Лейзера.

Тот бы с удовольствием предоставил жене объясняться с праведником по матримониальным проблемам, но ребе крайне не любил обсуждать такие вопросы с женщинами, и Лейзер хорошо понимал, из-за чего.

– Его время еще не пришло, – добавил ребе. – Успокой жену, бабушкой она будет.

Прошло девять месяцев после возращения в Чернобыль. Жизнь устоялась и стала казаться неизменной, но Артем перестал поддаваться на эту уловку. Не раз и два за короткую флотскую службу его накрывало с головой ощущение постоянства, скучного повторения одного и того же. Он уже знал, что все моментально может перевернуться и что еще вчера представлявшаяся нудной рутина завтра станет казаться островком благословенного спокойствия посреди ревущего океана перемен.

Голубое, по-весеннему беззастенчивое утро овладело Чернобылем. Артем не замечал ни его сияния, ни хвастливого перепева птиц, ни цоканья подков по серым булыжникам мостовой, ни шарканья сапог по корке свежевысохшей грязи, ни даже грохота телег. Этот шум был знаком ему с детства, поэтому он привычно пропускал его мимо ушей.

Вот Кронштадт шумел по-другому, от наполнявших его осторожных военных звуков было невозможно отрешиться. Севастополь даже в холодные зимние дни звучал по-праздничному, влажные трели южного города пробуждали в сердце веселье, а в уме радость.

Вошедшего в мастерскую мальчишку Артем какое-то время не замечал. Нет, он сразу увидел тощую фигурку в рваной, плохо заштопанной одежде, но не стал отвлекаться, пока обруч не встал на место.

– Вас околоточный кличет, – шмыгнув, по-русски произнес мальчишка. – Просил зайти.

Артем пошарил в кармане, нащупал алтын, три копейки, и протянул мальчишке. Глаза у того заблестели таким голодным блеском, что нетрудно было представить, куда он сейчас кинется со своим алтыном.

Артем решил прийти без штофа, невозможно превращать каждый разговор с околоточным в пьянку. Да и работа поджимала, Велвл на радостях собрал все заказы, от которых отказался в предыдущие месяцы.

Егора Хрисанфовича он застал загнанным, словно клячу водовоза после подъема на высокий холм. Расстегнув мундир, околоточный сидел возле стола, заваленного бумагами, и совершенно мокрым платком промокал бисерные жемчужинки пота на сморщенном лбу. От невыносимых умственных усилий его и без того красная физиономия приобрела вид вареной свеклы.

– А, Арончик, – буркнул он, с отвращением отбрасывая какую-то бумагу с большой печатью и перекладывая платок из левой руки в правую. – Заходи, заходи, присаживайся.

– Звали, Егор Хрисанфович? – спросил Артем, осторожно опускаясь на стул.

– Что я тебе скажу, Арончик, – вздохнул околоточный. – Кругом враги, куда ни кинь, одни враги!

Он снова вздохнул и, подняв руку с платком, несколько раз ожесточенно ткнул в витающего прямо над головой невидимого супостата. Самому Егору Хрисанфовичу этот жест казался атакующим, но из-за белого платка он больше походил на акт капитуляции.

– Даже в самом жандармском управлении тоже они! Всех оседлали, всё подмяли и командуют парадом.

– Вы это о чем, Егор Хрисанфович? – осторожно поинтересовался Артем.

– Посмотри, нет, ты только посмотри, – околоточный обвел рукой стол, заваленный бумагами. – Они долго искали способ разрушить полицию и нашли, нашли, сволочи! Вот! – он хлопнул ладонью по бумагам, подняв облачко пыли. Судя по количеству пыли, бумаги эти провели на столе немалое время.

– Каждый божий день присылают два-три формуляра, и на каждый изволь дать письменный ответ. А работать когда, господа хорошие, когда работать, я вас спрашиваю?!

Артем деликатно молчал, понимая, что попался околоточному под горячую руку. Но тот перевел выпученные от раздражения глаза на Артема и замолк, ожидая то ли поддержки, то ли сочувствия, то ли просто утешающих слов.

– А кто враги-то? – простодушно спросил Артем.

– Анархисты и жиды вольнодумные! – не задумываясь, гаркнул околоточный.

– Значит, и я враг? – не сдержался Артем.

– Ну какой же ты враг, Арончик? – расплылся в улыбке околоточный и как-то сразу обмяк, сдулся. – Ты не вольнодумец, ты водолаз государя императора, здоровье потерял на царевой службе. Вот, постой, тут письмо тебе пришло.

Он принялся шуршать бумагами, пока не извлек коричневый конверт, и протянул его Артему.

– Пришло без точного адреса, почтарь мне передал, но разве можно ошибиться?