Водолаз Его Величества - Яков Шехтер

закусил хлебом. Артем выпил водку, снял бескозырку, занюхал и вернул на место.

– Вот это по-флотски! – восхитился околоточный. – Вот это выучка! Давай еще по одному?

– Почему нет?

Выпили еще по стакану. После того как Артем второй раз нахлобучил бескозырку, околоточный встал, повернулся к портрету государя императора, висевшему у него за спиной, размашисто перекрестился и отвесил портрету низкий поклон.

– Многие лета, ваше императорское величество! Вот что царская служба с явреями делает!

Усевшись на место, околоточный спрятал штоф и взялся за бумаги.

– Не волнуйся, Арончик, – сказал он после долгого и пристального разглядывания документов. – Вижу, человек ты заслуженный, пострадал за веру, царя и Отечество.

Околоточный положил документы на стол, потер указательными пальцами выпученные от напряжения глаза и добавил:

– А раз так, будет тебе от власти, то есть от меня, всяческое благоволение и защита.

Приятная беседа продолжалась, пока в штофе не осталось ни одной капли.

– Пора домой на обед, – грузно поднимаясь, пробормотал околоточный. – Ты как, Арончик, сам доберешься али проводить?

– Доберусь, Егор Хрисанфович.

С трудом доковыляв до дому, Артем, не раздеваясь, рухнул на кровать и проспал до вечера. Больше на улицу он не выходил, целый месяц провел, сидя у окна и размышляя о жизни. Ему было о чем вспоминать и что обдумывать. По примеру работы над текстом Талмуда он попробовал расчленить на составляющие два флотских года своей жизни и выяснить, что является причиной, а что следствием, где вопрос и как сформулирован ответ, на чем основано возражение и есть ли возможность его опровергнуть.

Выводы, к которым он пришел, оказались настолько неожиданными, что Артем решил отложить их в сторону и попробовать вернуться к нормальной дофлотской жизни. Первым делом он собрал выправленные фон Шульцем документы для оформления пособия по инвалидности и отправился в земское управление.

Чиновник, мужчина средних лет с деревянным, грубо выструганным лицом, долго перебирал бумаги, словно взвешивая каждую, потом внимательно оглядел бушлат Артема, бескозырку, гюйс и равнодушно спросил:

– А где Артем Шапиро?

– Это я, – ответил Артем.

– Вот что, любезный, – лениво процедил чиновник, – жульничать тоже надо уметь. Я не знаю, где ты украл или купил форму, откуда спер документы, только врать, – тут он ударил кулаком по столу, – врать в государственном присутствии я тебе не позволю! У себя в синагоге ищи дурачков, не в земском управлении!

– Позвольте, – начал было Артем, но чиновник, свирепея, решительно оборвал его:

– Не позволю. Документы выписаны на инвалида по водолазной части Артема Шапиро, а ты голубчик, Аарон, понимаешь, Аарон! – он потряс бумагами. – Все предусмотрел, воришка, только имя забыл исправить. И вот еще что, – он поднял руку и грозно, словно Вседержитель, ткнул перстом в сторону Артема. – Какой ты, к черту, инвалид! О твою морду поросят бить можно! Вали, вали отсюда, пока я полицию не вызвал.

Артем хотел было забрать бумаги, но чиновник прикрыл их ладонями и с ехидной улыбкой заметил:

– А вот документики останутся здесь. И хоть жалко тебе денег, на них потраченных, а утрешься, голубчик. Короче, пошел вон!

Артем протянул руку через стол и взял чиновника за горло. Оно оказалось теплым и жирным на ощупь. Даже небольшого сжатия пальцев хватило, чтобы чиновник захрипел и обеими ладонями вцепился в рукав Артема. Тот левой рукой сгреб документы, разжал пальцы правой, брезгливо отер их о бушлат, повернулся и вышел, оставив чиновника хватать воздух широко открытым ртом.

Вернувшись домой, Артем повалился на кровать и уставился в потолок. Что делать дальше, он представлял плохо. Вопросы один тяжелее другого крутились в голове, и ни на один он не мог отыскать ответа. Из оцепенения его вывела мать. От ее невинных слов – как прошел визит в земское управление? – Артем попытался отделаться несколькими фразами, да не тут-то было. Поняв, что ничего не получилось, мать потребовала детального отчета. Узнав подробности, она схватилась за голову:

– Ох, что же теперь будет?! Они же тебя посадят!

– Не посадят, мама.

– Плохо ты их знаешь! Они найдут способ, они исхитрятся! Вернется отец, немедленно иди с ним к ребе.

Тем вечером Двора-Лея, против обыкновения, не стала дожидаться, пока муж завершит ужин, а навалилась на него сразу после омовения рук.

– Дворале, – попросил Лейзер, смакуя горячую картошку с луком и селедкой. Это была его излюбленная вечерняя еда, которую он с непреходящим удовольствием вкушал каждый вечер. – Дай мальчику рассказать. Что ты обо всем этом думаешь, я еще успею услышать.

Над коричневой глиняной миской поднимался ароматный пар свежеотваренной картошки. Лейзер разогнал его рукой и перевел взгляд на сына.

Артем был краток. Выслушав его рассказ, Лейзер усмехнулся и, не произнеся ни слова, продолжил ужин.

– Ну?! – вскричала Двора-Лея. – Что будем делать? Мальчик на шаг от Сибири, а ты картошку хрумкаешь?

– Картошечка сегодня особенно разваристая, – меланхолично заметил Лейзер. – И селедка удалась.

– Вот доешь, бери мальчика и отправляйся к ребе, – скомандовала Двора-Лея, но Лейзер лишь отрицательно покачал головой.

– Незачем отрывать праведника от его работы. Все и так понятно.

– Что тебе понятно, что?! – вскричала Двора-Лея.

Лейзер прожевал, отхлебнул чаю из кружки и заговорил, обращаясь к Артему:

– Одна рачительная хозяйка не выливала воду от мытья кастрюль с остатками чолнта, а после субботы давала ее корове. Один раз хозяйка задумалась о чем-то или просто забыла и наполнила корыто колодезной водой. И что подумала корова?

Лейзер обвел глазами членов семьи, ожидая ответа. Двора-Лея не выдержала:

– Что ты голову морочишь, откуда нам знать, что подумала корова?

Лейзер отхлебнул чай и завершил свой рассказ:

– Корова подумала, что хозяйка сама выпила эту вкусную воду.

В комнате воцарилось молчание. Но ненадолго. Двора-Лея хлопнула ладонью по столу и возмущено воскликнула:

– Нет, ты точно морочишь нам голову! При чем здесь корова и ее пойло?

– А притом, Дворале, что нашему сыну сильно повезло на флоте, хорошие люди ему попались. А когда он столкнулся с нормальным чиновником, ты кричишь гевалд, что-то не так. Все именно так, как и должно быть, Дворале, просто твои представления о том, как устроена власть, похожи на мысли коровы о судьбе вкусной воды.

– Хватит с меня твоих умных речей и намеков, – возмутилась Двора-Лея. – Лучше скажи, как мальчика спасти от тюрьмы?

– Никого спасать не надо, – Лейзер отер усы и, опустив на стол узкие ладони книжника, произнес: – Насколько я понял, в кабинете были только Аарон и этот штымп. То есть свидетелей нет. А это значит, что любые обвинения голословны. Аарон должен все начисто отрицать, и делу конец.

Околоточный явился уже на следующий день. В отличие от земца,