Дары смерти (перевод Snitch) - Джоанн Роулинг

— По поводу того знака, знака в "Барде Бидле". Смотри!

Она сунула Гарри под нос "Альбуса Дамблдора: жизнь во лжи", и он увидел фотокопию письма, которое Дамблдор написал Гриндевальду. Гарри с неохотой узнал узкий наклонный почерк. Гарри было ненавистно это неопровержимое доказательство того, что Дамблдор действительно писал эти слова, что они не выдумка Риты.

— Подпись, — сказала Гермиона. — Гарри, взгляни на подпись!

Он послушно взглянул. Пару секунд он не мог взять в толк, о чём говорит Гермиона, но, рассмотрев подпись поближе при свете волшебной палочки, он увидел, что вместо "А" в "Альбус" Дамблдор поставил крошечный треугольный значок, как на "Сказках барда Бидла".

— Э-э… и что ты… — нерешительно начал было Рон, но смолк под взглядом Гермионы, которая затем снова повернулась к Гарри.

— Ну он же всплывает то тут, то там, — сказала она. — Знаю, Виктор говорил, что это знак Гриндевальда, но ведь это точно он был на старой могиле в Годриковой лощине — а Гриндевальда в те времена ещё и в помине не было! А теперь вот это! Ну, Дамблдора или Гриндевальда мы не можем спросить, что он значит, — не знаю даже, жив ли ещё Гриндевальд, — а вот мистера Лавгуда можем. У него на свадьбе был этот знак. Гарри, я уверена, что это важно!

Гарри ответил не сразу. Задумавшись, он посмотрел в её напряжённое, выжидательное лицо, а потом в окружающую тьму. После продолжительного молчания он сказал:

— Гермиона, нам не нужно второй Годриковой лощины. Мы сами себе внушили, что надо туда пойти, и вот что…

— Но знак, Гарри, — он появляется то тут, то там! Дамблдор оставил мне "Сказки барда Бидла". Откуда ты знаешь, что мы не должны ничего разузнать о знаке?

— Начинается! — с оттенком обречённости произнёс Гарри. — Снова мы пытаемся убедить себя, будто Дамблдор оставил нам тайные знаки и ключи к разгадкам…

— Делюминатор оказался очень даже полезным, — вмешался Рон. — Мне кажется, Гермиона права. Мне кажется, надо сходить к Лавгуду.

Гарри мрачно глянул на него. Он был абсолютно уверен, что такая поддержка мало связана с желанием Рона понять значение треугольной руны.

— Да не будет всё как в Годриковой лощине, — добавил Рон. — Лавгуд на твоей стороне, Гарри. "Придира" всегда был за тебя, в нём говорится, что все должны тебе помогать!

— Я уверена, что это важно! — горячо сказала Гермиона.

— А ты не думаешь, что, если важно, то Дамблдор сказал бы мне об этом перед смертью?

— Может быть… может, это ты должен выяснить сам, — ответила Гермиона, чуть-чуть выдавая неуверенность человека, хватающегося за соломинку.

— Ага, — с подхалимской готовностью отозвался Рон. — Очень даже логично.

— Ничего не логично, — вскинулась Гермиона, — и всё-таки я считаю, что поговорить с мистером Лавгудом нужно. Символ, связывающий Дамблдора, Гриндевальда и Годрикову лощину? Гарри, я уверена, что мы должны о нём разузнать!

— По-моему, надо проголосовать, — сказал Рон. — Кто за то, чтобы пойти к Лавгуду…

Его собственная рука взлетела в воздух быстрее руки Гермионы. Подозрительно дёрнув уголком рта, подняла руку и она.

— Извини, Гарри, но нас большинство, — сказал Рон, хлопнув друга по спине.

— Ладно, — сказал Гарри, которого всё это уже и смешило, и раздражало. — Только, может, всё-таки после Лавгуда ещё поищем хоркруксы? И, кстати, где вообще живут Лавгуды? Из вас кто-нибудь знает?

— Ага, недалеко от меня, — сказал Рон. — Не знаю, где точно, но мама с папой, когда упоминают Лавгудов, всегда показывают в сторону холмов. Наверняка их нетрудно будет найти.

Когда Гермиона вернулась на свою койку, Гарри понизил голос.

— Ты ведь согласился только чтобы перед ней покрасоваться.

— В любви и на войне все средства хороши, — бодро отозвался Рон, — а тут немного и то, и другое. Да не кисни, сейчас рождественские каникулы, Луна, наверное, дома!

С ветреного склона холма, на который они дизаппарировали следующим утром, открывался отличный вид на деревню Оттери Сент-Кетчпол. С такой командной высоты деревня казалась коллекцией игрушечных домиков в огромных косых лучах солнца, падавших на землю из прорех в облаках. Пару минут они постояли, глядя из-под руки в сторону Норы, но разглядели лишь высокие живые изгороди и деревья в саду, скрывавшие маленький покосившийся домик от глаз магглов.

— Странно быть вот так близко и не зайти, — сказал Рон.

— Ну ты и так их недавно видел. Ты же там был на Рождество, — холодно заметила Гермиона.

Рон хохотнул, словно не веря своим ушам.

— Да не был я в Норе! Ты и правда считаешь, что я собирался вернуться и всем там сказать, что я от вас ушёл? Ага, вот Фред и Джордж обрадовались бы. А уж Джинни-то с каким бы пониманием отнеслась.

— Но тогда где же ты был? — удивилась Гермиона.

— В новом доме Билла и Флёр, доме из ракушек. Билл всегда ко мне неплохо относился. Он… его, конечно, не впечатлило то, что я сделал, но обсуждать он это не стал. Знал, что я правда об этом жалел. Из семьи никто больше не знает, что я там был. Билл сказал маме, что на Рождество они не приедут, потому что хотят побыть вдвоём. Ну, первые праздники после свадьбы и всё такое. По-моему, Флёр была не против. Сам знаешь, как она терпеть не может Селестину Ворбек.

Рон повернулся спиной к Норе.

— Попробует подняться тут, — сказал он и повёл их вверх на холм.

Они шли несколько часов. Гарри по настоянию Гермионы прятался всё это время под плащом-невидимкой. Низкие холмы вокруг казались необитаемыми, не считая одного, на вид заброшенного, домика.

— Думаете, это их, а они сами на Рождество куда-то уехали? — сказала Гермиона, заглядывая в окно опрятной кухоньки с геранями на подоконнике. Рон хмыкнул.

— Слушай, мне вот почему-то кажется, что если к Лавгудам в окно заглянуть, сразу будет ясно, кто там живёт. Поищем на других холмах.

И они дизаппарировали ещё на несколько миль северней.

— Ага! — заорал Рон, перекрикивая ветер, трепавший им волосы и одежду. Рон показывал наверх, на вершину того холма, где они появились. Там на фоне неба вертикально вверх поднимался престранный дом: огромный чёрный цилиндр, за которым на дневном небе висела призрачная луна.

— Это точно дом Луны — кому ещё жить в таком месте? Похоже на огромную ладью!

— Вот уж ничуть не похоже на лодку, — сказала Гермиона, хмуро глядя на башню.

— Да я про шахматную ладью, — сказал Рон. — Которая тура.

Рон, как самый длинноногий, взобрался на холм первым. Когда Гарри и Гермиона поравнялись с ним, запыхавшись и держась за бока, он улыбался во весь рот.

— Это их дом, — сказал Рон. — Глядите.

На сломанных воротах висело три вручную нарисованных таблички.

Первая гласила: "РЕДАКТОР "ПРИДИРЫ" К. ЛАВГУД".

Вторая: "РВИТЕ СВОЮ ОМЕЛУ"

А третья: "СЛИВЫ-ДИРИЖАБЛИ НЕ ТРОГАТЬ".

Они открыли скрипучие ворота. Зигзагообразная дорожка, ведущая к входной двери, заросла разными странными растениями, среди которых был и куст, покрытый похожими на редиски оранжевыми плодами, которые Луна иногда носила вместо серёжек. Гарри, которому показалось, что он узнал грызоглав, постарался обойти подозрительный сухой пень подальше. По обе стороны от входной двери стояли, как часовые, две старые яблони-дичка, гнущиеся под ветром, без листьев, но ещё тяжёлые от красных плодов размером с ягоду и пышных шаров омелы, усыпанных белыми бусинками цветов. С одной из веток на друзей не мигая смотрела маленькая сова с чуть приплюснутой ястребиной головой.

— Тебе лучше снять плащ-невидимку, Гарри, — сказала Гермиона. — Это тебе мистер Лавгуд хочет помочь, а не нам.

Гарри последовал её совету и сдал ей плащ на хранение в расшитой бисером сумочке. Потом Гермиона трижды постучала в толстую чёрную дверь, обитую железными гвоздями и с молоточком в форме орла. Прошло едва десять секунд, и дверь распахнулась, а на пороге появился Ксенофилий Лавгуд — босиком, одетый, по-видимому, в чем-то заляпанную ночную рубашку. Его блинные белые, как сахарная вата, волосы были грязны и нечёсаны. По сравнению с таким видом, на свадьбе Билла и Флёр он был просто франтом.

— Что? В чём дело? Кто вы такие? Чего вам нужно? — брюзгливо заверещал он, глядя на Гермиону, потом на Рона и, наконец, на Гарри. Тут его рот комично отвис правильным "О".

— Здравствуйте, мистер Лавгуд, — сказал Гарри, протянув ему руку. — Я Гарри, Гарри Поттер.

Ксенофилий не принял предложенной руки, хотя тот его глаз, который не был повёрнут к носу, метнулся прямо к шраму у Гарри на лбу.

— Ничего если мы зайдём? — спросил Гарри. — Мы вас кое о чём хотели спросить.

— Я… я не уверен, что это уместно, — прошептал Ксенофилий, окинув быстрым взглядом сад. — Вот так сюрприз… ничего себе… я… боюсь, мне кажется, мне не следует…