Дары смерти (перевод Snitch) - Джоанн Роулинг

— Мы ненадолго, — сказал Гарри слегка разочарованный не самым тёплым приёмом.

— Я… ой, ну ладно. Заходите, быстро. Быстро!

Едва они успели переступить порог, как Ксенофилий захлопнул за ними дверь. Они оказались в экстравагантной самой кухне, которую доводилось видеть Гарри. Комната была идеально круглой, так что создавалось ощущение, что вы в гигантской перечнице. Всё внутри: плита, раковина, шкафы — было изогнуто, вписано в стены. И всё было разрисовано радужно-яркими цветами, насекомыми и птицами. Гарри показалось, что это стиль Луны. Весь этот декор в таком замкнутом пространстве несколько подавлял гостей. В центре комнаты шла наверх железная винтовая лестница. Сверху доносился сильный стук и бряцанье. Гарри спросил себя, что это там поделывает Луна.

— Вам лучше подняться, — сказал Ксенофилий, который всё ещё явно был не в своей тарелке, и повёл их наверх.

Верхняя комната была чем-то вроде гостиной и мастерской сразу, а потому была забита даже плотнее, чем кухня. Она чем-то напоминала Комнату по требованию, когда та в один незабываемый день превратилась в огромный лабиринт веками укрываемых вещей. С той, конечно, разницей, что эта комната была намного меньше и совершенно круглой. На каждой поверхности громоздились стопки и стопки книг и бумаг. С потолка свисали ювелирно сделанные модели неизвестных Гарри существ, и все они махали крыльями или щёлкали челюстями. Луны тут не было. Весь шум производил деревянный предмет, весь в волшебным образом вращающихся колёсиках и шестерёнках. Он был похож на причудливую помесь верстака с этажеркой, однако, увидев, что агрегат один за другим выплёвывает "Придиры", Гарри заключил, что это старомодный печатный станок.

— Простите, — сказал Ксенофилий и, подойдя к машине, рывком выдернул скатерть из-под бессчётного множества книг и бумаг, лежавших на столе и свалившихся на пол. Он набросил скатерть на станок, несколько заглушив этим громкий стук и звон. Ксенофилий обернулся к Гарри.

— Зачем вы сюда пришли?

Но не успел Гарри ответить, как Гермиона тихонько поражённо вскрикнула.

— Мистер Лавгуд, что это?

Она указывала на огромный серый витой рог, почти как у единорога, висевший на стене и на несколько футов вдававшийся в комнату.

— Это рог винторогого хрипотуна, — ответил Ксенофилий.

— Да нет же! — сказала Гермиона.

— Гермиона, — смущённо пробормотал Гарри, — сейчас не время…

— Но Гарри, это же рог взрыворога! Товар, ограниченный в обращении, и держать его дома очень опасно!

— А откуда ты знаешь, что это рог взрыворога? — спросил Рон, отодвигаясь от рога настолько быстро, насколько это вообще было возможно в такой забитой вещами комнате.

— В "Фантастических тварях и где их найти" есть описание! Мистер Лавгуд, от него нужно немедленно избавиться, вы разве не знаете, что он может взорваться от малейшего прикосновения?

— Винторогий хрипотун, — чётко и раздельно произнёс Ксенофилий с упрямой миной, — это робкое и высоковолшебное существо, а его рог…

— Мистер Лавгуд, я же узнаю эти бороздки у основания. Это рог взрыворога, и он невероятно опасен. Не знаю, где вы его взяли…

— Я его купил, — авторитетно заявил Ксенофилий. — Две недели назад у очаровательного молодого волшебника, которому известен мой интерес к редчайшему винторогому хрипотуну. Подарок на Рождество моей Луне. Итак, — обратился он к Гарри, — зачем же вы сюда пришли, мистер Поттер?

— Нам нужна помощь, — поспешил ответить Гарри, пока Гермиона не начала снова.

— Ах, помощь, — сказал Ксенофилий, — хм…

Его здоровый глаз снова уставился на шрам Гарри. Вид у Ксенофилия был напуганный, но как будто и заворожённый.

— Да… Но дело в том, что… помогать Гарри Поттеру… достаточно опасно…

— Но разве не вы сами говорите, что помочь Гарри долг каждого? — сказал Рон. — В этом своём журнале?

Ксенофилий глянул за спину, на закрытый печатный станок, всё ещё гремевший и бряцавший под скатертью.

— Э-э… да. Я выразил такое мнение, однако…

— Это долг всех остальных, а не ваш лично? — сказал Рон.

Ксенофилий не ответил. Он тои дело сглатывал, и взгляд его метался между тремя его гостями. У Гарри было такое впечатление, что в Лавгуде идёт какая-то мучительная внутренняя борьба.

— А где Луна? — спросила Гермиона. — Посмотрим, что думает она.

Ксенофилий сглотнул особенно судорожно, будто собираясь с духом. Наконец дрожащим, едва слышным из-за шума станка голосом он ответил:

— Луна внизу, у ручья, ловит пресноводных плимпи. Она… она будет рада вас видеть. Пойду позову её, а потом… да, хорошо. Я постараюсь вам помочь.

Он спустился по винтовой лестнице и исчез. Друзья услышали, как открылась и закрылась входная дверь, и переглянулись.

— Трусливый старый прыщ, — сказал Рон. — Луна в десять раз храбрее.

— Он, наверное, беспокоится, что с ним будет, если пожиратели смерти узнают, что я тут был, — сказал Гарри.

— А я вот с Роном согласна, — сказала Гермиона. — Мерзкий старый лицемер — всем говорит, чтобы тебе помогали, а сам пытается увильнуть. И, ради всего святого, держись подальше от этого рога.

Гарри подошёл к окну в противоположном конце комнаты. Оттуда был виден ручей — узкая блестящая ленточка далеко внизу, у подножья холма. Они были очень высоко: мимо окна вспорхнула птица. Гарри всматривался туда, где, невидимая за грядой холмов, была Нора. Где-то там Джинни. Сегодня они ближе друг к другу, чем за всё время после свадьбы Билла и Флёр, но ей никак не узнать, что он сейчас смотрит в её сторону, думает о ней. Гарри решил, что это и к лучшему: каждый, кто с ним общается, в опасности. И отношение Ксенофилия это подтверждало. Гарри отвернулся от окна, и взгляд его упал на другой любопытный предмет, стоявший на захламлённом изогнутом буфете. Каменный бюст красивой, но сурового вида волшебницы в престранном головном уборе. По бокам его выгибались два предмета, похожие на золотые слуховые рожки. К кожаному ремешку, пропущенному на макушке, была прикреплена пара крошечных сверкающих синих крылышек. Ко второму ремешку, вокруг лба, была приделана одна из уже знакомых Гарри оранжевых редисок.

— Смотрите-ка, — сказал Гарри.

— Полный гарнитурчик, — сказал Рон. — Странно, что она его на свадьбу не надела.

Они услышали, как закрылась входная дверь, и через пару секунд в комнату по винтовой лестнице поднялся Ксенофилий. Теперь он был облачён в резиновые сапоги и держал в руках поднос с разномастными чашками и чайником, из которого шёл пар.

— А, вы заметили моё любимое детище, — сказал он, сунув поднос Гермионе и подходя к стоявшему у статуи Гарри. — Оно отлично смотрится на голове прекрасной Кровены Когтевран. "Ума палата дороже злата!"

Он указал на предметы, напоминающие рожки.

— Это ветрослевые сифоны — они устраняют любые отвлекающие факторы в непосредственной близости от мыслителя. А это, — показал он на крошечные крылышки, — вертомуховый пропеллер, он создаёт возвышенное состояние души. И наконец, — указал он на оранжевую редиску, — слива-дирижабль — повышает восприимчивость к необычайному.

Ксенофилий вернулся к подносу с чаем, который Гермионе с горем пополам удалось пристроить на один из заставленных пристенных столиков.

— Разрешите предложить вам настойку из корнестража? — сказал Ксенофилий. — Мы сами её делаем, — и добавил, разливая тёмно-бордовый, как свекольный сок, напиток: — Луна внизу, за Нижним мостом. Она в полном восторге от того, что вы здесь. Теперь уже должна скоро прийти, она наловила плимпи уже почти на суп для всех. Пожалуйста, присаживайтесь, берите сахар.

— Итак, — он убрал с кресла накренившуюся стопку бумаг и сел, закинув одну ногу в резиновом сапоге на другую. — Чем я могу помочь вам, мистер Поттер?

— Ну, — начал Гарри, — взглянув на Гермиону, которая в ответ ободряюще кивнула, — дело в символе, который вы носили на свадьбе Билла и Флёр. Нам стало интересно, что он означает.

Ксенофилий приподнял брови.

— Вы говорите о знаке Даров Смерти?

Глава двадцать первая

Сказка о трёх братьях

Гарри оглянулся на Рона с Гермионой. Кажется, они тоже не поняли того, что сказал Ксенофилий.

— Дары Смерти?

— Именно, — ответил Ксенофилий. — Вы о них не слышали? Это меня не удивляет. Верят немногие, очень немногие. Взять хотя бы того неотёсанного молодого человека на свадьбе вашего брата, — он кивнул на Рона. — Набросился на меня за то, что я ношу знак некоего известного тёмного мага! Какое невежество! В Дарах нет ничего тёмного, по крайней мере, в таком примитивном смысле слова. Этот символ носят просто для того, чтобы собратья по вере могли отличить друг друга и, может быть, помочь в Поиске.

Он бросил несколько кусков сахара в свой настой корнестража, размешал и отхлебнул.