Нашествие - Юлия Юрьевна Яковлева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но контора Чиркова была пуста. Только по шнуру, свисавшему из папки, полз клоп.
— Ах чёрт тебя подери… — топнул в сердцах Бурмин.
— Присутственные часы кончились. — Секретарь скосил глазки с сероватому носу. — Приходите завтра.
— Где господин Чирков?! Куда он отправился?
— Не могу знать…
— Куда?!
Но в кривое оконце уже увидел коляску. В ней помещался господин Егошин. Он курил папиросу в мундштуке и поглядывал на крыльцо, очевидно, кого-то дожидаясь. На лице его была та же насмешливая гримаса, что всегда. Точно господин Егошин всему миру говорил: «И этой штукой вы думаете меня удивить? Ну-ну».
Бурмин выскочил на крыльцо, когда Егошин столкнул лесенку и Чирков уже поставил на неё ногу. Увидев Бурмина, он несколько обмяк, как бы готовый к тому, что из него начнут выколачивать пыль (иные смоленские дворяне, особенно отставные офицеры, распускали руки).
— Ничем не могу, увы, быть полезен. Присутствие окончено.
Егошин белыми бесстыжими глазами глядел на обоих.
Бурмин перехватил его взгляд. Егошин холодно ухмыльнулся, пожал плечами:
— Неумолимая Фемида-Немезида.
И выпустил из ноздрей сизый дым.
— Сколько же он вам заплатил? — презрительно бросил заседателю Бурмин. — Рубль? Три? Червонец?
Глаза Чиркова забегали. Пятирублёвая бумажка лежала в сапоге.
Брови Егошина весело приподнялись:
— Виноват… Вы намекаете, господин заседатель получил взятку?
Бурмин схватил Чиркова за локоть:
— Это же всего лишь деньги. Сколько вам нужно? Я заплачу сверху. Мне нужны эти бумаги сегодня.
— Виноват… — глумился из коляски Егошин. — Господину заседателю пытаются дать взятку? Или мне послышалось?
Чирков втянул голову в плечи, забормотал, отворачиваясь:
— Приходите завтра, в присутственные часы. Посмотрим, что можно сделать.
— Неужели в вас нет ничего человеческого! — в сердцах воскликнул Бурмин. — Речь о жизни и смерти!
Чирков усомнился, нерешительно убрал ногу с лесенки. Егошин загоготал:
— Ох уж эти благородные господа. Какие сцены! Какие страсти! Вам хорошо говорить, господин Бурмин, хочу то, хочу сё. Вы помещик, а не чиновник. С вас по службе не взыщут, если что не так.
Крючкотвор струхнул:
— Порядок есть порядок. Приходите завтра, — тоненько пробрехал и полез в коляску к Егошину.
Алина остановилась перед портретом дамы с розой в напудренной причёске. Снисходительно усмехнулась прошлым модам. Внимательно вгляделась в лицо. Сходство странно проступало: в вырезе глаз, во лбу. Только это лицо было женским. А то — мужским. И этому лицу — на портрете — никогда уже не суждено было состариться.
От этого, от старинной симметрии диванов, столов и кресел, от запаха лекарств, проступившего сюда, Алине стало грустно.
Вошла сенная девушка:
— Госпожа вас примет. Прошу.
Как ни старалась Алина скроить учтивую мину и предстать перед бабкой Бурмина в виде постной святоши, любопытство невольно проступило на её лице. Она жадно вглядывалась в черты когда-то знаменитой красавицы. Она слыхала о графине Солоухиной то же, что и все. Пятнадцати лет та стала любовницей всесильного Потёмкина, а потом была выдана замуж. С приданым, которое заткнуло рты всем. Молва вела длинный список её любовникам.
«И чем всё кончается», — про себя вздохнула Алина при виде человеческой развалины, укутанной в плед так, что составляла единое целое с креслом.
Присела в почтительном реверансе.
Графиня Солоухина сама пригласила её. Что могло это значить? Только то, что от успеха этого визита зависело многое.
Бурмин, конечно, держался независимо. Но эта тётка была его единственной роднёй. А он — старухиным наследником. Как иначе?
— Подойди-ка сюда, — показала старуха коричневый скрюченный палец.
Алина подошла. Запах лекарств, запах старости окружил её. Тошнотворно. Она сглотнула.
Старуха неожиданно крепко взяла её за подбородок.
Повертела, как вещь, которую решала то ли купить, то ли нет.
— Занятно.
И рука снова нырнула под плед.
— Садись. Княжна Несвицкая.
— Премного вас благодарю, что несмотря на ваше нездоровье приняли меня, — почтительно начала Алина. — Я в высшей степени польщена вашим приглашением.
— Здоровья с гостями возиться, верно, нет. Да больно занятно стало, — проскрежетала старуха, — посмотреть.
У Алины забилось сердце. Опять вихрем взвились мысли, которые волновали её дорогой: неужели Бурмин упомянул её в разговоре с престарелою своею родственницей? А кто же ещё. Да ещё так, что той стало «занятно»? Что он ей сказал? Ладони покрыла испарина.
Алина ответила застенчиво-мимолётной улыбкой. Потупила глаза. Увидела рядом с креслом заложенную французскую книгу.
Вот и тема.
— Что вы изволите читать, сударыня?
Старуха молчала. Разглядывала Алину. Под этим взглядом той стало неуютно.
«Бог весть что он мог обо мне сказать, — начала сомневаться она. — Да нет. Тогда карга и принимать не стала бы».
— Если вам доставит удовольствие, я почту за радость почитать вам вслух, — предложила, чтобы нарушить это сверлящее молчание.
Старуха заперхала.
