Записки иноагента - Андрей Вадимович Макаревич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да… Давно это было. Он потом женился, разводился, опять женился. Стал учёным с мировым именем. Нет, лучше писателем. Известным. А с ней они даже виделись пару раз. Сходили в кафе. Так мило.
А как она? Да нормально. Живёт, как все.
Сюжет? Сюжет…
9
Отчаянно яркая полоса жизни в 80-е! (Не такая уж маленькая, между прочим, она продолжалась и в 90-е — просто к этому моменту девушки узнали, что, оказывается, можно за деньги, а именно деньги у них к этому моменту исчезли — их, конечно и раньше не было, просто этому не придавалось такое значение, жила вся страна без денег и ничего. Осознание места денег в картине мира ошеломило девушек, радикально повлияло на их поведение, и это тема для отдельной работы.)
В общем, превратились мы в натуральных идолов в момент выхода на экраны страны фильма «Душа». До этого дня мы уже несколько лет являлись идолами виртуальными — песни наши распевали в электричках, общагах и на лавочках, магнитофонные плёнки разносили наши сильно искаженные перезаписью голоса по огромной стране — а как мы выглядели, никто не знал. Откуда? В газетах наших портретов не печатали, в телевизор не звали, афиш от «Росконцерта» а добивался года три, мне говорили — зачем вам афиши? На вас и так дворец спорта за сутки раскупают! Мне рассказывали, в середине семидесятых французы снимали кино про Высоцкого, и режиссёр придумал — артист выходит из служебного входа «Таганки», и толпа, собравшаяся у касс театра, рвёт его на автографы. Толпа у касс «Таганки» действительно дежурила круглосуточно — в надежде на случайный билетик. Высоцкий вышел — и ничего не произошло. Его просто не узнали, люди были заняты другим.
Летом 1981 (или 1982?) года в Ялте снимался эпизод фильма «Душа». Эпизод был крохотный, но ушлый Стефанович умудрился продержать всю съёмочную группу на курорте недели две. Это была обычная практика советских времён — непременно включить в сценарий фильма эпизод на Юге или в Прибалтике и снимать его как можно дольше. Если он совсем не вписывался в ткань кинокартины, его можно было потом и вырезать. Творчество, нах.
Мы гуляли по набережной Ялты и из каждого заведения (не вру — из каждого!) неслись звуки наших песен. Местные музыканты копировали их так старательно (это называлось «снять один к одному») что в тех местах, где мы лажали (т. е. играли криво), они копировали и это. Ух, как нам было гордо! Мы заходили внутрь, и никто не знал, что это мы, мы выпивали и шли дальше — до следующей двери.
В общем, кино было снято, песни редактура несколько покалечила, но они всё-таки остались живы, фильм вышел на широкие экраны — и мы проснулись узнаваемо знаменитыми. Покрывала были сорваны.
Битлы рассказывали, что во время их гастролей обезумевшие девушки рвались к ним в отель, проникали через окна ресторана и кухни, лезли по водосточным трубам и шахтам вентиляции. Самое забавное, что если им удавалось добраться до цели, они не имели ни малейшего понятия, что делать дальше.
Девушки советские такое понятие, как правило, имели. Откуда бы?
Мне кажется, феномен поклонения кумиру до конца не изучен. С точки зрения биологии тут всё ясно — самка стремится оказаться как можно ближе к вожаку стаи, вожак стремится оплодотворить как можно большее число самок. Что, и всё? Вот такие мы обезьяны? Нет, там что-то ещё. Один американский журналист, крутившийся с музыкантами в конце семидесятых, написал потом книгу «Секс в СССР». Он полагал, что секс этот пустил в стране советов столь глубокие корни, потому что больше заниматься там было нечем. В самом деле, не в кружки же кройки и шитья ходить.
Девушки делились на три категории. Первая — совершенно сумасшедшие, как правило некрасивые интеллектуальные фанатки. Сексуальный мотив в их поведении отсутствовал напрочь. Они прорывались, чтобы побеседовать о поэзии, экзистенциализме и ботхисатвах. Их совершенно не волновало, жаждем ли этой беседы мы. И меня всегда восхищало, как Кутиков находил в себе силы эти беседы с ними вести. Потом он говорил, что спасал меня. Спасибо, Саня!
Вторая категория (и самая многочисленная) — хорошо знавшая, зачем она здесь и честно стремящаяся к выполнению этих функций. Были эти девушки веселы, добры и часто наши отношения перерастали в многолетнюю дружбу. Такой привет Вудстоку.
Третья категория, будучи уверенной (чаще всего ошибочно) в собственной неотразимости, сразу строила в головах невероятные планы на будущую счастливую совместную жизнь. Поскольку умом эти дамы чаще всего не блистали, схему охмурения они брали из плохого кино или очень плохой литературы. Выглядело это довольно смешно, и прощались с ними быстро. Попадались, правда, иногда такие стратеги в женском обличье, что и слов-то не найти. Но это тема для ещё одной книги. Я уже и название придумал — «Великие стервы».
Интересно — вспоминая сейчас весь этот калейдоскоп, я пытаюсь вытащить на свет какие-то детали, и понимаю, что в памяти не задержалось практически ничего — отдельные яркие и короткие картинки: 214 номер в гостинице города Свердловска, который был оставлен нам на растерзание добрым уехавшим директором программы, и который таки был честно растерзан нами в компании ансамбля танца «Сувенир», милых наших друзей и подруг,
Красный плюшевый диван в моем люксе гостиницы в Кишинёве, на который какая-то дурочка положила, вынув из стакана, невыключенный кипятильник (она, видите ли, коньяк не пьёт!), и этот диван полыхнул, как фейерверк, и пришлось его тушить, а потом, распилив остатки на мелкие части, два дня выносить из номера в мусорных пакетах, чтобы консьержу, который принимал номер (раньше только так из гостиниц и уезжали — спасибо, не обыскивали) и не пришло в голову, что тут стоял диван,
Триумфальный проход Кутикова мимо потерявшей дар речи администрации в шубе из чернобурки в пол с большими вытачками — дама оставила это чудо в гардеробе ресторана отеля и уже поднялась в номер, а шубу надо было как-то забрать. На робкий вопрос, почему он в женском, Саня гордо отрубил — что хочу, то и ношу! Честь дамы была спасена.
Слушайте, мы совсем не спали! Днём мы гуляли
