Неотвратимость - Георгий Айдинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А из чего рубит пыжи?
— Картонные которые, так их из книжных обложек. Там валяются они, в сарае.
Нашли в сарае учебник езды на мотоцикле с остатками темно-зеленой обложки. Очень похож этот картон на тот, из которого был пыж, найденный на месте схватки преступника с инспектором ГАИ на подмосковном шоссе!..
— А пыжи из войлока как делает? Где берете такой толстый войлок?
Старик повздыхал, покашлял, но сказал:
— Баловство, конечно. Таскает Николай помаленьку из депо войлок, которым ворота утепляют.
— Остался у вас такой войлок?
— Чуток есть. В сенях посмотрите, в ящике с инструментом.
Нашли и войлок. И пыжерубку. И свинец, из которого Николай Борисов катал картечь. И болт, служивший охотнику, чтобы забивать пыжи в гильзы.
Взяли соскобы краски с зеркала и буфета: тот кусок приклада, что нашли в Подмосковье, тоже покрыт темно-вишневым шеллаком.
Все. Можно было отправляться на аэродром, в Оренбург. И пока Павел в удобном кресле самолета отсыпался за бодрствование прошедшей ночью, в Москве происходили решительные события.
Троица из калитинской группы распределилась по самым решающим точкам — Петя Кулешов дневал и почти что ночевал на Главпочтамте; сюда мог прийти Туркин за деньгами, которые ожидал от родителей. Сергей Шлыков возглавлял засаду в квартире тетки Туркина, на Малой Оленьей улице. Как только получили сигнал от Павла, старый дом и примыкавшие к нему сараи обыскали вдоль и поперек. В пазу, между бревнами одного из сараев, обнаружили крупную дробь, картечь, гильзы и два курка от охотничьего ружья. И еще часы, завернутые в носовой платок, отделанный кружевами. Плоские, среднего размера мужские часы в золотом корпусе и на кожаном ремешке, покрытом золотистым лаком. Такие часы, повинуясь моде, носили в то время да и сейчас охотно носят и женщины. А в чемодане, который Туркин вовсе и не прятал — он лежал под кроватью у тетки, — рядом с учебниками по физике твердого тела и книгами по кибернетике мирно соседствовали те самые темные очки и электрическая бритва «Харьков», которые Туркин отобрал у Лени Баскина, когда замышлял его убить.
Валерий Венедиктов, учитывая определенное тяготение Туркина к району Сокольников, с шести утра и до окончания движения на метрополитене дежурил с группой оперативников возле здешней станции метро.
Это произошло, когда Павел подлетал уже к Внуковскому аэродрому. Венедиктов заметил гражданина, который показался ему похожим на того, кого они так долго и тщетно разыскивали. Валерий незаметно вынул из бокового кармана и взглянул на фотографию: Павел конечно же немедленно самолетом переслал несколько самых последних снимков Осипа Туркина, изъятых им у его родителей. Кажется, Туркин. Несомненно, он. Преступник по четырем ступенькам поднялся в деревянный павильон, расположенный неподалеку от метро, на углу Русаковской улицы и 5-го Полевого переулка. «Полуфабрикаты, кулинария и кондитерские изделия» — значилось на большой вывеске, величина которой вовсе не соответствовала весьма скромным размерам павильона. Через стеклянную стену его видны три мраморных столика За ними посетители с аппетитом справлялись с булочками и горячим кофе. Туркин устроился за крайним столиком так, чтобы вести наблюдение за входом в павильон.
Незаметно подойти и встать по обеим сторонам двери было невозможно: Туркин мог увидеть и изготовиться к обороне. Венедиктов наблюдал, как преступник быстро и жадно хватал куски, обжигаясь, глотал горячий напиток, явно торопясь выйти из тесного пространства павильона на улицу.
Оперативники в затруднении. Где и как брать вооруженного преступника, который наверняка окажет бешеное сопротивление? Рядом Сокольнический парк культуры и отдыха. Место многолюдное. Кругом множество магазинов, лотков, киосков. Покупатели толпятся возле продавщиц воздушных шаров, мороженого, горячих бубликов.
Но медлить нельзя никак. Сейчас Туркин шагнет на площадку лестнички. Венедиктов переложил пистолет в наружный карман. То же сделали его товарищи. И вот трое заняли свои посты. Левее павильона находился еще более крохотный его собрат, вывеска над которым извещала, что тут производят ремонт часов. Встав на низкую загородку и подтянувшись затем на руках, Валерий мигом очутился на железной крыше домика часовых дел мастера. Он навис сверху, прямо над лестницей, готовый, как только Туркин появится из двери, упасть на него, схватить за горло, сбить с ног. Задача двух других оперативников, стоящих в нескольких шагах с каждого бока лестницы, одновременно кинуться на преступника и во что бы то ни стало рвануть его за руки, не дать возможности воспользоваться оружием.
Он и не воспользовался им, хотя держал пистолет наготове, с пулей, засланной в ствол. Преступник даже не понял вначале, что с ним произошло, так внезапно с трех сторон напали на него оперативники. А в следующее мгновение уже поздно было реагировать: руки оказались вывернутыми за спину, горло сжато намертво, а пистолет и нож перекочевали в карманы тех, кто его сбил с ног.
При первом допросе Туркин внятно ответил на все анкетные вопросы протокола. Но как только зашла речь о том, где он взял пистолет, сначала пробормотал, будто купил его на Казанском вокзале у неизвестного, а потом стал нести околесицу. Он плел что-то относительно парадокса времени, о влиянии кибернетики на развитие философии, о физиологии высшей нервной деятельности и телепатии. Разумная речь перемежалась у него с полной мешаниной понятий, он все более возбуждался и повышал голос. Но вдруг на полуслове замолк. И больше от него ничего добиться не удалось.
— Симулирует? Или правда не в себе? Как вы считаете, Александр Титыч?
Павел уже проинформировал начальника отдела о результатах поездки в Башкирию, в том числе и о знаменательном разговоре с, несомненно, знающим городским психиатром в Кумиртау. Подполковник Миронов не торопился с ответом. Они сидели со старшим лейтенантом в приемной у комиссара, которому должны были доложить о последних результатах дознания.
— Что я тебе могу сказать, Павел Иванович. Ты сам знаешь очень хорошо — не зря учился, — наука наша утверждает, что у подобных типов, сознательно идущих на то, чтобы уничтожить человеческие жизни, как правило, бывают, больше ли, меньше, отклонения в психике. Не может нормальный человек совершать такое. Но есть психическая нечувствительность. А есть атрофия нравственного чувства. Существует и такое понятие, как индивидуальное вырождение. С чем мы имеем дело? Я бы сейчас не теребил себя подобными сомнениями. Степень вменяемости Туркина, способен ли он нести ответственность перед законом за свои действия, — это, конечно, предстоит решить только экспертизе. Наше же с тобой дело — добывать доказательства вины, уличать преступника, ставить его перед необходимостью признавать очевидное.
Хлопот с Туркиным и дальше было много. Он ни в чем не сознавался, даже под воздействием неопровержимых улик, под перекрестными взглядами опознавших его свидетелей.
Вызвали из Тольятти Леню Баскина. Среди многих сидевших в комнате и так же, как Туркин, одетых мужчин, примерно одного возраста с преступником, Баскин сразу определил того, кто вел с ним разговоры в трамвае, водил по останкинским гостиницам и покушался затем на его жизнь.
Вскоре торжествующий Леня Баскин отбыл на берег Куйбышевского моря, в свой молодой город Тольятти. В боковом кармане его, как и прежде застегнутом английской булавкой, находилась уже не пачка денег, а одна-единственная бумажка: квитанция на новенькую «Яву-350», ехавшую в багажном вагоне поезда вместе со своим хозяином.
Станет запираться Туркин или нет, прикидываться сумасшедшим или демонстрировать «минуты просветления», которые будто бы на него находят, — теперь это уже не имело решающего значения. Он был изобличен по всем статьям.
Уже не оставалось почти никаких сомнений, что смерть Ани Мошкиной — тоже на совести Туркина. Это «почти» подчеркнуто вовсе не потому, что не совпадали некоторые показания свидетелей и действительные факты: нет, и тут нужны были неоспоримые доказательства его вины. Скажем, такое, как опознание родственниками и подругами Ани Мошкиной ее часов и кружевного платочка, которые были найдены в сарае на Малой Оленьей улице. Или показания приятеля Осипа Туркина — юриста, предоставившего ему на время своей командировки квартиру в городе Бабушкине. Или, наконец, бесспорное опознание Туркина старым официантом из ресторана «Останкино». Обладая редкой памятью на лица, официант среди десяти фотографий похожих девушек безошибочно указал на Аню Мошкину. Потом точно описал ее спутника, которого обслуживал с ней вместе вечером того дня, когда произошло убийство. А вслед за этим, войдя в соседнюю комнату, где сидело восемь парней — одинакового роста и комплекции с Туркиным, так же причесанных, таких же черноглазых и почти столь же угрюмых, — официант, ни мгновения не задумываясь, выделил преступника.