Сломленный бог - Гарет Ханрахан

на выход из крепости. Пятый осколочек был мимоходом засунут за осветительную панель.

– Провал. Полный провал, – повторял как заведенный Вир. – Раск должен был идти сам. Ведь я с самого начала был обречен, правда? Значит, это его оплошность, а не моя. Надо было мне им так и сказать.

– Такого исхода и надо было ждать. – Бастон потирал шею. – Раск знал, как мало шансов, что Мандель сразу согласится на сделку. Такие дела всегда идут туго.

– А ты, придурок, сделал провал неизбежным, когда стал орать Манделю в харю! Довыделывался, и все без толку!

Бастон покатал последний камешек между пальцев.

– Не совсем без толку.

Вир непонимающе уставился на него, потом произнес:

– Приедешь, расскажешь кузену о неудаче. Скажешь, что Мандель у себя в крепости недосягаем и торговаться не станет. Возможно, у нас получится привлечь другие семьи – заплатить Каранчио или еще какому великому предку. Ведь без дракона проломить их стены нечего и пытаться?

– Похоже на то. – Непреодолимые, неуязвимые стены под охраной сальников и боги знают кого еще. Азартная задачка. Еще какая азартная.

Вир сощурился:

– Так это хитрость? Его затея? Мы вдалеке от Нового города. Та штука, с которой общается Раск, она ведь сюда не дотянется… верно? Что ты там сотворил?

Бастон сурово на него посмотрел:

– Тише. Погоди, пока не окажемся в безопасности.

– В безопасности? В безопасности? – зазвенел эхом Вир. Он весь дрожал, то ли от нервного возбуждения, то ли от страха. Покачал головой: – Спутываться с божественными силами опасно всегда. Слишком далеко все это зашло.

«Это не какой-то безумный бог, – подумал Бастон. – Это Шпат Иджсон. Сын того человека, который по сути создал их Братство».

Поезд замедлился, останавливаясь на площади Мужества. Вир встал.

– Еще не наша остановка.

– Мне надо выпить. И не в Новом городе. Чертово место, глаза уже режет. Я уже нормально спать не могу. Там следят отовсюду.

Вир скрылся в толпе на платформе. Несколько пассажиров собирались зайти в вагон Бастона, но при одном взгляде на него решили, что лучше разместиться в другом. Он закрыл дверцу и позволил вагонной тряске побаюкать усталые кости.

В одиночестве он раскрыл ладонь и посмотрел на камень. Осколок засиял сперва тусклым светом, но постепенно разгорался, пока поезд пересекал границу зоны и въезжал в Новый город.

У алхимиков есть их свечки. Что с того? У воров теперь горит свой огонек.

Глава 20

Эшданцы расковали Кари и забрали на борт канонерки. При виде охраны с оружием Рен выронил свою палку в воду. Против вооруженных бойцов им ничего не поделать – даже без учета магички.

В числе охраны на лодке приплыл Дол Мартайн. Он втолкнул Кари рядом с собой на сиденье, и лодка развернулась, натруженное рычанье движка перемежалось холостыми оборотами, когда они лавировали среди коварных руин.

– Помоги им, – шепнула она.

– Я и так привел их надоеду к себе домой. Это все, что я могу сделать для Адро.

– Ты меня продал Гхирдане, – бросила она Мартайну.

– Если б я тебя продал, – прошептал Мартайн, – то разве сидел бы здесь? А я вот – подтираю за мерзавкой. – Он покачал головой: – Жалко, что не продал. Надо было. Свалил бы из этих проклятых краев, плыл бы уже на полпути к Паравосу. Но теперь об этом без толку плакать.

– Ты везешь меня к Артоло?

– Нет. К Дантисту. – Он дал ей надеть серую холщовую сорочку. На грубой ткани пятна еще чьей-то крови. Натянув через голову новый наряд, Кари повернулась, подыскивая, чего бы стащить. Нож или любое другое оружие. Хоть что-то придающее уверенность, но Мартайн слишком хорошо ее знал. Он схватил ее, притянул к себе на банку и больше не спускал с нее глаз. Чародейка тоже все время смотрела на Кари, как безмолвный истукан.

Вдалеке, за городскими развалинами, показался корабль. Грузовоз на алхимической тяге, пыхтевший на север вдоль побережья, над трубами вился бледно-голубоватый дым. Кари уставилась на судно, пытаясь оценить его размеры. С горизонтом все стало хреново, как и с морем, но по любым прикидкам корабль получался огромен.

– Что это? – спросила она.

– «Лунное Дитя», – ответил Мартайн. – На нем прибыл Дантист. Зверюга, а не корабль, да? С вооружением тоже порядочек. На нем в Гвердон поедет илиастр. – Он покачал головой: – Может, и я оказался б на нем, если бы не ты.

Кари приподнялась, чтоб почетче рассмотреть далекое судно, но Мартайн толкнул ее обратно.

– Сиди тихо и заткнись хоть раз в своей чертовой жизни, – прошипел он со страхом в глазах. – Я не хочу кончить как Хоуз.

Она села и притихла. Заткнулась. Запахнула серую сорочку – отгородилась, будто заразная.

Очистные цеха напомнили ей квартал Алхимиков в Гвердоне, но с большими отличиями. В городе трубы были до зеркального блеска надраены и расписаны астрологическими знаками. Фабрики были дворцами промышленности, храмами химических преобразований. Гхирданские же перегонные напоминали аппарат для варки низкопробной бурды. Обшарпанные, с подтекающей смазкой, сделанные из подручного лома с разбитых построек, с трудом состыкованные и готовые развалиться.

Правда, некоторые секции с виду были совсем новенькими. Самые основные устройства – емкости для возгонки и промышленные атаноры, завезенные, очевидно, извне Ильбарина, выглядели чужеродно, как шляпа на Бифосе. Гвердонской работы, предположила она, хотя почему-то приборы казались ей немного ненастоящими. Излишне вычурные, медь и сталь в орнаменте змей и цветов. Но, надо признать, ее опыт взаимодействия с алхимией ограничен одним разбойным нападением и двумя концами света.

Ниже она увидала грузовые причалы, куда свозили мешки с илиастром, справа – очередь из повозок, уставленных бочками для ушкетских доков, дальше в море – «Лунное Дитя». А за кораблем, совсем-совсем далеко, – Гвердон. Над всем же этим, на крыше перегонного цеха, восседал дракон.

Кари лягалась и кусалась, пока Мартайн с подручными волокли ее через очистную. Естественно, бесполезно тратила силы, однако приятно было заехать локтем по ребрам одному надсмотрщику. Вот если бы удалось еще впиться зубами, то Кари отхватила бы лучший обед за много дней, но такой возможности ей не дали.

Ее силком протащили через главный цех, мимо корыт, наполненных илиастром, который сцеживали несчастные работяги, не смевшие поднять глаз. Мимо громады главного атанора – алхимической печи. Подняли по железной лестнице на верхний мостик. Наверху было отгорожено помещение с видом на всю заводскую площадку, туда ее и впихнули.

Это лаборатория, на крюке висят маска и халат из тканого серебра, стоят ряды бутылей и колб, эфирные приборы, бачки с разной всячиной. Окна, чтобы следить за атанорами. И отдельное окно, смотревшее на развалины, море и илистый берег. Совсем как больничная палата – холодная и безукоризненно чистая. Палата для проведения вскрытий.

На месте и сам алхимик. Дантист. Ворц. Кари, в некотором роде, его уже видела – через Шпата, в последние дни перед отъездом из Гвердона. Человек,