Эридон. Игры судьбы - Савушка

Мол, не успела среагировать, потому что резерв пустой. А отвечаю я только из-за вредности, с искренним желанием укусить.

Ухватившись за эту мысль, как за спасательный трос, я без колебаний прикусываю его нижнюю губу. Но вместо желаемого отдергивания получаю тихий полурык-полустон. И этот звук отдаётся жаром под кожей, будто кто-то чертит узоры пламенем вдоль позвоночника.

Мы отрываемся друг от друга одновременно. Тяжёлое дыхание, раскалённый воздух между нами, и я облизываю опухшие губы… Металлический привкус. Чужая кровь. Мгновенное осознание хлыстом ударяет в висок.

– Мне нужен Андрас, – выпаливаю тут же, не успев задуматься.

Рианс отстраняется на шаг. Синие глаза темнеют, взгляд становится тяжёлым, как небо перед бурей. Каждый его мускул напрягся.

– Уверена? – слова звучат почти шёпотом, но внутри них слышится рокот.

Я киваю, стараясь не обращать внимания на резкую смену его настроения. Сейчас нет времени разбираться, мне срочно нужен рядом демон, пока не накрыл откат. Рианс ещё стоит, будто борется с чем-то внутри, а потом разворачивается и уходит, хлопнув дверью.

Я оседаю на кровать, стараясь дышать ровно, но лёгкие будто сжались. Вдох. Выдох. Чувствую, как резерв начинает наполняться. Дело плохо.

Дверь отворяется, Андрас влетает как шквал и останавливается передо мной.

– Астрид? – голос чёткий, собранный.

Он хватает меня за запястья, проверяя пульс.

– Что случилось?

– Я… пила кровь.

Как факт, без лишних слов. Он замирает, руки сжимают моё запястье чуть сильнее.

– Много? Чьей? Когда? – разделяя слова, спрашивает тоном военного командира.

– Пару капель. Рианса. Только что, – отвечаю так же отчётливо, несмотря на нарастающую панику.

Дело в том, что чужая кровь дает демону огромный ресурс, как и выпивание силы. Только если во втором случае мы подключаемся к магическим каналам, то в первом – это чистая жизненная энергия. Она может очень быстро восстановить силы, резерв и в отдельных случаях даже залечить раны.

И всё бы хорошо, если бы не одно мерзкое «но», имя которому – баланс.

Я не знаю, кто из создателей придумывал эти законы, но чувство юмора у него отвратительное. Ему мало было жажды крови и потери самоконтроля. Он добавил плату за чужую кровь в теле демона.

Кровь туманит наш разум. Сначала демон чувствует невероятный приток энергии и счастья, все видится в розовых очках. Потом наступает такой резкий упадок сил, что порой он не в силах удержаться на ногах. Но даже это не так страшно, как третий этап: виде́ния. Они появляются в затуманенном сознании, заставляя поверить в их реальность. Видения могут быть безобидными, вызывающими только эмоции – от счастья до печали. Но порой они очень опасны как для демона, так и для окружающих. Никогда не знаешь, что решит воспроизвести больной рассудок.

– Ты должен меня связать, пока не началось, – выпаливаю, ходя по комнате кругами.

Голова гудит, мысли скачут, пальцы дрожат. Я убираю с лица выбившийся локон, но он тут же возвращается на прежнее место.

– Астрид, – демон протягивает ко мне руку, но я игнорирую жест, продолжая диктовать план действий.

– Найди зверобой и лаванду, нужно сделать настойку, они приглушат мои силы. Если я права, у нас меньше часа.

– Астрид, – чуть громче окликает демон, но я думаю только о мерах безопасности, которые нужно срочно предпринять.

– Запри комнату снаружи и никого не впускай. Скажи, что у меня… лихорадка какая-нибудь.

Комната маленькая. Пятый круг, уже начинает мутить. Я замедляюсь, но не останавливаюсь. Нужна схема. План. Действие. Если я замолчу – придёт ступор.

– А если не поверят, – добавляю, делая очередной поворот, – скажи, что у меня…

– Астрид, да услышь ты меня! – рявкает демон.

От неожиданности я даже подпрыгиваю, голова снова кружится, и меня ведёт куда-то в сторону. Андрас ловко подхватывает меня под локоть.

– Отката не будет, – твёрдо говорит он, глядя мне в глаза.

Я моргаю. Не понимаю.

Он вообще понял, что я сказала?!

– Андрас, я вы-пи-ла кровь, – повторяю по слогам. – Я демон. И я выпила кровь.

– Не будет, – повторяет он, как будто это что-то решает. – Просто поверь мне.

– Как это не будет?! – я теряю терпение. – Если демон выпивает чужую кровь, он всегда платит. Всегда. Ты же это знаешь!

– Кроме случаев, – протягивает он, как наставник, проверяющий подопечного. – Когда….

– …когда мрачные начинают нести чушь?! – огрызаюсь я, но голос уже не такой уверенный.

– Когда кровь принадлежит членам семьи, в число которых входят и те, с кем происходил обмен кровью, – как по учебнику демонологии зачитал Андрас, загибая палец. – Или же личности, которая испытывает к демону достаточно сильные положительные эмоции, иными словами вл…

– Влечение! – перебиваю его с излишним рвением.

Голос звучит громче, чем я хотела. Он делает шаг назад, театрально прижимает ладонь к сердцу и чуть склоняет голову.

– Как прикажете, ваше высочество. Ведь это вовсе не моё дело, – в голосе едва сдерживаемое веселье.

Сказанное мной на поляне его явно не задело. А вот чему он радуется – знает, наверное, только сам Хаос. С раздражённым вздохом падаю на кровать, накрывая лицо подушкой. Хочу провалиться в небытие. Очнуться дома. В Долине. Где нет шпионов, заговоров, убитых адептов, вывернутой правды… и одного синеглазого идиота.

– Ты изменилась, Астрид, – матрас чуть прогибается под весом Андраса.

– Естественно, – бухчу в подушку. – Сейчас я больше похожа на ожившее умертвие.

– Ты же понимаешь, что я не об этом, – в голосе мрачного звучит тепло.

И улыбка, которую я не вижу, но чувствую.

– Кстати, на умертвие ты уже не похожа. Кровь действует.

Подушка летит в сторону. Я рывком сажусь и кидаюсь к зеркалу.

– Бессмертный Хаос…

В зеркале действительно снова отражаюсь я. Ушла болезненная бледность, сменившись здоровым румянцем. От кругов под глазами не осталось и следа, волосы хоть и растрёпанные, но теперь живые, упругие, блестящие. Ни пелены в глазах, ни усталости, даже губы порозовели.

– А знаешь, я был не прав, – сказал Андрас, и я повернула голову.

Он всё так же сидел на краю кровати, но смотрел на меня совсем иначе.

– Ты не изменилась. Ты возвращаешься к себе.

– Не надо, Андрас, – тихо прошу я.

Понимаю, к чему он клонит, и от этого появляется неприятное чувство давления в груди. Он встал, подошёл почти вплотную, остановился за спиной.

– Почему ты так боишься выйти из этого панциря? Из злости, язвительности, отстранённости. Боишься быть собой? Почему? Ты думаешь, что он бы хотел видеть тебя такой?

Я застыла как вкопанная. В теле появилась едва ощутимая дрожь, как от приближающегося шторма. Слова Андраса поднимали изнутри всё, что я поднимать не хотела. Всё то, что должна была забыть.

– Он