Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

следующий год епископ Тульской епархии получил одобрение на сооружение храма – и от Синода, и от самого Николая Второго. Царь пожаловал на строительство церкви пять тысяч золотых.

У Алексея Викторовича имелся в архиве ценнейший документ с печатью Ольвиополя о его предке, а именно что его прадед служил есаулом в запорожском войске. В есаулы хорунжий Константин Щусь был произведен за доблесть, проявленную при штурме турецкой крепости Измаил. В дворянской грамоте фамилию Щусь изменили на Щусев. Еще подростком Алексей интересовался происхождением фамилии, ему объясняли, что фамилия имеет украинские корни, а «щусь» – название болотной птицы, типа кулика. Правда, нигде этому Алексей подтверждения не нашел. Может, диалект? Оставалось верить на слово.

– Значит, переведи мою фамилию на русский, получусь я Кулик или Куликов, – весело говорил Алексей Викторович жене. – А переведи-ка Куликово поле на украинский, что будет?

– Щусево?

– Щусево!

– Ну надо же! – радовалась Мария Викентьевна.

– И на этом Куликовом-Щусевом поле должен стоять мой храм, – потирал руки муж.

Щусев принялся за работу. Вернее, продолжил ее. Первый вариант Алексей Викторович сделал еще в мае 1902-го. Уже тогда, когда он реставрировал дома Олсуфьевых в Петербурге, графы начали увлекаться идеей постройки храма-памятника. А для зодчего, имеющего за плечами лишь реставрационные работы иконостаса Успенского собора Киево-Печерской лавры, – шанс построить что-то самому от начала до конца, воздвигнуть собственное архитектурное сооружение!

– Ишь ты…. У комиссии по строительству храма настоятельные пожелания переделать проект в новом духе понимания древности, – бурчал Щусев, внимательно разглядывая свой проект 1902 года. – Что мы тут имеем?..

В кабинет заглянула Мария и, увидев сосредоточенного мужа, тотчас затворила дверь.

– Погоди, погоди! Маня!

Мария Викентьевна снова просунула голову через щель двери.

– Егоза спит? Зайди.

– Да, на сей раз удалось легко убаюкать, уложили. Может, чайку?

Щусев отмахнулся.

– Сядь, просто сядь и слушай. Мне надо подумать вслух…

Мария села в венское кресло из гнутого бука, положила руки на подлокотники.

Алексей Викторович подошел с карандашом к листам, на которых красовались западный и южный фасад церкви, а также разрез и план.

– Итак, что мы тут имеем, – повторил Щусев.

Думая, что это вопрос, Мария Викентьевна, чуть привстав, произнесла:

– Если взглянуть на план, то это выстроенная кораблем московская церковь семнадцатого века. Колокольня, трапезная и сам четверик четко отделены друг от друга, но при этом дружно сидят на западно-восточной оси.

Щусев кивнул, но, казалось, он не особо слушал премудрую жену. Тем не менее Мария продолжила:

– У входа – башни. Оно и понятно. Это ведь не только церковная постройка, еще и памятник воинской славы. Кстати, мне они напоминают кремлевские.

Щусев пожал плечами.

– Интересная мысль, – продолжала жена, – западный вход через колокольню. Звонница псковского типа. Трапезная решена крайне просто. Четверик со скошенными стенами. Алтарная часть сильно развита. Экспрессия в устремленных вверх главах и шатрах.

– Сразу видно, что моя Маня – не просто жена, а сподвижница архитектора, причем добросовестная.

– А что, такая она и есть! Уж я-то ее очень хорошо знаю! – Мария встала с кресла, подошла к мужу и чмокнула его в плечо. Затем вытянула губы уточкой и, сложив руки на груди, исподлобья посмотрела на Алексея Викторовича.

– Сейчас явно сподвижница архитектора скажет какую-то гадость. – Щусев сделал два шага в сторону.

– Я не вижу мощи. Только стремление к ней.

– Ах, вот оно как!

– Все здесь мне напоминает Васнецова, только двадцать лет назад.

– Да что вы говорите?

– И вообще. Игрушечность!

– Та-ак…

– Стилизация в духе выставочных павильонов!

– Дама, вы в своем уме?

– Бутафория!

Щусев плюхнулся на пестрое гобеленовое кресло, с которого недавно встала жена, но плюхнулся крайне неудачно – соскользнул на пол.

– И мебель против меня! – Щусев легонько пихнул кресло ногой. – Сговорились вы, что ли?

Он встал, потирая поясницу.

– Больно? – Мария Викентьевна смотрела страдальчески на мужа.

– Да ерунда. В Остроумову Репин вообще когда-то стулом зашвырнул, когда она к мирискусникам примкнула.

– Кстати, я ее сегодня видела.

– Немудрено, в одном доме живем. – Алексей Викторович с опаской сел в кресло, как бы еще раз не навернуться.

Щусевы с некоторых пор переехали и теперь снимали жилье на Литейном – в доходном доме под номером 34, построенном по проекту знаменитого архитектора Александра Христофоровича Пеля, известного тем, что являлся помощником Монферрана при сооружении Исаакиевского собора и Александровской колонны. Как раз в тот день, когда в мае 1902 года Щусев закончил свой первый проект храма на Куликовом поле, Пель скончался.

В этом же доме, только со стороны Басковой улицы, уже много лет проживал с семьей Петр Иванович Остроумов, директор хозяйственного управления при Святейшем Синоде, тайный советник, один из близких людей Победоносцева. Его дочь Анна – художница и график, тоже, как и Щусев, обучалась в Высшем художественном училище при Императорской академии художеств.

– Ну что, зоил, продолжай свою жгучую критику. – Щусев поморщился. Ушибленная поясница давала о себе знать.

– Так вот, Анна Петровна мне сегодня рассказывала о Зинаиде Гиппиус. – Мария Викентьевна сознательно упорхнула от разговора о проекте. – У Бенуа она часто встречается с Мережковскими, говорит, что Зинаида относится к ней пренебрежительно. В сотый раз делает вид, будто видит Анну в первый раз! И каждый раз их знакомят заново.

– Забавно!

– Гиппиус красивая! У нее такие роскошные волосы цвета золота и меди. Она изящна как лань и грациозна как пантера…

– Согласен. Мощи не хватает.

– Мощи? – Мария недоуменно посмотрела на мужа. Алексей, упершись взглядом в проектные листы, усиленно размышлял над преобразованиями.

– Да, и внушительности. Нужен монументальный героический образ. Знаешь, Маня, и симметричность меня, конечно же, смущает. И не только она. Действительно этакий теремок получается.

Щусев закрыл глаза, помолчал.

– Маня, дорогая, ты иди, ложись спать, а я еще посижу, покумекаю.

Мария Викентьевна, поцеловав мужа в ухо и шепнув ему нежность, тихонько вышла, осторожно закрыв за собой могучую дверь кабинета.

Алексей Викторович походил по кабинету, лег на диван, зажмурился. Перед глазами вставали васнецовские богатыри. «Но и тут свои богатыри есть, – рассуждал он, – Пересвет и Ослябя. Необходимо отразить героическую победу русского народа над полчищами Мамая в национально-архитектурном образе. Сражения, битвы, войны… Что ж мирно-то людям не живется?»

Богатыри ушли в свои былинные дали, а на смену им выстроились члены экипажа бронепалубного крейсера «Варяг» на Знаменской площади. Алексей Викторович видел их в апреле 1904 года, когда они прибыли в Петербург и колоннами промаршировали от Николаевского вокзала до площади Зимнего дворца. Героев приветствовал сам царь.

Долой игрушечность! В новом проекте Щусев взял за основу планировочно-композиционную схему старого, но изменил решение форм храма. Решил показать Нестерову.