Царская тень - Мааза Менгисте

в его горло, что он вынужден глотать свои собственные мольбы — все это Карло предпочтет забыть. Он будет говорить, что все это случилось с другим человеком, который и не человек вовсе.

Потом абиссинец соскальзывает с его груди, и на мгновение бесконечный ужас отступает, потому что разве может человек сотворить что-то страшнее этого?

Тарику, говорит человек.

Эта паника — оторвавшаяся ресничка в глазу Карло, назойливое предупреждение о том, что если он не сделает чего-то, то получит то, что имеет сейчас: привязанные руки и раздвинутые ноги, брюки на коленях, он, изгвазданный собственным дерьмом пленник ножа, который начинает свою скрупулезную работу. Узрите мужчину, посмотрите, как он съеживается и дрожит, какой он беспомощный, словно девушка в руках насильника.

Огромный и древний груз отяжеляет его голову. Он чует кровь. Он чует свой стыд. Он предчувствует кровавую расправу, которая сделает его трофеем и жертвой, представлением и символом, чем-то другим, что уже нельзя назвать живым человеком. И теперь этот жесткий кулак снова и снова молотит по его голове. Смотри: черные птицы. Смотри: умереть легко. Если захочет, он может покончить с этим. Он может затворить слух и позволить им закончить начатое, пусть делают, что хотят. Но смогу ли я вернуться? Он повторяет это в грязную ладонь и ждет ответа сквозь нескончаемый шум в голове.

Откуда-то: Фифи называет его имя. Но Карло нет, а потому нет и имени, нет ничего, что удерживало бы его цельным в этом изувеченном трещинами мраке. Он призрак; он метафора, сломанная кожура умирающего. Камни падают с деревьев. Плоды прорезаются из земли. Как это просто — пройтись по долине неба. Правое становится левым. Вверх означает об землю. То, что творит человека, теперь может его и растворить. Пистолетный выстрел. Непреходящая боль во всем теле. Тяжелые ноги пробегают мимо его головы. Прикосновение к его лбу. Он закроет глаза и заснет, а когда проснется, все это пройдет, как не было.

Карло. Она говорит на этом пугающем языке.

Он слышит: Фавен?

Он слышит: Пожалуйста, Сеифу.

Потом он открывает рот, удивленный своей свободой, открывает глаза и видит мир, забрызганный каплями слез и крови.

Он позволяет ей повторить: Карло. Он позволяет ей прижать его тело к ее. Позволяет ее руке поднять на нем брюки и скрыть его стыд, прижать материю к его шее. Она делает все, только не рассеивает его унижения, и на полпути его распада происходит это: ужас вырывается на свободу и плывет бесконтрольно, ничем не сдерживаемый. И по мере того как ужас раскручивается внутри него, он начинает выкрикивать имя: Ибрагим! Ибрагим!

Глава 14

Пусть живет. Это все, что говорит Сеифу, стоя перед Кидане, усталый и измотанный. Я его отпустил. Его лицо — перекореженное полотно эмоций столь пугающих, что Хирут боится их расшифровывать.

Хирут уходит в тень к самой дальней стене рядом с Минимом, она не в силах оторвать глаз от происходящего. Аклилу и его люди расположились на холмах, готовятся к операции возмездия, помогают жителям деревень переместиться в окружающие горы. Женщины, старики, дети уже начали путь от дома, они несут воду, корзинки с едой, спешат, чтобы уйти от бомбежек и рейдов.

Кидане опять недоуменно качает головой. Мы убили всех его телохранителей, говорит он. Мы избавились от некоторых из другой banda, никого не осталось, чтобы вам помешать. Ты получил ту возможность, о которой просил. Из-за тебя Аклилу и другие рискуют теперь жизнью. Даже те две старухи сделали то, что им было сказано. Он уже в третий раз повторяет подробности налета и провала Сеифу.

Если бы я его убил, нас бы уже сейчас атаковали, говорит Сеифу.

Кидане подбирает кнут, свернутый и лежавший в ожидании у его ноги. Он медленно раскручивает его, хлещет им, проверяя траекторию. Звук резкий и жестокий, как шипение змеи. Марта падает на колени. Астер опускается, чтобы прижать ее к груди, молча качает головой.

Мне все равно, деджазмач, делайте что считаете нужным, говорит Сеифу и снимает рубашку, кидает ее на землю. На его груди множество шрамов, которые образуют сетку из торчащих мускулов от одного плеча до другого. Рядом с его сердцем неестественно натянутая кожа размером с кулак: заживший ожог.

Делайте что считаете нужным, повторяет Сеифу. Вы не первый богатый человек, который пытается поставить меня на место.

Астер вытирает лоб краем шали, потом закрывает нос и рот, видимыми остаются одни глаза. Остановись, Киду, шепчет она. Она бросает мимолетный взгляд на Хирут.

Хирут встречает взгляд Астер и не может сдержаться — тянется рукой к шраму, который не может скрыть никакая форма. Астер передергивает, она спешит отвернуться.

Я не покончил с Фучелли, говорит Сеифу. Он теперь бесполезен для армии. Он слишком унижен, чтобы рассказать о том, что с ним случилось. Этот человек обделался, как ребенок, он умолял. Он бесполезен. Он не годится для войны.

Кидане отступает, он разозлен, он щелкает кнутом. Кнут рассекает воздух под углом и впивается в спину Сеифу.

Сеифу делает резкий вдох и сгибается. Кнут возвращается к Кидане, разбрасывая по пути капли крови.

Астер наклоняется, прижав руку к животу. Хватит, говорит она, он один из наших лучших воинов.

Кидане швыряет кнут и отирает руки о землю. Если ты еще раз проявишь непокорность, говорит он дрожащим голосом, я закончу на тебе то, что ты начал с этим итальянцем. Клянусь могилой Тесфайе.

У входа в пещеру появляется Аклилу, он отирает свой нож. Мы нашли еще нескольких — искали тут, говорит он. Я взял форму, некоторые другие тоже взяли, нам она понадобится позднее. Воротник его формы ascaro испачкан кровью. Его фигура в одеянии врага выглядит странно, создает впечатление дисгармонии. Он кидает взгляд на кнут и на кровь, стекающую по спине Сеифу, а когда переводит взгляд на Кидане, в этом взгляде отсутствует обычное уважение. На его лице отвращение.

Хирут опускает голову, чтобы избежать вопроса на его лице.

Сеифу поднимается и надевает рубаху. Кровь просачивается через его униформу ascaro и разветвляется по ней, пуская ветки, как покореженное дерево.

Ты всех нас подверг опасности, говорит Кидане. Он подавляет дрожание подбородка, вытянув губы. По его лбу катится пот.

Сеифу прикладывает руку к груди. Я умру на этой войне. Наказывать меня бесполезно. Недостаточно просто убить этих ференджи, говорит он. Некоторые нуждаются в медленном наказании.

Кидане недовольно смотрит на кнут, постепенно костенеет, потом уходит, едва не задев по пути Аклилу.

* * *

Прошло уже три