Politics Among Nations. The Struggle for Peace and Power - Hans Morgenthau
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Можно заметить, что в большинстве вопросов, рассматриваемых в этих общих или близких к общим международным договорам, интересы отдельных государств вряд ли могут столкнуться, но, как правило, совпадают; ведь практически все государства имеют идентичный или, по крайней мере, взаимодополняющий интерес в единообразном регулировании гуманитарных вопросов. Однако важно отметить, что там, где расхождение национальных интересов было возможно или фактически имело место в отношении этих вопросов, этот вопрос не был урегулирован общими договорами, или же соблюдение договора было далеко не общим. Так, конвенции, устанавливающие единые правила в отношении противоречивых законов о браке и разводе, не были введены в действие странами, требующими религиозного брака, а Советский Союз не присоединился ни к одной из трудовых конвенций.
Именно Конференция по прогрессивному кодированию международного права, проведенная под эгидой Лиги Наций в Гааге в 1930 году, устранила сомнения в том, что кодификация любой отрасли международного права, какой бы она ни была, сопряжена с большими трудностями после того, как заинтересованные нации скрепили свою точку зрения. Она также выявила откровенную нецелесообразность, когда вовлечены национальные интересы наций, какими бы незначительными они ни были сами по себе. Лига Наций
Даже конвенции, которые отнюдь не кодифицируют все международное право гражданства, были ратифицированы только десятью государствами и вряд ли заслуживают того, чтобы называться кодификацией в том смысле, в котором обычно используется этот термин. Этот впечатляющий провал не только продемонстрировал слабость международного права с законодательной точки зрения, но и страх правительств поставить под угрозу свои национальные интересы каким-то непредвиденным образом, согласившись с определенной нормой международного права или определенным толкованием уже признанной нормы, также породил сомнения и создал неуверенность там, где ее раньше не было. Как выразились профессора Китон и Шварценбергер: "Иностранные представительства добавили столько оговорок к тому, что считалось совершенно простыми нормами международного обычного права, что попытка кодификации просто поставила под угрозу ранее неоспоримые основы международного обычного права".
Толкование и обязательная сила
Трудность замены единодушного согласия всех субъектов международного права на подлинное международное законодательство становится еще более острой, когда государства пытаются заключить общие договоры, касающиеся политических вопросов для всех или практически всех субъектов международного права. Об этом свидетельствуют Конвенция о тихоокеанском урегулировании международных споров 1899 и 1907 годов, Статут Постоянной палаты международного правосудия и Международного суда, Общий акт о тихоокеанском урегулировании международных споров 1928 года, Общий договор об отказе от войны, договоры о меньшинствах, Пакт Лиги Наций и Устав Организации Объединенных Наций.
Устав Организации Объединенных Наций, как и многие другие документы чисто технического характера, являются расплывчатыми и двусмысленными не случайно или, как американская Конституция, по особым и исключительным причинам, а регулярно и по необходимости. Ибо такие документы, чтобы получить одобрение всех субъектов права, необходимое для обретения ими юридической силы, должны учитывать все разнонаправленные национальные интересы, которые будут или могут быть затронуты вводимыми нормами. Для того чтобы найти общую основу, на которой все эти различные национальные интересы могли бы гармонично сочетаться, нормы международного права, воплощенные в общих договорах, часто должны быть расплывчатыми и двусмысленными, позволяя всем подписантам признание своих собственных национальных интересов в согласованный юридический текст. Если это произойдет во внутренней сфере, как это в значительной степени произошло в отношении Конституции Соединенных Штатов, то какое-либо авторитетное решение, будь то Верховного суда, как в Соединенных Штатах, или парламента, как в Великобритании, придаст конкретный смысл расплывчатым и неоднозначным положениям закона.
В международной сфере именно сами субъекты права не только принимают законы для себя, но и являются высшей инстанцией для толкования и придания конкретного смысла своим собственным законодательным актам. Они, естественно, будут интерпретировать и применять положения международного права в свете своих особых и различных представлений о национальных интересах. Они, естественно, будут использовать их для поддержки своей конкретной международной политики и, таким образом, уничтожат любую сохраняющую силу, применимую ко всем, этих норм международного права, несмотря на их неясность и двусмысленность.
очевиден. Если члены Лиги как индивидуумы обладают окончательной автономией в вопросах интерпретации, то расходящиеся автол^m
Если в конфликте между двумя государствами ссылаться на него, то возникнет тупик! Это неоднократно случалось в истории Лиги Наций, а краткая история Организации Объединенных Наций дала нам ряд примеров подобного рода.
Наконец, существует еще одна трудность, которая усугубляет слабость международного права с законодательной точки зрения, и это неуверенность в том, содержит ли определенный международный договор, должным образом подписанный и ратифицированный, действительные нормы международного права, обязательные для подписавших его сторон, полностью или частично. Такой вопрос вряд ли может возникнуть в отношении какого-либо внутреннего законодательства Соединенных Штатов.
Может существовать неуверенность в его конституционности или толковании до тех пор, пока Верховный суд не выскажется с окончательной инстанцией, но не в самом его существовании как действующей нормы права. Именно эта неуверенность в существовании определенных основополагающих норм международного права, должным образом подписанных и ратифицированных практически всеми членами международного сообщества, сотрясает саму основу международного права.
Давайте рассмотрим, пожалуй, самый впечатляющий пример такого типа международного права - Пакт Бриада-КсУогга, о котором практически все страны договорились в качестве инструмента национальной политики в отношениях друг с другом? Было ли это соглашение с самого начала нормой международного права, обязательной для всех подписавших его сторон, или это просто заявление о моральном принципе, не имеющее юридической силы? Применило ли международное право Нюрнбергского процесса, согласно которому подготовка и ведение агрессивной войны является международным преступлением, уже существовавшее право пакта Бриана-КсУогга, или же оно создало международное право, которого до этого не существовало? И сделал ли он то или другое только для конкретных случаев, решенных в Нюрнберге, или для любых подобных случаев, которые могут произойти в будущем? Различные школы мысли по-разному отвечают на эти вопросы, и здесь не место для разрешения споров. В контексте данной дискуссии важно отметить слабость правовой системы, которая не способна дать точный ответ на столь фундаментальный вопрос, как запрет коллективных актов насилия в определенных целях. Таким образом, сегодня нет возможности с какой-либо степенью авторитетности утверждать, нарушила ли какая-либо страна, вступившая в войну после 1929 года во исполнение своей национальной политики, норму международного права и несет ли она
