Убийца Шута - Робин Хобб

Она потянулась к дверной ручке, стоя на цыпочках, а затем она открыла комнату освященную только затухающим огнем в очаге. Слуги подготовил ее спальню часов назад. Свечи зажженные для нее уже оплыли.

Я поставил свою лампу на стол возле ее кровати с балдахином и подошел к камину, чтобы снова пробудить для нее огонь. Она тихо стояла, наблюдая за мной. Когда я убедился, что поленья хорошо схватились, я обернулся к ней. Она серьезно кивнула, благодаря меня, затем поднялась на назенькую табуреточку и вскарабкалась на свою высокую кровать. Она уже полностью переросла ту маленькую, что мы сделали для нее. Но эта была все еще сильно больше, чем ей было нужно. Она скинула тапочки и позволила им упасть с краю кровати. Я увидел, как она задрожала, когда залезла между холодными белыми простынями. Она напомнила мне маленького щенка, который пытался найти удобное местечко в большой собачьей будке. Я подошел с боку кровати и хорошенько подоткнул одеяло вокруг нее.

- Она достаточно скоро нагреется, - успокоил я.

- Я знаю. - Ее голубой взгляд бродил по комнате, и впервые меня поразило, как, должно быть, странно эта комната выглядела для нее. Комната была огромной по сравнению с ней, все такого размера, чтобы было удобно взрослому мужчине. Может ли она даже выглянуть в окно, когда стоит перед ним? Открыть тяжелую кедровую крышку сундука для одеяла? Я вдруг вспомнил свою первую ночь в моей спальне в Баккипском дворце после тех лет, которые я уютно проспал в спальне Баррича на чердаке над конюшнями? В конце концов, гобелены здесь были покрыты цветочками и птичками, а не златоглазыми Элдерлингами, глядящими сверху на пытающегося уснуть в благоговейном страхе ребенка.все же я видел дюжину изменений, которые нужно было провести в этой комнате, изменения, которые были бы произведены отцом хоть с каплей чуткости годы назад. Меня затопило стыдом. Я чувствовал, что это неправильно оставить ее одну в таком большом и пустом пространстве.

Я стоял над ней в темноте. Я пообещал себе, что исправлюсь. Я потянулся пригладить бледную прядь на ее скуле. Она отвернулась от меня,

-Пожалуйста, не надо, - прошептала она в темноту, смотря в обратную от меня сторону. Это было как ножом по сердцу, удар, который я полностью заслужил. Я отдернул руку назад, не нагнувшись для поцелця, котороый я намеревался ей подарить. Я удержался от вздоха.

- Очень хтрошо. Споконой ночи, Пчелка.

Я забрал лампу и был уже на полпути к двери, когда она робко спросила:

- Можешь оставить гореть одну коротенькую свечку? Мама всегда оставляла мне одну свечу.

Я немедленно понял, что она имеет ввиду. Молли часто зажигала маленькую толстую свечку возле нашей постели, одну, источавшую по комнате аромат, пока она погружалась в сон. Я не могу вспомнить, сколько раз я приходил спать и находил ее глубоко спящей, а последние отблески пламени плясали у основания фитиля. Керамическое блюдце возле Пчелкиной кровати дожидалось такую свечку. Я открыл шкафчик под столиком и нашел ряды и стопки таких свечей. Их сладкие ароматы унесли меня куда-то, будто Молли сама зашла в комнату. Я выбрал лавандовую за ее покой. Я зажег свечка от своей лампы и поставил на место. Я задернул шторы, преставляя, как танцующий свет свечи будет просачиваться сквозь завесу, смягчая освещение внутреннего пространства.

- Доброй ночи, - снова сказал я, поднимая лампу.

Я направился к двери, когда ее шепот мягко достиг меня, словно воздушный пух.

- Мама всегда пела мне песенку.

- Песенку? - глупо переспросил я.

- Ты ни одной не знаешь, - догадалась она. Я услышал, как она отвернулась от меня.

Я заговорил с занавесом.

- Вообще-то, знаю. - бестолку, это была "Круг Кроссфаер", которая возникла на рубеже моего сознания, воинственная и трагичная история, абсолютно неподходящая для детской колыбельной. Я подумал о других, которые знал, выученных во ремя взросления мелодиях и рифмах,. "Игрок в яды", перечень смертельных трав. "Точки крови", музыкальный пересказ мест, куда ударить человека, чтобы заставить кровь течь. Судя по всему, это тоже не для колыбельной.

Она снова прошептала:

- Знаешь "двенадцать лечебных трав"?

- Да. - Баррич научил меня этому, тогща как Леди Пэйшенс вдолбила это в мою голову. Я прочистил горло. Когда в последний раз я пел песню, чтобы мой голос был единственным звучащим? Целую жизнь назад. Я вздохнул и вдруг изменил решение.

- Есть одна песня, которую я выучил, когда был намного младше, чем ты сейчас. Она о лошадях, и это хороший выбор. - Я прочистил горло снова и нашел ноту.

"Одно белое копытце купил он.

Два белых копытца проверил он.

Три белых копытца обдумал он день.

Четыре белых копытца, отправил он прочь."

Короткое молчание приветствовало мою попытку. И следом,

- Звучит жутковато. Потому что его копытца белые, ты отправил их прочь?

Я улыбнулся в темноту, и вспомнил ответ Баррича.

- Потому что его копыта мягкие. Иногда. Белые копыта могут быть мягче, чем черные копыта. Ты же не захочешь, купить лошадь, копыта которой легко разделяться надвое. Правило это не всегда верно, но это напоминает нам что необходимо проверить копыта лошади когда думаешь о покупке.

- Ох. - Пауза. - Спой ее снова, пожалуйста.

И я спел. Еще четыре раза, пока моя слушательница не перестала требовать спеть на бис. Я взял лампу и мягко прошел к двери. Аромат лаванды и мягкий свет свечи остались, когда я вышел в коридор. Я оглянулся на занавешенную кровать, такой большой по сравнению с маленьким человеком, спавшим там. Такая маленькая, и у нее есть только я, чтобы ее защитить. Затем я осторожно прикрыл за собой дверь и устремился в свою собственную холодную и пустую спальню.

Следующим утром я проснулся на рассвете. Я все еще лежал, глядя в тенистые углы потолка спальни. Я проспал несколько часов, но сон уже покинул меня. Что-то такое было...

Детеныш.

Я резко выдохнул. Такое случалось не часто, когда я слышал, как волк говорит в моем сознание так чисто, будто он все еще жив. Это было свойство Уита, так бывает с людьми, которые настолько долго были партнерами с животным, что когда они умирают, какое-то влияние задерживается. Прошло множество лет, с тех пор как я потерял Ночного Волка, но в этот момент он был в моем сознании, и я почувствовал толчок так ясно, будто бы его холодный нос вторгся под одеяла. Я сел. - Еще едва светает, - проворчал я, но свесил ноги через край кровати.

Я нашел чистую тунику и легинсы и оделся. Через окно виднелся прекрасный летний день. Я позволил занавескам упасть на место и сделал глубокий вдох. Я понял, жизнь не крутится вокруг меня. Понять это было удивительно. Молли, подумал я про себя. Я верил, что боловал ее своим вниманием и подарками. На самом деле, это она баловала меня, позволяя просыпаться утром и думать в первую о чередь о том, что мне нужно делать в этот день, а не о том, что кто-то еще должен делать.

Волк во мне был прав. Когда я мягко постучал в дверь Пчелки и зашел по ее приглушенному приглашению, я обнаружил ее проснувшейся и разглядывающей разнообразные предметы одежды, которые она достала из своего маленького сундука с одеждой. Ее светлый волосы торчали клочьями.

- Тебе нужна какая-нибудь помощь? - Спросил я.

Она покачала головой.

- Не с одеждой. Но мама всегда вставала с другой стороны кровати, пока мы вместе ее заправляли. Я пыталась, но у меня она не ложится ровно.

Я взглянул на ее попытку. Вероятно, это было похоже на попытку собственноручно поднять паруса на корабле.

- Хорошо, я знаю, как это делается, - сказал я ей. - Я заправлю для тебя кровать.

- Предполагается, чтобы мы делали это вместе, - упрекнула она. Она сделала глубокий вдох и расправила маленькие плечи. - Мама говорила, что я всегда должна быть способна позаботиться о себе, мало кто в этом мире будет делать скидку на то, что я маленькая.

Да. Молли бы об этом подумала.

- Тогда давай сделаем это вместе, - предложил я и последовал ее точному руководству, как это сделать. Я не сказал ей, что мог бы сказать любому из прислуги, что это теперь его работа. Я не должен был рушить то, что Молли тщательно создавала в нашей маленькой дочери.

Когда одевалась, она прогнала меня из комнаты. Я стоял за дверью, ожидая ее, когда я услышал легкий стук сапог Неттл по каменному полу. Она остановилась передо мной, и мне было не лестно, что она явно не ожидала меня здесь увидеть.

- Доброе утро, поприветствовал я ее, и прежде чем она смогла ответить, дверь распахнулась, показывая Пчелку, одетую и готовую встретить новый день.

- Я расчесывала волосы, - сказала она, будто я спросил. - Но они слишком короткие, чтобы лежать ровно.

- Мои тоже, - заверил я. - Не то, чтобы я даже пытался сделать их такими.

Она посмотрела на меня и спросила:

- Это же мешает тебе подравнять бороду?

Неттл улыбалась, слушая разговор сестры, и понимала,что мне неловко.

- Нет, не поэтому, - серьезно признался я. - Я просто пренебрег ею.