Убийца Шута - Робин Хобб

Она только кивнула. Конечно, так оно и есть. Конечно.

Она была такой не по годам развитой. Такой взрослой. Этот тоненьким голосок произносил такие взрослые слова. И пробирал озноб от то, что она оценивала ситуацию как если бы она была скорее Чейдом, чем моей маленькой девочкой. Я надеялся услышать ее разговор со мной в простых предложениях; мне была бы приятна незамысловатая логика ребенка. Вместо этого маятник качнулся в другую сторону: от смирения, что моя дочь была немой и глуповатой, я внезапно почувствовал ужас, что она была неестественно сложной и, возможно, лживой.

Она взглянула на мои ступни.

- Ты сейчас немного боишься меня. - Она склонила голову и положила свои маленькие руки на скрещенные ноги и ждала, чтобы я солгал.

- Не так. Не боюсь,- С неохотой признал я. Я пытался найти нужные слова, но не мог. Я остановился на «Я ... поражен. И немного обеспокоен, что ты можешь говорить так хорошо, я никогда и не подумал бы, что ты можешь так рассуждать. Это беспокоит, Пчелка. Тем не менее, я люблю тебя намного больше, чем боюсь. И со временем, я привыкну ... какая ты на самом деле.

Маленькая розовая головка с копной светлых волос медленно кивнула.

- Я думаю ты сможешь. Но не уверенна что Неттл сможет.

Я обнаружил, что заставил поделится своими сомнениями по поводу этого, но также чувствовал себя обязанным защитить свою старшую дочь.

- Ну, а это не справедливо, чего ты ожидала. Или даже, что я мог! Почему ты сдерживалась? Почему ты не начала говорить, как только научилась, а молчала все это время?

Голова все еще была опущена, она приподняла одно плечо и покачала головой молча. Я не ожидал ответа. По правде говоря, я понял, значение таких секретов. В течение многих лет моего детства, я скрывал что я бастард от Молли, делая вид, что был не более чем мальчик на побегушках у писца. Я не хотел ее обманывать, но я не хотел чем либо выделятся. Я слишком хорошо, что чем сильнее сохранены такие тайны, тем труднее удержатся от обмана. Как я мог не видели этого? Как я мог удерживать ее от ошибок, которые сам же и совершал? Я пытался поговорить с ней так, как должен был отец.

- Странно что ты хранила это в секрете. И я советую тебе выдать его. Ты должны начать говорить с другими людьми. Не так как мы говорим сейчас, но с несколько слов тут и там. Называя что ты хочешь, когда показываешь на вещь.Потом перейдем к простым просьбам .

- Ты хочешь, чтобы я практиковала новый вид обмана, - сказала она медленно. -Ты хочешь, чтобы я делала вид, будто только сейчас учусь говорить.

И я понял, что это больше походило на наставника убийцы, чем на любящего отца. Я давал ей те же советы, что Чейд дал бы мне. Я чувствовал себя неловко от этой мысли и из-за этого заговорил более твердо.

- Ну. Да. Я полагаю, так. Но я думаю, что это необходимый обман, основанный на изначальном выборе. С какой стати ты бы делать вид, что едва можешь говорить? Почему ты ты это так скрывала?

Она плотнее прижала колени к груди, обхватив их руками, и стала казался такой крепкой и маленькой. Она сильно скрывает свой секрет, я полагаю.Во мне также рождалось сомнение. Был здесь еще что-то, чего я не знаю. Я сознательно не встречался с ней взглядом. Не стоит разглядывать ее. Ей только девять. Какой большой секрет может такая можешь хранить такая крошка? Я вспоминал себя в девять и сомнение росло еще больше.

Она не ответила на мой вопрос. Вместо этого спросила,

- Как ты делаешь это?

- Делаю что?

Она слегка покачивалась и жевала губу.

- Ты сдерживаешь это сейчас. Не давая разлиться повсюду.

Я потер лицо и решили позволить ей вести разговор, даже если она возвращает меня к боли. Пусть она привыкает разговаривать со мной ... а я привыкну слушать ее.

- Ты имеете в виду, как печален я был? Что я не плакал сегодня?

Она нетерпеливо покачала головой.

- Нет. Я имею в виду все. - Еще один наклон маленькой головки и взгляд из уголков глаз.

Я обдумал мои слова и мягко попросил.

- Не могла бы ты объяснить получше о чем говоришь.

- Ты ... кипишь. Как большой чайник на кухне. Когда ты приходишь рядом, идеи и образы и то, что ты думаешь выходят из тебя, как пар из горшка. Я чувствую твои тепло и запах, то что бурлит внутри тебя. Я стараюсь, сдерживать это, но оно обливает и обжигает меня. А потом, когда моя сестра была здесь, ты словно положил крышку. Я все еще могу чувствовать тепло, но ты охраняешь свои тепло и запах ... Там! Прямо сейчас! Ты накрываешь крышку плотнее и охлаждаешь тепло.

Она была права. Так и было. Пока она говорила, страх поднимался во мне. Она не знала Скилла как я, но образы, которые она использовала нельзя ни с чем спутать. И в тот момент я понял, что она была посвящена в мои мысли и эмоции, И я поднял стены Скилла выше, скрывая себя за ними, как учил меня Верити много лет назад. Верити умолял меня, чтобы я научился держать мои стены поднятыми, потому что мои подростковые мечты о Молли переросли во сны и проникали в его собственные сновидения и нарушая его покой.

И я отгородился стеной от моей маленькой дочери. Я отбросил свои мысли не только за сегодняшний вечер, но и за все дни и ночи, за последние девять лет, интересно, что она слышала и видела в мыслях своего отца. Я вспомнил, как она всегда напрягалась, когда я касался ее, и как она отводила глаза от моего взгляда. Также как она делала сейчас. Я считал что она не любит меня, и это приносило мне боль. Я не мог просто остановится и подумать, что если она знает все мои мысли о ней, она имеет полное право не любить меня, человек, который никогда не был доволен ей, кто всегда хотел, чтобы его дочь была другой.

Но теперь она смотрела на меня с опаской. На мгновение, наши взгляды встретились.

- Так намного лучше, - сказала она тихо. - Так намного спокойнее, когда ты сдерживаешься.

- Я не знал, что ты... так страдаешь из-за меня, моего мышления. Я постараюсь держать мои стены поднятыми, когда я рядом с тобой.

- О, ты можешь? с мольбой говорила она, облегчение было заметно в ее голосе. - И Неттл? Можешь ли ты попросить ее, тоже, чтобы она поднимала ее стены, когда она приходит ко мне?

Нет, я не мог. Рассказать ее сестре, что она должна держать стены Скилла поднятыми, когда она около Пчелки расскажет, насколько чувствительна ее сестра была в этой магии. И я не был готов к удивлению Неттл, как я сам сейчас, насколько способность Пчелки развиты к магии Предсказания. Как "полезна" она может быть? Я был как Чейд, видя перед собой ребенка, с виду, очень маленького ребенка, но на самом деле старше и опытней ее лет. Розмари была отличным ребенком-шпионом. Но Пчелка бы затмить ее, как солнце затмевает свечу. Стены подняты, я не передал эту мысль ей. Бессмысленно беспокоиться о таких вещах пока. Я хотел бы сделать все позаботившись за нас обоих. Я успокоил свой голос.

- Я поговорю с Неттл об этом, но не сейчас. В следующий раз когда она приедет к нам в гости, возможно. Мне нужно подумать, как об это рассказать . - У меня не было никакого намерения рассказывать это Неттл, до того как сам не решу, как лучше поступить. Я рылся в моих мыслях, пытаясь решить, как лучше задать вопрос о том, почему она скрыла свой интеллект и способности к речи, когда она могла это. Она посмотрела на меня, большими голубыми глазами, в ее маленький красной ночнушке падающей на ее туфли. Мой ребенок. Моя маленькая девочка, сонная и с невинным взглядом. Мое сердце наполнилось любовью к ней. Она была моим последней частью Молли, сосуд, который собрал всю любовь Молли и наполнил ее. Она была странным ребенком, но не ошибкой. Молли всегда умела правильно судить о людях. Я вдруг понял, что, если она сочла нужным доверить свое сердце Пчелке то мне не нужно бояться подражать ей. Я улыбнулся ей.

Ее глаза расширились от удивления. Затем она отвела глаза в сторону от моего взгляда, но в ответ улыбка расцвела на ее лице.

- Я засыпаю, - тихо сказала она. - Я иду спать. Она посмотрела на затемненную дверь вне круга костра и искусственного освещения. Она расправила маленькие плечи, и лицом посмотрела в темноту.

Я поднял лампу с моего стола. "Я отведу тебя в постель," сказал я ей. Мне вдруг показалось очень странным, что за все девять лет своей жизни, той кто всегда укладывал ее в постель была Молли. Молли приносила ее ко мне, когда я был за книгами или за письменным столом, и я говорил спокойной ночи, и она уносила малышку. Часто Молли ложилась спать без меня, зная, что я бы присоединился к ней, если бы не записывал мои мысли на бумаге. Почему, я вдруг задался вопросом, зачем я впустую провел все те часы, вместо того чтобы провести их с ней? Почему я не пошел к ними, послушать истории перед сном или детскую песню? Не оберегал Молли, пока она не засыпала у меня на руках?

Горе душило меня, так что я не мог говорить. Не говоря ни слова, я последовал за моей дочерью, она повела нас через зал с портретами ее бабушки и дедушки. Мы прошли портреты наших предков, и гобелены, и увскинутые руки. Ее маленькие тапочки на шуршали по большой лестнице, пока мы поднимались на второй этаж. Эти коридоры были холодными, и она обвила ручонками вокруг себя и дрожал пока она шла, лишенная объятий матери.