Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

он, не торопясь отрываться от моей ладони, и страдальчески закатил глаза. Вид у него был настолько глупый, что я невольно улыбнулась. Оттолкнула его и вытерла руку о штанину.

– Боги, ты меня обслюнявил! Как пёс!

Хоук засмеялся.

– В каком-то смысле я и есть пёс. Во всяком случае, что-то волчье в моей второй ипостаси определённо проглядывается.

– Да, мокрый нос и слюнявая пасть.

– Что ж, я надеялся на благородство и стать, но это тоже неплохо. Хотел бы я на себя посмотреть. Ты единственная, кто меня так близко разглядывал.

– А Лирана?

– Она не подпускает зверя к себе. Обычно наблюдает через решётку, в подвале, когда я обращаюсь. Я обычно не вижу её, только слышу голос, который направляет меня и не даёт полностью потерять контроль над Тьмой. Она заходит в клетку, когда я обращаюсь обратно в человека. – Хоук вернулся к столу и присел на край.

– Тебя запирают в клетке?

– Я сам запираюсь. – Хоук пожал плечами. – Чтобы никому не навредить. Мне нужно обращаться несколько раз в месяц, чтобы держать Тьму под контролем в остальное время. В первое время вернуть человеческий облик было слишком сложно, только Лирана помогала. Со временем стало легче, но с Лираной всё равно всё проходит быстрее и проще.

Я вспомнила те дни и ночи, когда Хоук и Лирана пропадали. Я думала, что они любовники, а они… что-то гораздо более странное.

– Так что ты единственная, кого зверь подпустил к себе и… не съел после, – конец фразы Хоук произнёс извиняющимся тоном.

– Просто я ему хорошенько врезала, – хмыкнула я и упала в кресло у стола, а Хоук рассмеялся.

– Похоже, ему понравилось.

– Ты так говоришь… то есть он – это не ты? – Я посмотрела на него с любопытством.

Хоук пожал плечами.

– Не знаю. Я почти ничего не помню, когда обращаюсь в человека. Я ли это в облике зверя, Тьма или что-то ещё.

Я задумалась.

– Мне кажется, что это ты и не ты одновременно, – я говорила медленно, вспоминая детали, – ты как будто есть, где-то очень глубоко внутри. Почему-то мне кажется, что именно ты услышал, когда я звала.

Хоук сделался печальнее.

– Не хотел бы я, чтобы это было так.

– Почему?

– Потому что это бы значило, что вся пролитая кровь на моих руках.

Я поджала губы и кивнула. Вот же… Даже не подумала, что отнятые жизни для Хоука могут что-то значить. Для меня это были просто числа, которым я давно потеряла счёт, но для Хоука… Я посмотрела на него с сожалением. Хоук печалился даже о смерти оленей, интересно, каково ему было, когда он понял, что убил собственного отца? Я в своей жизни не печалилась ни о ком.

– Но, если зверь слушает тебя, я рад, – продолжил Хоук с беззаботной улыбкой. – Он может быть полезен в бою, если при этом не будет пытаться убить тех, кто сражается на его стороне.

– Думаешь, впереди много сражений?

– Не знаю, но их уже было больше, чем хотелось бы.

Некоторое время мы сидели молча, а потом Хоук взял со стола книгу и бросил мне. Я ловко поймала томик и вопросительно уставилась на Хоука.

– Справочник о людях и их повадках, – пояснил он. – Ты так смотрела на меня, когда я читал рецепт про червей. Хочу узнать, что из этого ещё неправда.

Я уставилась на непонятные символы на обложке.

– Я не умею читать по-вашему.

– Да? – Хоук искренне удивился, но тут же в его глазах зажёгся интерес. – А хочешь научиться?

Я ещё не успела ответить, а Хоук уже отодвинул для меня кресло за столом и похлопал по обитой бархатом спинке. Я посмотрела на него настороженно, но всё же пересела. Хоук встал рядом, раскрыл книгу и опёрся ладонью о столешницу, второй придерживаясь за спинку за моей головой.

– Это не очень сложно, похоже на человеческие руны, потому что они произошли от наших рун. Видишь знакомые символы?

Я уставилась на лист, потом ткнула пальцем в несколько рун.

– Точно! Это «Солнце», «Небо» и «Луна», – обрадовался Хоук. – Их, как и другие символы, люди позаимствовали у фейри очень давно. Эти три со временем почти не изменились, другие сильно упростились, а у нас остались неизменными, но всё ещё можно разглядеть похожие черты, смотри…

Мы просидели в библиотеке до поздней ночи, отвлекаясь только на то, чтобы покормить оленёнка. Хоук оказался прав, руны и правда узнавались, стоило только отыскать среди витиеватых закорючек знакомые черты. И к концу занятия я пыхтела и потела от умственных усилий, но всё же более или менее понимала смысл написанного.

Когда я уже начала клевать носом, Хоук закрыл книгу.

– На сегодня хватит. Надо выспаться перед дорогой.

– Ага. – Я зевнула и потянулась, готовая уснуть прямо в кресле. – Ферр не разозлится, что я трогала его книги?

Хоук рассмеялся.

– Мы ему не скажем. Как ты себя чувствуешь?

– Устала, – вздохнула я и почувствовала, как Хоук легонько прикоснулся к нити между нами. – Ты чего?

Касание исчезло и нить вместе с ним.

– Прости.

– Как ты это делаешь? – Меня мало заботили его извинения, больше интересовало другое.

– Что именно?

– Трогаешь нить. Я так не могу.

Хоук отчего-то смутился и отвернулся, делая вид, что занят раскладыванием книг по полкам.

– Не знаю, оно само получается.

– Научи меня.

– Что?

– Научи.

Хоук обернулся, подошёл к столу, чтобы собрать оставшиеся книги.

– Я правда не знаю. Я просто чувствую нить, представляю, как она выглядит и как я прикасаюсь к… ней.

Я сделала всё как он сказал, представила тонкую золотую нить между нами, представила, как прикасаюсь к ней, но ничего не произошло. Хоук оставил книги, с любопытством наблюдая за мной. Я попробовала снова, с тем же результатом. И снова. И ещё. Нить существовала только в моём воображении и не имела ничего общего с той, что петлёй обернула моё сердце.

Я раздражённо заворчала, зажмурилась, пытаясь почувствовать знакомую петлю. Это у меня получилось: она всё ещё была на прежнем месте, не обжигающая, но тёплая, я вообразила, как от неё такая же тёплая нить, пульсируя в такт моему сердцу, тянется к Хоуку, мысленно схватила нить, зажала в кулак и дёрнула. Хоук вскрикнул и схватился за грудь.

– Эй, ты чего!

Я, обрадовавшись, дёрнула снова. Хоук охнул, покачнулся, одной рукой сминая рубашку на груди, а другой – хватаясь за стол, чтобы не упасть. Я не отпустила, но потянула медленнее, поглаживая нить пальцами и не отрывая взгляда от Хоука.

– Хель… – На щеках Хоука появился яркий румянец, дыхание стало