Дикая Флетчер - Кэти А. Такер

говорит он, обронив папино прозвище для нее. – Мне нужно принять душ и переодеться. Может быть, подремать.

Темно-синий цвет его хлопчатобумажной рубашки хорошо скрывает пятна крови, но не полностью. Джона кивает на что-то вдалеке, ухмыляясь.

– Кажется, кто-то все же хочет посмотреть.

Мы оборачиваемся и видим Бандита, несущегося к дому моего отца.

– Чипсы! – восклицает Мейбл и убегает за ним.

Джона усмехается.

– Пока ты рядом, он будет хорошо питаться.

– Неважно. Он может съесть все. После сегодняшнего дня у меня пропал аппетит.

Я обхватываю себя руками, чтобы защититься от прохладного ветра. Джона открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом, кажется, передумывает. Дотянувшись до окна со стороны водителя, он достает оттуда красночерную клетчатую фланелевую куртку и бросает ее мне.

– Решил, что ты не захочешь возвращать свой кардиган. Это самая маленькая из всех, что у них были. Должна подойти.

– Вау. Это… Спасибо. – Я просовываю руки в рукава и натягиваю куртку, наслаждаясь мягкостью материала на кончиках пальцев. – Теперь я выгляжу так, будто мне здесь самое место.

– Я бы не стал заходить так далеко, – говорит Джона, но улыбается.

– Ты не знаешь, когда папа вернется домой?

– Наверное, нескоро. Федеральное управление гражданской авиации разрешило нам снова вылетать.

– Да, мы видим самолеты уже последний час.

С нашего крыльца открывается прекрасный вид на небо вокруг аэропорта. Я не могу не задаться вопросом, было ли это сделано намеренно или просто оказалось счастливой случайностью, когда папа переехал сюда.

– Он все еще общается со следователем, но они давно знакомы, так что, надеюсь, это ускорит дело. Не то чтобы должны появиться какие-то проблемы. У нас есть все записи о техобслуживании. Мне нужно побыстрее получить разрешение, чтобы вернуться в воздух. – Тон Джоны небрежный. Это не тон взволнованного человека, который сегодня мог умереть, но и не тон человека, который только и ждет, чтобы уколоть меня.

Я качаю головой. Он только что вернулся из больницы после крушения самолета, и ему уже не терпится снова подняться в воздух.

– Чертовы небесные ковбои, – бормочу я себе под нос.

– Хм?

– Ничего. – Я киваю в сторону его дома, плотнее кутаясь в куртку. – Еще раз спасибо за нее. Тебе стоит пойти отдохнуть.

Джона начинает подниматься к своему крыльцу; его шаги медленные и, кажется, неохотные.

– Эй… Ты сегодня далеко продвинулась с сайтом? – спрашивает он через плечо.

– Не очень.

– А ты не особо любишь напряженную работу, да?

А вот и Джона, которого я знаю.

– Может быть, если бы ты научился держать самолет в воздухе, я бы не так сильно отвлекалась.

Его ответная усмешка оказывается глубокой и теплой, и она заставляет мое тело слегка затрепетать.

– Приноси свой компьютер после ужина, и мы сможем поработать вместе.

Я хмурюсь.

– Ты уверен?

– Надо довести дело до конца, верно?

Он ускоряет шаг, поднимается по лестнице и исчезает в доме.

* * *

Когда я оставляю отца и Мейбл в гостиной и шагаю по болотистой траве, небо все еще залито солнечным светом – обманчиво для восьми часов вечера. В руках у меня тарелка с остатками еды, а под мышкой зажат макбук. Я сомневаюсь всего секунду, прежде чем постучать в дверь костяшками пальцев.

– Ага!

Я замираю еще на мгновение, ожидая звука приближающихся шагов.

– Я не буду вставать!

Я открываю дверь. Когда я вхожу в маленькую аккуратную кухню, полностью повторяющую кухню моего отца по планировке и стилю – вплоть до цвета шкафов и столешниц, – в нос ударяет аромат лимонов и мяты. И все же она кажется свежей, чистой и новой.

Вероятно, из-за отсутствия армии уток.

Но еще и потому, что я готовилась к запаху несвежего пива и трехдневных свиных отбивных – тому, что может соответствовать жизни аляскинского пилота и холостяка, не уделяющего много внимания своему внешнему виду.

– Привет! – зову я, снимая грязные кроссовки. Мой любопытный хмурый взгляд по-прежнему остается на месте. – Я принесла тебе тарелку сырной запеканки Мейбл на случай, если ты еще не ел. Папа сказал, что она довольно вкусная.

– Просто оставь на кухне. – Почти запоздало Джона добавляет: – Пожалуйста.

Я ставлю еду на стол и прохожу дальше, в гостиную. Еще одна комната, которая по своей планировке идентична комнате в доме моего отца: раздвижная дверь, ведущая на крыльцо, маленькая черная дровяная печь на бежевой керамической плитке в дальнем углу, простые книжные шкафы в стиле «Икеа» от пола до потолка в другом углу, – и все же она ощутимо отличается.

И, опять же, здесь неожиданно опрятно.

Ковер заменен на пушистый ворс цвета мокко, еще достаточно новый, чтобы на нем не было заметно следов износа. Стены выкрашены в теплый серый цвет и украшены фотографиями в рамках, на которых изображены яркие маленькие самолеты на фоне заснеженной тундры. Несмотря на палящее солнце на улице, настольные лампы придают комнате теплое, уютное освещение.

Откровенно говоря, похоже, что дом Джоны украшала женщина.

Сам он раскинулся на одной стороне угольно-серого дивана из искусственной замши. Его испачканная одежда исчезла, ее заменила пара черных спортивных штанов и мягкая серая футболка, которая свободно сидит на животе, но при этом подчеркивает мускулистые ребра. Он тихо ругается, возясь с бутылочкой из-под таблеток.

– Дай мне.

– Я в порядке.

Я вырываю бутылочку из его рук, мои ногти царапают его сухие, шершавые ладони. Одним быстрым движением я снимаю крышку.

– Ты прав. Ты в полном порядке. – Я стараюсь, чтобы он увидел, как я закатываю глаза, когда передаю бутылочку обратно. – Для чего они нужны?

– Спасибо, – бормочет Джона, доставая таблетку. – Мышечные релаксанты.

По обе стороны от его лица свисают пряди свежевымытых волос. Очевидно, он только что принял душ, но в грязной бороде все еще видны следы засохшей крови. Ничто, кроме ножниц, не справится с этим.

Теперь его глаза смотрят на меня, подозрительно сузившись.

– Что?

– Давай я принесу тебе воды, чтобы запить.

Я роюсь в его шкафах в поисках стакана, временно очарованная состоянием кухни. Она безупречна. Все аккуратно организовано, нет ни беспорядка, ни явной грязи. На подставке для посуды вместе с другой посудой сушатся две тарелки с розовыми цветами, нанесенными по ободку, а нержавеющая сталь в раковине блестит.

Но самым странным открытием для меня становится шкаф с консервами. От такого парня, как Джона, я бы ожидала бессистемной кучи банок. Но все до последней сгруппированы по типу и размеру, их этикетки направлены наружу и сложены в аккуратные ряды.

– Эй, ты когда-нибудь видел «В постели с врагом»? Ну, знаешь, с Джулией Робертс и тем сумасшедшим бывшим мужем?

Которому