Дикая Флетчер - Кэти А. Такер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот для чего они нужны? Для измерения ветра? – Я уже видела их на взлетно-посадочных полосах в аэропортах. Я всегда считала, что это просто разметка.
– Они называются ветроуказателями. Определяют скорость и направление ветра и дают нам понять, насколько рискованным будет взлет и посадка. Если уровень достигнет сорока пяти, мы не сможем совершить полет ни с одним пассажиром.
– Хм… Чем больше ты знаешь…
– А что насчет тебя? – Барт склоняется вперед и смотрит на меня прищуренными зелеными глазами. Он на треть метра ниже меня, из-за чего его глаза находятся почти на уровне моей груди, и я пару раз ловила его на том, что он пользуется этой линией зрения. – Ты собираешься поучиться летать на самолете, пока ты здесь? Может быть, однажды ты возглавишь семейный бизнес, когда твой отец окончательно отойдет в мир иной?
Это невинный вопрос, заданный в шутку – Барт ни о чем не догадывается, – но мой желудок все равно сжимает спазмом. Я не могу не взглянуть на отца, чьи глаза устремлены на Бетти. Невозможно ничего прочесть в этом выражении лица, но я не упускаю из виду, как поднимается папина грудь от глубокого вздоха.
– Я думаю, меня устроит просто покататься в качестве пассажира без желания блевануть, спасибо.
– Ты уверена? Потому что здесь перед тобой стоит лучший учитель, – наседает Барт, не обращая внимания на напряжение.
– Вообще-то, лучший учитель там. – Отец указывает на Бетти, в то время как двигатель ревет при разгоне.
– Ты меня разыгрываешь, да?
Его серые глаза смотрят на меня, внезапно становясь серьезными.
– Нет. Не разыгрываю.
– Я встречала двухлетних детей с большим терпением, чем у него, – говорю я с сомнением.
Воздух наполняется отчетливым гулом маленького самолета, который начинает набирать скорость. Через несколько коротких секунд он отрывается от земли. Крылья Бетти колыхаются то в одну, то в другую сторону, борясь с порывами ветра, пока Джона набирает высоту.
– Он устроил хорошее шоу, надо отдать ему должное, – бормочет папа, подмигивая мне.
Что-то подсказывает, что он говорит не о способностях Джоны к полетам.
– Видишь? Говорил тебе! Она так же хороша, – провозглашает Барт, поворачиваясь к ангару с гаечным ключом в руке. – Я должен вернуться к починке того, что имеет настоящие проблемы, а не мнимые.
Отец вздыхает.
– Ну, вот и хорошо. Теперь нам остается только выяснить… – Его слова обрываются, а тяжелый взгляд устремляется в небо. – Эй, Барт?
– Да, босс? – отзывается тот, замедляясь на обратном пути.
– Ты слышишь это? – В голосе папы слышится резкость.
Я хмурюсь, напрягая слух, и ищу то, что заставило отца насторожиться.
Мне требуется мгновение, чтобы понять, что непрекращающийся гул – характерный звук небольшого самолета, находящегося в полете, – прервался.
– Что происходит? – настороженно спрашиваю я.
– Я не знаю. Но двигатель выключен. Возможно, Джона пытается его перезапустить.
Оба берут паузу, чтобы прислушаться.
Тем временем все, что я слышу, – это биение собственного сердца, отдающееся в ушах.
Самолет начинает снижаться.
Звонит телефон, и отец лезет в карман, чтобы достать его. Я даже не знала, что у него есть телефон.
– Да? Ладно. – Он завершает разговор. – Это была Агнес. Джона только что передал по рации, что у него возгорание двигателя. Он выключил его умышленно. Он собирается посадить Бетти по ту сторону Уиттаморов. Пойдем.
У меня сводит живот, пока я пытаюсь поспевать за отцом, перешедшим на более быстрый темп, чем я замечала за ним до сих пор.
– С ним все будет в порядке? – В моем голосе слышны нотки паники.
– Да, не беспокойся. Он просто соскользнет вниз. Джона знает, как осуществлять посадку в чрезвычайных ситуациях, – заверяет меня папа, доставая ключи из кармана и запрыгивая на водительское сиденье своего грузовика.
Я не раздумывая забираюсь на среднее сиденье, между ним и Бартом.
Несколько секунд спокойствия, которые дали мне слова отца, быстро испаряются, когда он заводит двигатель грузовика и мчится по дороге.
* * *
Я чувствую себя охотником за грозой: наш грузовик мчится по грунтовой дороге, желтый самолет скользит по направлению к земле параллельно с нами.
– Здесь очень ровная местность. Это хорошо, да?
– Ага. Это хорошо, – подтверждает папа, протягивая руку, чтобы погладить мое колено. – Джона приземлялся на все – от ледников до горного хребта, на который даже я бы не приземлился. Не волнуйся.
– Конечно, есть ветер, кусты, линии электропередач, озеро и несколько домов, которых он должен остерегаться. И если этот пожар не потухнет…
– Барт! – рявкает отец, заставляя меня подпрыгнуть.
Я никогда раньше не слышала, чтобы он повышал голос.
– Что это?.. Это… Девять из десяти аварийных посадок заканчиваются без единой царапины. Да, Джона знает, что делает, – бормочет Барт, нетерпеливо барабаня пальцами по двери.
Я хочу ему верить, но то, как он это сказал, заставляет меня думать, что он просто вытащил эти цифры из своей задницы.
Как бы ни была ровна здешняя земля и как бы далеко я ни видела во время своих утренних пробежек, впереди находится хребет и заросли кустарника, которые заслоняют спуск Бетти, когда Джона прижимает ее к земле.
Через несколько секунд раздается громкий взрыв.
– Это нормально? – спрашиваю я с паникой в голосе.
Отец не отвечает, сворачивая на грунтовую тропу. Полагаю, частную дорогу для тракторов или других транспортных средств. Она узкая и полна глубоких впадин, которые он не удосуживается объезжать, а мчится прямо по ним, заставляя нас подпрыгивать на своих местах. Наконец папа останавливает грузовик.
– Это самое дальнее расстояние, куда мы можем проехать.
Мы вываливаемся наружу. Я не жду их и бегу вперед, огибая кусты, мои кроссовки утопают в мокрой земле.
Если цифры Барта точны, то Джона – один из десяти. Я не знаю, когда именно начала бежать, но сейчас я двигаюсь все быстрее, моя кровь стучит в ушах, пока я мчусь к обломкам, спотыкаясь о неровную землю и обломки желтого металла, изо всех сил стараясь не фокусироваться на том, что одно из крыльев Бетти торчит под странным углом, а остальные части ее корпуса покрыты вмятинами и царапинами. Я следую по полосе вырванной земли, травы и грязевых следов.
Джона сидит на земле в некотором отдалении, прижавшись спиной к куче камней, а по его переносице, левому глазу и бороде стекают струйки крови, как у жертвы из фильма ужасов.
– О боже мой! – Я
