Капеллан дьявола: размышления о надежде, лжи, науке и любви - Ричард Докинз

Такое письмо подействовало бы очень сильно именно потому, что у нас были широко обсуждавшиеся разногласия, даже своего рода вражда (разногласия, которые креационисты без колебаний использовали в своих интересах). Я предлагаю подготовить не подробное исследование тех формальных разногласий, которые между нами остались. Это только запутает дело, затруднит принятие окончательного варианта и ослабит его действие. Я вообще не стал бы упоминать наших разногласий. Предлагаю написать краткое письмо редактору, объясняющее, почему мы не связываемся со сторонниками “разумного замысла” и с креационистами всех остальных сортов, и предложить свое письмо в качестве образца, на который смогут ссылаться другие, отвергая подобные приглашения. У нас обоих есть дела важнее, чем тратить время на такую ерунду. Теперь, когда мне исполнилось шестьдесят (мы ведь почти одного возраста), я особенно остро это ощущаю.

Стив ответил мне 11 декабря теплым и дружеским письмом, в котором с энтузиазмом соглашался, что совместное письмо — отличная идея, и говорил, что с радостью присоединился бы ко мне, написав вместе со мной такое письмо. Он согласился и с тем, что “Нью-Йорк ревю оф букс” может быть наилучшим местом для того, чтобы его опубликовать, и предложил мне составить черновой вариант. Я воспроизвожу его слово в слово, таким, как я послал его Стиву на одобрение.

14 декабря 2001 г.

Уважаемый редактор!

Как и в любой другой бурно развивающейся науке, в науке об эволюции идут споры, как нам обоим известно. Но ни один компетентный ученый не сомневается в том, что эволюция — это факт в том общепринятом смысле слова, в котором факт, что Земля вращается вокруг Солнца. Факт, что люди — родственники мартышек, кенгуру, медуз и бактерий. Ни один авторитетный биолог в этом не сомневается. Не сомневаются в этом и авторитетные богословы, начиная с папы римского. К сожалению, в Америке в этом сомневаются многие светские люди, в том числе несколько пугающе влиятельных, могущественных и, что особенно важно, хорошо финансируемых. Нас постоянно приглашают участвовать в публичных дискуссиях с креационистами, в том числе с новейшими креационистами, скрывающимися за эвфемизмом “сторонники теории ‘разумного замысла’”. Мы всегда отказываемся — по одной важнейшей причине. Если нам позволят разъяснить эту причину публике, мы надеемся, что наше письмо поможет другим ученым-эволюционистам, к которым пристают с подобными приглашениями.

Проблема здесь не в том, кто “побеждает” в таком споре. Эти люди трезво оценивают свои возможности и не стремятся победить. Успех, которого они ищут, состоит просто в том признании, которое дает им возможность вообще выйти на подиум с настоящим ученым. Простаков-очевидцев это заставляет предположить, что здесь, должно быть, действительно есть о чем дискутировать, притом более или менее на равных.

На момент написания этого письма ведущий веб-сайт сторонников “разумного замысла” сообщает о дискуссии в Гарварде под большим заголовком: “Уэллс выбил хоумран в Гарварде”[267]. Джонатан Уэллс — креационист и, кстати, давний приверженец Церкви Объединения (мунистов)[268]. Месяц назад он участвовал в дискуссии со Стивеном Паламби, профессором биологии из Гарвардского университета. “Выбил хоумран”, казалось бы, могло означать, что преподобный (sic) Уэллс одержал какую-то победу над профессором Паламби. Или хотя бы что он привел сильные аргументы, и его речь была хорошо принята. Но ничего подобного там не утверждается. Кажется даже, что это никого не интересует.

Оказывается, что “хоумран” — это просто публичная демонстрация в Гарварде того, что, по словам автора сайта Филлипа Джонсона, “вот какие дискуссии проводятся теперь в университетах”. Победа имела место, но она была одержана задолго до самой дискуссии. Креационист сделал свой победный хоумран в тот момент, когда приглашение из Гарварда легло на коврик перед его дверью. Оно, кстати, поступило не с какого-либо биологического (или вообще естественнонаучного) отделения, а от Института политики.

Сам Филлип Джонсон, отец-основатель движения сторонников “разумного замысла” (не биолог и вообще не ученый, а юрист, в среднем возрасте обратившийся в христианство), писал в своем письме от 6 апреля 2001 года, копию которого он послал одному из нас: “Мне не стоит тратить свое время на дискуссии с первым попавшимся дарвинистом-выскочкой, который хочет попробовать свои силы в высмеивании противников, поэтому мое общее правило состоит в том, что дарвинисты должны выставить какую-нибудь из своих значительных фигур, прежде чем я соглашусь участвовать в дискуссии. Это значит конкретно Докинза, или Гулда, или кого-нибудь сравнимого по авторитету и известности публике”.

Что ж, мы тоже можем не снисходить до дискуссий, и у нас есть то преимущество, что ученым-эволюционистам не требуется реклама, которую можно делать себе на таких дискуссиях. В том маловероятном случае, если из рядов приверженцев креационизма/“разумного замысла” прозвучит какой-нибудь серьезный аргумент, мы будем рады с ним поспорить. А пока будем заниматься своим делом, время от времени участвуя в более трудных и стоящих траты времени дискуссиях друг с другом. А чего мы не будем делать — это содействовать креационистам в их недостойном стремлении к бесплатной рекламе и к незаслуженной “научной” респектабельности.

Мы скромно предлагаем эти мысли на рассмотрение нашим коллегам, которые получают приглашения участвовать в подобных дискуссиях.

К сожалению, у Стива так и не дошли руки переработать это письмо, в котором не хватает бесподобного стиля, который ему в итоге придала бы отделка этого мастера. Я получил еще одно послание, в котором он просил прощения за задержку и выражал надежду, что скоро возьмется за это дело. Последовавшее за этим молчание,

как я теперь понимаю, совпало с его болезнью. Поэтому я предлагаю читателям свой черновой вариант во всем его несовершенстве, в надежде, что он в какой-то степени передаст ту идею, которую я впервые усвоил от Стива много лет назад. Я искренне надеюсь, что он одобрил бы содержание этого письма, хотя, разумеется, не могу быть в этом уверен.

У кого-то может вызвать недоумение, что я завершаю раздел на такой гармоничной ноте. В чем же состояли наши разногласия, учитывая, что Стив был неодарвинистом не в меньшей степени, чем я? Главное наше разногласие отчетливо проясняет его последняя книга “Структура эволюционной теории”[269], которую у меня появилась возможность увидеть лишь после его смерти. Поэтому будет уместно разъяснить здесь эту проблему, которая к тому же образует естественный переход к следующему разделу. Этот спор посвящен вопросу о том, какую роль в эволюции играют гены. Говоря словами Гулда, роль “учетной книги или обусловливающей причины”.

Гулд усматривал работу естественного отбора на многих уровнях иерархической структуры жизни. Возможно, в некотором роде это так, но я считаю, что такой отбор может иметь эволюционные последствия только в том случае, если отбираемые единицы состоят из так называемых репликаторов. Репликатор — это единица закодированной информации, обладающая высокой точностью воспроизведения, но время от времени способная к мутациям, которая в определенной степени обусловливает свою собственную судьбу. Гены — это как раз такие единицы. Такими единицами в принципе могут быть и мемы, но здесь речь не о них. Биологический естественный отбор, на каком бы уровне мы ни усматривали его работу, имеет эволюционный эффект лишь постольку, поскольку вызывает изменения в частотах генов в генофонде. Однако Гулд видел в генах лишь “учетчиков”, пассивно отслеживающих изменения на других уровнях. По моим представлениям, чем бы еще ни были гены, они неизбежно должны быть чем-то большим, чем учетчики, иначе естественный отбор не сможет работать. Если генетическое изменение не оказывает никакого обусловливающего влияния на организмы — или по крайней мере на что-либо, что естественный отбор может “видеть”, — то естественный отбор не может ни благоприятствовать им, ни не благоприятствовать. В этом случае никаких эволюционных изменений не произойдет.

Мы с Гулдом оба согласились бы, что гены можно рассматривать как книгу, в которой записана эволюционная история вида. В своей работе “Расплетая радугу” я назвал это “Генетической книгой мертвых”. Но эта книга пишется путем естественного отбора случайно изменчивых генов, выбираемых на основании их обусловливающего влияния на организмы. “Учетная книга” — это как раз неправильная метафора, потому что она предполагает противоположное направление причинной обусловленности, почти в духе ламаркизма, и объявляет гены лишь пассивными регистраторами. Я рассмотрел этот вопрос в 1982 году в книге “Расширенный фенотип”, проведя различие между “активными репликаторами” и “пассивными репликаторами”. Эту мысль также разъясняет Дэвид Бараш в своей превосходной рецензии на книгу Гулда[270].